Когда ты - Сэм. Наталья Поспелова о праве особенных взрослых быть родителями
В начале миллениума в мировой прокат вышел нашумевший художественный фильм «Я — Сэм». История борьбы умственно отсталого отца за право воспитывать свою дочь сопровождалась не только бурным обсуждением сюжета, сколько ускорением пересмотра стратегий и реакций общества на подобные нередкие ситуации. Посмотрите этот фильм на досуге, он реально помогает определить жизненные приоритеты и проанализировать недавний случай с точки зрения соблюдения прав особенных взрослых быть родителями и детей — расти в родной семье.
Наталья Поспелова — специалист по семейному неблагополучию и устройству детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. 28 лет работала в органах охраны детства Беларуси, из них 12 — в Национальном центре усыновления. Автор более 100 методических и публицистических работ по проблемам социального сиротства и семейного неблагополучия. Одна из основателей республиканского портала по поиску семей для детей-сирот www.dadomu.by и единственного в СНГ ежемесячного издания для замещающих родителей и специалистов органов опеки и попечительства — газеты «Домой!». Референт Белорусского общественного объединения замещающих семей «С надеждой». Профессиональная специализация: альтернативные формы жизнеустройства детей-сирот; споры родителей о воспитании детей; сопровождение семей, желающих принять или уже принявших детей-сирот на воспитание.
E-mail автора nastapos@mail.ru
В нашей стране путь к инклюзии (принятию, включению) людей с особенностями психофизического развития в общество никогда не был легким. В силу разных причин, среди которых исторические, материальные, психологические и многие другие, мы всегда с напряжением и недоверием относились, и, как показывается практика, до сих пор продолжаем относиться к людям с ментальными расстройствами. С одной стороны, их реально жаль: «они не виноваты, что такими родились»; с другой — «они же особенные, значит, их жизнь должна отличаться от жизни обычных людей по каким-то определенным опциям»…
В советское время детей с легкой степенью умственной отсталости содержали преимущественно во вспомогательных школах-интернатах, где они получали нецензовое образование и путевку в жизнь в виде несложной профессии. Мальчики с олигофренией в степени дебильности подлежали призыву на воинскую службу в нестроевых частях. Дети, имеющие среднюю и тяжелую степени ментальных отклонений, нередко квалифицировались как необучаемые и подлежали содержанию в домах-интернатах системы социальной защиты. Из институтского курса клиники умственной отсталости знаю, что в прежние времена предпринимались меры по сокращению детородной функции лиц, имеющих умственную отсталость: дескать, кого они родят-то, если не таких же проблемных, как сами. Этот геноцид, к счастью, в прошлом. Или нет?
В начале 90-х прошлого столетия в Беларуси, как и во многих постсоветских республиках, произошла смена курса в отношении детей, страдающих умственной отсталостью: признав базовым правом каждого ребенка на жизнь и воспитание в семье, детей с умственной отсталостью возвращали в родные семьи, закрывали вспомогательные школы-интернаты, перенося центр тяжести в коррекционной работе с такими детками в учреждения образования по месту жительства. Так в массовых (обычных) школах появились привычные нынче интегрированные классы, в районах были созданы и укреплены центры коррекционно-развивающего обучения и реабилитации, где особенным детям и их родителям предоставлялись различные поддерживающие услуги. Эта высокогуманная практика не только соответствовала потребностям детей жить и расти в семейном окружении, но также была более дешевым способом интеграции людей с особенностями в обычную жизнь.
Маленькие детки — маленькие бедки. Что сегодня предлагает общество взрослым людям с особенностями в развитии на пути реализации их жизненных функций и прав?
Таня и Дима живут обычной жизнью, с успехом состоят в долговременных трудовых отношениях, распоряжаются своим заработком, работают на приусадебном участке, делают покупки и управляют своим имуществом, они, если что, могут избирать и быть избранными, однако … не могут воспитывать своих детей. Умственная отсталость, аффективные расстройства поведения (молодая мама, испуганная отсутствием ребенка, голосила на всю больницу — психиатр поставил ее на учет) — и ты больше не родитель. Если кто-то из супругов совершит преступление, он будет привлечен к ответственности без оглядки на диагноз. А вот растить своих детей такие люди не могут.
