Так близко к реактору чужаков еще не пускали. Экскурсия по ЧАЭС, доступная теперь любому белорусу
Апрельское солнце щедро заливает лучами перрон в украинском Славутиче. На нем — сотни ожидающих элетричку пассажиров. Люди едут на работу. На ЧАЭС. И мы вместе с ними. Еще недавно чужаку попасть сюда было почти нереально, но теперь визит на станцию стал официально доступен любому желающему старше 18 лет. Так близко к тому самому печально известному 4-му энергоблоку раньше зевак не пускали.
Так называемых «туров в Чернобыль» в Украине всегда существовало великое множество. Однако они позволяли лишь попасть в зону отчуждения или в мертвый город Припять. Весной 2018-го Чернобыльская АЭС впервые стала организовывать экскурсии по своим объектам. Цена вопроса — 100 долларов. За эти деньги организаторы обещают полное погружение в атмосферу АЭС.
К примеру, добраться до станции они предлагают не на комфортабельном автобусе (хотя можно и на нем), а на 30-летней электричке вместе с работниками ЧАЭС. На самой электростанции гостей обещают познакомить с основными помещениями 3-го энергоблока, из которых происходило управление реактором, показать другие объекты, в том числе охладительный пруд и знаменитую арку «Укрытие». Также в стоимость экскурсии входит обед в столовой ЧАЭС.
Для того, чтобы стать обладателем тура, необходимо определиться с датой поездки, заполнить заявку на сайте Чернобыльской станции и ждать, когда позвонят.
Если вы отправляетесь из Беларуси, то придется пожертвовать сном. Первая электричка отходит от платформы Славутича в 6.30. Вторая — в 7.40. Есть еще резервная — в 10 часов. Но в любом случае, учитывая границу, выезжать из дома нужно заблаговременно.
Для того, чтобы успеть на второй рейс, мы уже в полчетвертого утра стояли на погранпереходе «Новая Гута». От нее до Славутича навигатор проложил два маршрута. Короткий — в 120 км — через Репки. И подлиннее — 190 км, через Чернигов. Мы поехали по короткому — и пожалели: очень плохая дорога.
Тем не менее, в 7.35 стояли на перроне. Там нас уже встречали специалисты, ответственные за проведение экскурсий. Усадили в вагон — и с другими работниками станции мы отправились в самый эпицентр чернобыльской катастрофы.
— Эпицентр? Ну это вы так думаете. А мы просто едем на работу, — пожимают плечами обитатели электрички. ЧАЭС для них — это место, на которое буквально нужно молиться: ведь здесь все еще платят очень хорошую для Славутича зарплату — до 500 долларов.
— После 2000-го года, когда был остановлен последний реактор, на АЭС сократили тысячи человек. Люди остались без работы, вот это для многих из них оказалось куда страшнее того, о чем вы тут говорите, — признается работница АЭС Наталья. Она, как и другие здесь, приехала в только построенный Славутич в самом конце 80-х сразу после аварии — работать и жить.
Последний в СССР. Как живет украинский атомград Славутич, которому уже 18 лет пророчат конец
После аварии 26 апреля 1986 года Чернобыльская АЭС — вернее, три оставшихся ее энергоблока — продолжала работать. И ее сотрудникам нужно было где-то жить: ЧАЭС был необходим новый город-спутник — взамен отселенной Припяти. Построили всей страной, еще единым тогда СССР, назвали Славутичем. В самом молодом городе Украины сегодня проживает 25 тысяч человек. И только 2,4 тысячи работают на ЧАЭС.
Напротив нас сидит молодая пара Сергей и Татьяна. Они — уже второе поколение работников станции. Сергей — экономист, Татьяна — «голос» корпоративного радио.
— Сообщаю новости страны, города и станции. Но больше всего, конечно, наши работники любят, когда читаю поздравления… Смотрите, вон ваша родина началась! — улыбается Татьяна.
