Мама погибшего солдата Светлана Коржич на суде: Про нервный срыв сына узнаю только сейчас, спустя год
После обеда во вторник, 28 августа, Минский областной суд продолжил допрашивать свидетеля командира роты Павла Суковенко. Об обстоятельствах гибели Александра Коржича ему ничего неизвестно.
— Извините, про нервный срыв сына я узнаю только сейчас, спустя год. Тут (в материалах уголовного дела — Прим. TUT.BY) указано, что Саша обращался к вам с сердечными болями, — обратилась к свидетелю Павлу Суковенку Светлана Коржич, мама погибшего солдата.
Павел ранее рассказал о том, что Коржич беседовал с психологом, и тот направлял его к психиатру на обследование.
— Я уже отвечал на этот вопрос во время нашей очной ставки. Первый раз Александр говорил о боли в груди, его не так лечили, а потом сказал, что из-за этого у него нервный срыв, — отвечает Павел Суковенко.
Следующий вопрос Светланы Коржич к командиру роты остался без ответа:
— Скажите, как ваша мама узнала мой адрес и приехала, когда с вами уже это случилось (задержание — Прим. TUT.BY)?
Павел Суковенко не скрывает: он знал, что банковская карточка Александра Коржича находится у прапорщика Артура Вирбала (в отношении него возбуждено уголовное дело по ст. 209 УК (Мошеничество) — прим.TUT.BY). Об этом ему рассказал рядовой Коржич и попросил разобраться.
— Мне это стало известно в августе. Александр сказал: дал Вирбалу карточку снять деньги, но уже несколько недель тот карточку не отдает. На следующий день Вирбал ее отдал, — рассказывает свидетель.
По его словам, психолог, побеседовав с Коржичем, сказала: «Приглядывайте за ним». Но сам Суковенко в медицинскую роту к подчиненному не ходил.
Во время допроса в суде адвокаты поинтересовались: применял ли сам Суковенко силу в отношении обвиняемого Антона Вяжевича? Об этом во время процесса рассказал потерпевший Осипук.
— Нет, — заявляет Павел Суковенко.
Тогда адвокаты попросили подробнее рассказать историю, когда обвиняемый Антон Вяжевич разбил нос сержанту Егору Скуратовичу прямо перед всей ротой.
— Я был тогда в канцелярии, услышал шум, вышел, увидел, что стоит Скуратович. Из носа текла кровь. Я не знал, что делать, и доложил командиру части Чернову. Он их вызывал, покричал, поорал на них и сказал больше об этому никому не докладывать, — говорит командир роты.
Один из защитников, ссылаясь на материалы уголовного дела самого Суковенко, спросил: правда ли то, что сержант Скуратович покупал продукты командиру роты Суковенко. Последний сейчас все отрицает.
Уже не первый раз во время процесса возникает вопрос по iPhone 5, который принадлежал Александру Коржичу. В суде зачитали заявление, которое Суковенко написал в адрес КГБ. В нем говорится, что у одного из солдат командир роты изъял мобильный телефон: «Я попросил солдата Аскерко найти мне iPhone 5, пообещал увольнительную на три дня и вернуть его изъятый телефон. Он показал мне фото какого-то телефона, тот не подошел и тогда Аскерко сказал, что можно iPhone 5 купить у Коржича, тот хочет увольнение», — зачитывает судья заявление в адрес КГБ.
Через какое-то время у другого рядового изъяли iPhone 5.
«Я предложил купить у него этот телефон, предложил взамен свой Nokia и 80 долларов, он отказался. Я все равно пользовался iPhone 5, модель мне не понравилась, через 3 дня положил его в сейф. Когда Коржич пришел и предложил свой телефон, я уже передумал. Он спросил: „Что можно сделать, чтобы поехать на три дня в увольнение?“ Я намекнул на чистку унитаза», — говорится в заявлении.
— Эти показания подтверждаю частично, Коржич ко мне не приходил по поводу телефона, — говорит сегодня Павел Суковенко, добавляя, что написал так, «как хотели сотрудники комитета».
— Вы это говорили под давлением? — спрашивает судья у свидетеля.
— Да, было моральное давление, — отвечает Суковенко.
— А физическое?
— Можно я не буду на это отвечать? — вопросом на вопрос отвечает командир роты.
Он был уволен из Вооруженных сил 13 октября 2017 года по собственному желанию.
Следующий свидетель, Вадим Чирко, который в 2017 году был заместителем роты по идеологической работе, а сейчас — менеджер по грузоперевозкам, не раз проводил личные беседы с Коржичем.
Изменения в настроении солдата он заметил в сентябре.
— Он был подавленным, на контакт не шел, ничего не говорил, только отмахивался головой, — рассказывает Чирко. — Последний раз Коржича видел 25 сентября, настроение было получше, еще спросил, когда он к нам уже вернется.
По его версии, это психолог решила, что к палате Коржича нужно выставить охрану.
Напомним, за доведение до самоубийства Александра Коржича судят сержантов Евгения Барановского, Егора Скуратовича, Антона Вяжевича. Им вменяют ч. 3 ст. 455 УК (Злоупотребление властью, повлекшее тяжкие последствия), ч. 1, 2 ст. 430 (Получение взятки), Барановскому еще и ч. 1 ст. 205 (Кража). Максимальный срок — 12 лет лишения свободы. Свою вину они признали частично и от дачи показаний пока отказались. Потерпевшая Светлана Коржич не согласна ни с версией следователей о самоубийстве, ни с тем, что на скамье подсудимых оказались только эти военнослужащие.
— Все шло нормально, пока ставки не возросли. Это не защитники отечества, а преступная группировка. Я почему-то не вижу здесь офицерского состава, — рассказывала в суде Светлана Коржич.
По ее словам, каждую неделю она высылала в армию сыну 50 рублей, затем эта сумма требовалась уже ежедневно.
Тело Александра Коржича с майкой на голове и связанными шнурками было найдено 3 октября 2017 года. Мама рядового почти год настаивает на версии убийства сына, поэтому заявила ходатайство, чтобы в суд в качестве свидетелей были вызваны те, кто нашел и осматривал тело Александра 3 октября. Светлана Коржич не раз отмечала: во время процесса так много говорится о взятках сержантам — кофе, сигареты, «Роллтон» — и так мало о последних днях жизни ее сына.