В 2010 году был разработан и утвержден ныне действующий Перечень заболеваний, при которых родители не могут выполнять родительские обязанности. Одной из позиций в Перечне является «умственная отсталость». По сути, людям с умственной отсталостью запрещено растить своих детей только факту наличия этого диагноза.
Решение об ограничении Димы и Тани в родительских правах принято судом исключительно в интересах их ребенка. Скорее всего, единственным критерием риска для ребенка и был установленный обоим родителям впопыхах диагноз. Почему впопыхах? Оба супруга учились в классах для детей с задержкой психического развития. Между тем задержка в развитии сама по себе диагнозом не является, а свидетельствует о состоянии психического развития человека в пределах нормы, но ближе к ее границе. Таких ребят еще называют «пограничниками»: и не очень болен, и не сильно здоров.
Таня получила профессию маляра-штукатура, которая, к слову, не показана людям с особенностями в развитии, а требования данной профессии к индивидуальным особенностям человека таковы, что далеко не каждый может претендовать на обучение по этой специальности: нужны «физическая выносливость; наглядно-образное мышление; пространственное воображение; способность к концентрации и распределению внимания; хорошая зрительная память; высокая координация движения рук, туловища, ног; выносливость вестибулярного аппарата (чувство равновесия); способность к цветоразличению». Выходит, маляром-штукатуром Таня может быть, а мамой для своих дочерей — нет…
Кто-то это проверил, кто-то убедился в неспособности Тани и Димы быть родителями? Отнюдь. Им даже не пришлось попробовать себя в этой роли: ни в отношении старшей дочки, ни, боюсь, в отношении младшенькой.
Руководствуясь Перечнем, само название которого императивно, однозначно и беспощадно указывает, что «родители не могут выполнять родительские обязанности», воспитательная функция молодой семьи была попросту перечеркнута. Их чувства по отношению к детям были обесценены: не могут они иметь чувства к своим детям, так как воспитывать их не могут! Что тут непонятного?!
В основу судебного решения об отобрании у родителей ребенка, скорее всего, был положен страх представителей органа опеки и медиков, несущих серьезную ответственность за жизнь и здоровье детей, особенно детей первого года жизни, по формуле: «А вдруг родители не справятся?! А вдруг что-то случится с ребенком по недосмотру или из-за неготовности родителей к выполнению правил ухода за ребенком, кто отвечать-то будет?!» Двигаясь по пути этого страха, можно у любого родителя детей отбирать: вдруг завтра не досмотрит?! И потом, экстренно диагностированные особенности развития так красиво легли на перечень, что суду не оставалось вариантов: следует отобрать детей у семьи.
Люди живут обычной жизнью, трудятся, вносят вклад в общество, состоят в супружеских отношениях… У них появляются дети. И в силу диагноза люди лишаются детей. Это не геноцид?
Красиво звучат слова об интересах ребенка, во имя которых все это и происходит. Дочке интересно пожизненно состоять в группе детей, оставшихся без попечения родителей. А налогоплательщикам ой как интересно содержать ее в этом статусе до совершеннолетия, а если девочка учиться будет — так до 23 лет. А вот как она взрослой станет, — вполне может вернуться к своим маме Тане и папе Диме. Организованное, искусственное сиротство ребенка, и не будем забывать, что на подходе второй ребенок супружеской четы с похожими перспективами…
А если девочка поинтересуется причинами своего отобрания из родной семьи и фактом, что ей пришлось расти то в доме ребенка, то в чужой семье, а то и в разных семьях? Что врать ей будем? Дескать, родители твои странные и ненадежные были в силу особенностей своего развития и их состояние, согласно перечня за 2010 год, явилось непреодолимым препятствием для того, чтобы они тебя на ручках покачали и подгузник поменяли?
А чем общество помогло моим родителям, — спросит девочка? Чем поддержало? Можно ли что-то сделать, чтобы дети, родившиеся в таких семьях, имели право получать ничем, никем, никогда не заменимую и исключительно индивидуальную родительскую любовь и заботу?