За окном промелькнул Днепр, справа осталась Иолча, слева — Комарин, затем — по обе стороны Полесский радиационный заповедник. Чернобыльская электричка добрые 15 минут рассекает по белорусской территории, а затем, как ни в чем не бывало, снова въезжает в Украину. «Железку» строили еще при Союзе, когда все были вместе и все было общим. Тогда никому и в голову не пришло, что белорусский аппендикс можно обогнуть. При пересечении границы никто у нас не требует паспортов — чтобы избежать этих формальностей, электричка просто никогда не останавливается на этом участке пути.
ЧАЭС уже совсем рядом. На горизонте появляются молчаливые бетонные великаны, окруженные высоченными строительными кранами — 5-й и 6-й энергоблоки. Говорят, к моменту аварии их готовность составляла более 80%. Теперь же это просто еще один памятник Чернобылю.
Но вот неожиданно в окнах электрички пропадает картинка и перед нами — сплошная ребристая стена из белого металла. Вслед за работниками станции выходим на изолированную крытую платформу. Впереди — контрольно-пропускной пункт «Семиходы», где находится крупнейший санитарный пропускник ЧАЭС.
Там работники проходят дозиметрический контроль и отправляются в раздевалки, чтобы переодеться в спецодежду и разъехаться по своим объектам. Нас же пока проверяют на КПП военные. Порядок на АЭС охраняют бойцы Нацгвардии — говорят, они не подчиняются даже приказам генерального директора.
Передвижение по станции самостоятельно и пешком запрещено. Всех сотрудников — от руководителей до рабочих — развозят в определенное время и по определенным маршрутам автобусы. Такой строгий режим введен ради безопасности самих же работников. Ведь радиационный фон в разных точках АЭС отличается в разы — и маршруты проложены по самым низким показаниям дозиметра.
— Оперся коленом на газон, подцепил на джинсы мелкодисперсную горячую частицу — и понес. Принес домой, там дети — а детям много ли надо, потом проблемы, — инструктирует специалист станции Юлия Марусич.
Ее офис расположен в здании напротив 4-го энергоблока. В панорамном окне заслоняет солнце та самая знаменитая арка «Укрытие», которую в 2016-м надвинули на разрушенный от взрыва корпус. Защитное сооружение — его еще называют «НБК» («новый безопасный конфайнмент») — было создано для того, чтобы изолировать здание аварийного энергоблока ЧАЭС, пострадавшее в 1986 году. Стоимость проекта превышает 2 млрд евро. Деньги были выделены более чем 40 странами, а также Евросоюзом и Европейским банком реконструкции и развития (ЕБРР). Размеры конструкции впечатляют. Больше всего саркофаг почему-то любят сравнивать с американской статуей Свободы. Так вот — он выше ее на целых 17 метров!
Юлия говорит, что сразу после того, как 36-тысячетонной конструкцией накрыли четвертый энергоблок, радиационный фон на прилегающей к нему территории снизился более чем в два раза. Дальше строители будут герметизировать арку с помощью специальных резиновых мембран и зажимов — и это еще снизит уровень радиации вокруг. А вот до изменения фона внутри энергоблока еще очень далеко.
— Внутри старый обрушенный саркофаг, груды мусора и сплавленного ядерного топлива — все очень радиоактивное. Смена бригады бурильщиков, к примеру, которые работают на герметизации арки, может находиться там не более двух минут. Дальше их должны сменить. И вот так смена за сменой, по две минуты… Понимаете, какой там фон?! — объясняет Юлия.
Места, по которым нас ведут на экскурсию, конечно, безопасны. Перед началом маршрута выдали средства индивидуальной защиты: желтые бахилы-ботфорты до колен, халаты, шапочки, под которые велели спрятать волосы, перчатки и респираторы. Проинструктировали. Строго предупредили: от группы не отбиваться, руками ничего не трогать. И вот уже работник ЧАЭС Антон Повар ведет нас через "золотой коридор" - названный так за цвет своих стен, он соединяет все четыре энергоблока станции. Идем вначале на центральный щит управления.
