Эпоха майдана. Плановая катастрофа и как с ней бороться

Четыре года миновало после приснопамятного майдана в Киеве, а вспоминают его по-прежнему часто. По прошествии времени, отбросив эмоции, можно констатировать, что события 2014 года не являлись чем-то случайным. Да, у майдана были свои сценаристы. Но они оттого и появились, что он был во многом предопределён.

Интриги, манипуляции, грязные политические технологии, слаженные и координируемые действия специально обученных людей — всё это мы наблюдали тогда, наблюдаем и сейчас, но всё это выросло на прекрасно утоптанной всем ходом постсоветской истории почве. Раздуть разрушительные инстинкты в неблагополучном, деморализованном и деинтеллектуализированном обществе, обладающем высоким уровнем напряжённости, — даже с небольшим бюджетом проще простого.

Есть у майдана начало, нет у майдана конца. И начало это нужно вести не от четырнадцатого года и не с четвёртого, а ещё с 1991, с прошлого века, когда, собственно состоялся самый первый и самый главный майдан.

С распадом Советского Союза гигантскими кусками государственной собственности завладела небольшая группа людей. Собственность эта создавалась не ими, более того, и не было уверенности в том, что она останется в их руках надолго. Поэтому перед ними стояла задача не столько продолжить функционирование советских предприятий, сколько в минимальный срок по максимуму выжать из этих предприятий или вовсе попросту выгодно их сбагрить.

Полученные при этом деньги предполагалось вкладывать и тратить не во многострадальной полуразрушенной родине, но в странах развитого капитализма, где веками создавались для этого необходимые условия и структуры. Естественно поэтому, что постсоветские нувориши попадали в зависимость от финансовых и управленческих кругов этих стран.

И поэтому ход истории для большинства стран бывшего СССР означает просто поэтапную потерю суверенитета. На смену старым элитам советского ещё генезиса приходят новые, выращенные уже не здесь и окончательно ориентированные вовне. Собственно, это уже не элита, но менеджеры западных корпораций, призванные блюсти здесь корпоративный интерес.

Кроме того, происходило и происходит пресловутое проедание советского наследия. Чем меньше остаётся в этой кормушке, тем беднее становится население и тем яростнее грызётся между собой олигархия. Так возникают предпосылки для радикального конфликта.

Майдан и есть всего лишь радикальная фаза процесса. А процесс идёт, как говаривал незабвенный Михаил Сергеевич. Янукович боялся применить силу против майдана потому, что остро ощущал свою зависимость от мировых хозяев жизни, воспретивших ему делать это. Порошенко куда более зависим от них, но всё равно слишком много забирает себе из того, что они считают уже своей добычей. Поэтому сейчас на его место срочно готовится певец Вакарчук, не обладающий какими-то серьёзными интересами в промышленности и финансах. Этот будет уже просто работать за зарплату.

Кстати, появление в Киеве Саакашвили, кондотьера не местной олигархии, но западной корпоратократии, является очередной фазой такой подготовки.

Заметим, что об Украине непосредственно мы заговорили лишь в последних двух абзацах. Потому что процесс, который идёт, практически общий для постсоветских республик, включая и Россию. Просто скорость у него разная. Украина здесь даже не первая ласточка, но просто на текущий момент самая крупная.
В этом смысле на постсоветском пространстве Беларусь занимает особую позицию. В ней этот процесс идёт настолько медленно, что не перерос в патологический, и у неё есть серьёзный шанс этого процесса избежать, несмотря на то, что с развитием общего постсоветского кризиса она стала гораздо беднее и неблагополучнее.

Во-первых, в Беларуси сохранены остатки советской социальной структуры и значительная часть советской собственности оставлена в руках государства. Об этом принято сокрушаться, сетуя на неэффективное управление. Опыт показывает, однако, что в условиях распада общесоветской народно-хозяйственной системы эффективных управленцев нет. Есть эффективные распроданцы. Да, можно и нужно менять методы управления, а если надо, и формы собственности. Но делать это лучше крайне взвешенно и осторожно.

Во-вторых, в Беларуси так и не создана инфраструктура майдана. Да, существуют всевозможные сидящие на грантах активисты, которые должны пойти в бой, когда прикажет им товарищ Сорос. Но их мало, они разрозненны, они не оформлены в дееспособные организации.

В-третьих, Беларусь обладает весьма скромными природными и рыночными ресурсами, чтобы стать одной из первых ставок в мировой игре. На карте СНГ существуют куски куда более лакомые.

В-четвёртых, Беларусь достаточно однородна и компактна, социально, географически и ментально, а значит, в ней труднее играть на соответствующих противоречиях.

В-пятых, власть в Беларуси, при всей критичности нашего к ней отношения, достаточно монолитна и действует достаточно жёстко, слаженно и отрегулировано.

В-шестых, все эти двадцать пять лет в Беларуси отсутствовала яростная либерально-националистическая пропаганда, на которой в других странах успело уже вырасти целое поколение. Идеологическая монополия по-прежнему в руках государства. Другое дело, что государство, хоть и рассказывает повсюду о своей идеологии, так и не объявило, какова она, и, похоже, не знает этого. Мы существуем как бы в затянувшемся переходном периоде, но трудно определить, к чему этот переход.

Всё перечисленное даёт серьёзный шанс избежать катастрофы. Потому что майдан, в широком смысле, повторюсь, есть не революция, а именно катастрофа — не разворот процесса в противоположную сторону, но его катастрофическая фаза.

В чём выход? Выход, как ни странно, вовсе не в том, чтобы расширять «вертикаль», полицейский аппарат или подавлять народ придирками, чрезмерной занятостью и т. п. Если народ будет ощущать свою социальную защищённость, своё участие в управлении государством на всех уровнях, то он не захочет стать человеческим материалом, массовкой в играх «демократов», видящих в нём лишь кормовую базу и разменную монету. Стремиться к тому, чтобы оставить лучшее от советского и взять лучшее от скандинавского социализма — и есть тот путь, который означает для нашей страны нормальное развитие и хорошую перспективу.