В ряде стран с успехом развиваются технологии помощи таким семьям на пути к эффективному родительству: оказывается практическая и поддерживающая (обучающая) помощь в выполнении родительских обязанностей. Таня и Дима хотят быть родителями, это уже 90% успеха! Таня будет заниматься ребенком, она под минимальным руководством выучит простые алгоритмы и будет тщательно их соблюдать, это во 100 крат легче, чем малярить-штукатурить! Есть Танина бабушка, и если ее влияние усилить няней, — дети могут расти в семье, а нам не придется коллективно и ежемесячно отстегивать существенные суммы на их содержание в замещающих семьях, а потом оплачивать их социализацию и интеграцию в общество.
Нередко в обсуждении подобных ситуаций звучат аргументы прагматичного содержания: что могут дать Таня и Дима своим дочерям? Не одной мне видно, что родительский ресурс у молодой пары, прямо скажем, слабый. На это отвечу, что для твоего ребенка всегда может найтись семья, которая даст ему лучшее, чем ты, образование, лучше разовьет его таланты, свозит на лучший отдых, купит лучшую игрушку и т.д. Двигаясь по пути прагматизма, мы выхолащиваем смыслы родительства, сводим отношения детей и родителей к товарным, исключительно материальным, а это опасно и «не морально», как дети говорят.
Молодая семья не на хуторе живет, по всему видно — люди они простодушные и открытые, доверие оправдают и от отношений с обществом не уклоняются. Это все плюсики, которые могут помочь в возвращении детей в семью.
Их дочку определили после дома ребенка в замещающую семью. Замечательно. Но почему же это сделали так травматично и неуважительно по отношению к Тане и Диме? Родители приехали в дом ребенка проведать дочурку — а той и след простыл… В иноземных практиках решения подобных ситуаций папа и мама обязательно извещаются о каждом шаге специалистов и каждом перемещении их ребенка, если принимается решение о том, что ребенок все же должен расти в другой семье. Ребенка устраивают рядом, поблизости от места жительства его родителей, чтобы им было удобно проведывать, участвовать в воспитании своей детки. А в нашей истории девочку определили за три-девять земель. Не гуманно.
Как итог, страдают взрослые, тиражируется социальное сиротство при живых и желающих растить своих детей родителях.
Для решения этой проблемы вовсе не нужно изобретать велосипед. Во-первых, хорошо бы изменить подходы к аспекту родительства людей с ментальными особенностями. Следует отказаться от репрессивных и безжалостных способов решения вопроса о том, могут ли люди, детей рожающие, быть им родителями. Не надо прикрываться перечнем: это всего лишь ведомственный нормативный акт. Родительство — сложный и многогранный социокультурный феномен, и определять способность людей с особенностями быть родителями можно исключительно на основе анализа всех сторон их жизни, а не только медицинской. При этом следует учитывать наличие в обществе услуг для этой категории родителей.
Нужно внести изменения в Перечень заболеваний-2010, при которых родители не могут выполнять родительские обязанности: умственная отсталость — понятие широчайшее, включающее разные степени и проявления, что соответственно предполагает разные объемы поддержки таким людям, в том числе — помощи в выполнении родительских обязанностей.
Также следует учитывать, что возможности общества с каждым годом расширяются, есть способы обучать и поддерживать людей с особенностями, есть возможности мониторить выполнение ими родительских обязанностей. И потому не надо кивать на перечень 2010 года как на икону.
Дети не выбирают себе родителей. Кровные детско-родительские отношения, основанные на любви и заботе, являются безусловной и незаменимой ценностью для ребенка. Таня и Дима любят своих детей, они горюют без них, стремятся не утратить с ними связь, проведывая то в замещающей семье, то в больнице, где сейчас находится младшая девочка. Это дорогого стоит. А точнее — это именно то, что жизненно необходимо их дочкам. Жаль, заботиться о своих детях маме и папе возможность не предоставлялась. Спасибо перечню…
Чтобы обеспечить возможность детей жить со своими особенными родителями, можно просто перераспределить ресурсы: вместо пособия на содержание ребенка в замещающей семье в этом же объеме оплачивать услуги помощницы для Димы и Тани, чтобы с ее помощью, а также с поддержкой всей социальной инфраструктуры местного сообщества, они могли быть родителями для своих дочек. Иначе к чему все эти инклюзии и интеграции в общество, если дети обречены на сиротство, а родители на пожизненную боль и драму?
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.