"Закрытые интернаты - это всегда риск". Наталья Поспелова - о насилии над детьми-инвалидами
И хорошо, что правоохранители проверят еще и финансовую дисциплину в минской вспомогательной школе-интернате № 7! Потому как сексуальное насилие над детьми-инвалидами (а по сведениям сайта этого учреждения образования подавляющее большинство воспитанников являются инвалидами) вполне может быть сопряжено с фактами незаконного использования бюджетных или внебюджетных средств. А если серьезно, то давайте поразмышляем о том, какие факторы провоцируют сексуальное насилие в отношении детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, ведь не проходит и сезона, чтобы не вскрылись очередные уродства, произошедшие с детьми из замещающих семей или интернатных учреждений.
Наталья Поспелова — специалист по семейному неблагополучию и устройству детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. 28 лет работала в органах охраны детства Беларуси, из них 12 — в Национальном центре усыновления. Автор более 100 методических и публицистических работ по проблемам социального сиротства и семейного неблагополучия. Одна из основателей республиканского портала по поиску семей для детей-сирот www.dadomu.by и единственного в СНГ ежемесячного издания для замещающих родителей и специалистов органов опеки и попечительства — газеты «Домой!». Референт Белорусского общественного объединения замещающих семей «С надеждой». Профессиональная специализация: альтернативные формы жизнеустройства детей-сирот; споры родителей о воспитании детей; сопровождение семей, желающих принять или уже принявших детей-сирот на воспитание.
E-mail автора nastapos@mail.ru
Вообще пребывание детей в закрытых учреждениях в ситуации отсутствия родителей — это всегда риск по насилию, в том числе и сексуальному. И интернаты для детей-сирот, выбивающиеся из последних сил в желании доказать свою современную открытость, — в первых рядах учреждений, в которых угроза насилия более чем реальна. И дело вовсе не в том, что в интернатных учреждениях растут ребята с особенностями психофизического развития и из неблагополучных семей: имеются сведения о подобных преступлениях в отношении детей-воспитанников закрытых элитных учебных заведений Великобритании, США, России… Практически в каждой стране фиксируются подобные случаи с большей или меньшей частотой. Именно поэтому сегодня многие специалисты однозначно заявляют о том, что закрытость воспитательных учреждений является существенным фактором риска по насилию над детьми.
Детям-сиротам пожаловаться некому. Никто участливо не спросит их о том, как прошел день в школе, что было интересного, а что испугало… Те, кому они вверены для воспитания и защиты, к сожалению, могут являться, одновременно, источниками насилия… Следствие, конечно, покажет, и все прояснит, но возникает вопрос: а разве нельзя выявлять подобные факты на более ранних этапах, чтобы пресекать их распространение, вовлечение и использование многих детей?
Отвечаю: у нас это делать некому и нечем. Нет специально обученных людей, которые могли бы проводить опросы воспитанников интернатов на темы насилия. Проверки интернатных учреждений силами прокурорских работников, МЧС, санстанции и представителей органов управления образования, чаще изучают прозаические вещи, такие, как сохранность детского имущества и защиту жилищных прав, соответствие питания нормам и обеспеченность помещений огнетушителями и автономными пожарными извещателями. О том, как живется детям в интернате, принято судить по внешнему осмотру созданных условий: благоустройство и комфортность размещения, внешний вид детей, наличие развивающего инвентаря и выполнение режима дня. Ребенок в процессе проверки остается за кадром. Бумажки, присутствующие в личном деле воспитанника, документация сотрудников учреждения более интересуют проверяющих, чем то, в каких отношениях это дитя состоит с другими детьми и окружающими взрослыми.
Отсутствуют методики подобных опросов, наблюдений, исследований, тем более понятно, что обсуждение столь личных (если не сказать — интимных) сторон с ребенком требует установления с ним как минимум доверия. А это в регламент проверки, или того, что сегодня называется красивым словом «мониторинг» вовсе не входит.
Дети, составляющие так называемый контингент школы-интерната, в силу многих причин имеют отягощенный социальный анамнез и нередко не просто осведомлены «про это», но также располагают практическим опытом. Находясь вместе, в «дружной интернатной семье», концентрация этого опыта достигает критических размеров, из-за чего снижается восприимчивость к этой теме, она становится для них обыденной и при всей противоестественности — вполне естественной и даже допустимой. Это еще одна причина, по которой дети не бегут сообщать взрослым о том, что с ними происходят нехорошие дела. Т.е. взрослые не умеют узнать, а дети не считают необходимым сообщать о фактах неформатных взаимодействий с ними.
Еще одной немаловажной особенностью развития подобных ситуаций именно в интернатовской среде является то, что дети, ставшие жертвами сексуального насилия в учреждении, не выводятся из него, а остаются в нем же. Это очень отличается от развития сюжетов с сексуальным насилием в приемных семьях или детских домах семейного типа. Если там вскрывается такой случай — детей сразу же изымают, помещают в приют, реже — в другие семьи. И это правильно, т.к. такие действия соответствуют актам защиты ребенка — укрыть его в другом месте, забрать оттуда, где с ним творились страшные дела. Ни разу не слышала, чтобы детей, пострадавших от сексуального насилия в интернате, куда-то переводили бы. Напротив, все на прежних местах. Это еще один фактор, не способствующий раскрываемости подобных злоупотреблений. Ребенок-жертва просто может утвердиться в мысли, что жаловаться и рассказывать о случившемся бессмысленно и не резон: все равно никто не спасет, не спрячет, не укроет.
Сегодня в детском доме и школе-интернате может работать практически каждый обладатель диплома о профильном образовании. Отбора специалистов, наиболее подходящих для работы с детьми-сиротами не проводится. Курсы повышения квалификации раз в 5 лет, в рамках которых слушатели бегло знакомятся с особенностями детей- сирот и работы с ними, ситуацию не спасают. Специалисты интернатных учреждений нередко работают с тяжелыми чувствами с помощью и ценой своих чувств. А это прямая дорога к эмоциональному выгоранию и профессиональной деформации, что создает условия для разного рода злоупотреблений. И линейка этих злоупотреблений широка: наорать на ребенка, унизить его, использовать непедагогический прием во взаимодействии с ним, физически наказать, сексуально использовать… Иными словами полезным будет концентрировать свои усилия на выстраивании системы отбора и реального (не формального) сопровождения специалистов интернатных учреждений.
Каждый взрослый, услыхав о подобной ситуации, нередко ловит себя на мысли о том, что «а вдруг дети лгут?». Тем более, когда речь идет о детях с особенностями в развитии… Конечно, сходу допустить мысль о том, что такое может твориться в непосредственной близости от каждого из нас, нелегко. Но поверить ребенку — это, на самом деле, первый шаг в его защите. Потому как нельзя защитить, не доверяя.
Лучшим способом искоренения подобных ситуаций является полное исключение интернатов из перечня средств и возможностей воспитания детей из неблагополучных семей. Все дети должны жить в семьях, так будет безопаснее для них.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.