Следующая остановочная точка: пульт управления третьим блоком, с той самой роковой кнопкой АЗ-5, активизация которой, по одно из версий, и привела к катастрофе.
…Из материалов Правительственной Комиссии по расследованию причин Чернобыльской аварии:
В 1 час. 23 мин. 04 сек. 26 апреля 1986 года были закрыты стопорные клапаны турбины и начаты испытания выбега турбогенератора с нагрузкой собственных нужд. Происходило уменьшение суммарной производительности главных циркуляционных насосов (ГЦН) с 58−57 тыс. м 3/ час до 50- 52 тыс. м 3/ час. При этом несколько возросла производительность насосов, электродвигатели которых были подключены к резервному трансформатору, и значительно снизилась у насосов, электродвигатели которых были подключены к шинам, запитанным от «выбегающего» турбогенератора. Это привело к увеличению паросодержания в каналах и росту реактивности.
В 1 час. 23 мин. 40 сек. оперативный персонал вручную ввел в действие аварийную защиту (АЗ-5). В это время в реакторе увеличилась положительная реактивность за счет роста паросодержания в технологических каналах и за счет вытеснения воды из каналов системы управления и защиты (СУЗ) при начальном движении вниз стержней СУЗ, что привело к «разгону» реактора. При этом тепловая мощность за несколько секунд увеличилась более чем в 13 раз (с 200 до 2680 тыс. кВт).
В 1 час. 23 мин. 46 сек.- тепловой взрыв, усиленный химическими реакциями пара с материалами конструкций. В результате взрыва активная зона реактора и его конструкции были разрушены, большая часть размельченного при взрыве топлива вместе с графитом выброшены за пределы энергоблока и частично за пределы электростанции. В машзале и на кровле главного корпуса станции возник пожар.
…От взрывов сдвинулись металлоконструкции верха реактора, разрушились трубы, разгрузочная сторона и подпиточный отсек реактора, обвалилась часть здания. Радиоактивные осколки попали на крышу не только реакторного, но и турбинного здания. Произошло частичное обрушение крыши машинного зала, где нес службу старший оператор Ходемчук. Его накрыло взрывом, похоронив под ста тридцатью тоннами бетонных обломков. Тело Ходемчука так и не нашли. Всего же на станции в ночь на 26 апреля трудились 134 человека.
В одном из коридоров экскурсовод буднично объявляет — до четвертого энергоблока всего несколько метров. Просит не волноваться.
Дело в том, что третий и четвертый блок, которые, как известно, находились рядом, сразу после аварии разделили многотонной бетонной стеной, тогда же замуровали многие проходы и отсекли тем самым общие для обоих блоков коммуникации. Позже, когда строили новый саркофаг, параллельно с ним возводили и стены внутри машзала четвертого блока и здания третьего блока. Здесь уверяют, что они настолько толстые и прочные, что радиация сквозь них не проникает.
Чтобы ни у кого не возникало сомнений в безопасности, весь маршрут нас сопровождал дозиметрист станции, постоянно работал и групповой дозиметр. Если верить его показаниям, то в конце получасовой экскурсии каждый из нас в среднем «собрал» примерно по 3 микрозиверта — это в 30 раз меньше разрешенной суточной дозы. Дозиметрические рамки на выходе также показывают, что мы чисты.
Еще через полчаса мы в огромной, как цех, столовой АЭС. Комплексный обед для работников станции, согласно прейскуранту, стоит меньше доллара. Для нас как членов экскурсионной группы — бесплатно. Кто-то шутит про зверей-мутантов в супе, но женщины в белых халатах на раздаточной не смеются — серьезно рапортуют: все продукты завозные, из Киева.
Спустя несколько часов на ЧАЭС мы возвращаемся в Славутич. За окном электрички снова — заросшие поля, непролазный лес и, наконец, атомград. Вечернее апрельское солнце заливает его дома, перрон и жителей. А те бегут навстречу домашним делам и повседневным заботам, словно и не было в их жизни никакого Чернобыля.
Но он был.