60 лет назад в деревне Бусса во время киносеанса сгорела школа, погибли 65 человек
От Молодова до Буссы — рукой подать. Живописная извилистая дорога уводит в сторону от асфальтового покрытия и цивилизации. Бусса — умирающая деревня. Здесь уже нет школы, а количество обжитых дворов не дотягивает до сотни. Но те, что остались, — добротные и ухоженные, с фирменным полесским знаком скромного качества. После войны Бусса была если не перспективной, то как минимум активно развивающейся деревней. Война, казалось, в этих местах прошлась по касательной редкими похоронками. Зато десятки ребятишек появились на свет в такое ненадежное военное время с 1941 по 1945 год. Трагедия 12 ноября 1957 года это жестоко «уравновесила», пишет «Вечерний Брест».
Памятник погибшим землякам здесь тоже есть. Золоченый куполок на подступах к деревне. Дальше, на перекрестке, такой же золотой крест-оберег, а за ним — пустырь с гранитными плитами, на которых высечены все 65 имен и годы рождения. На этот центральный перекресток после войны перевезли добротный еврейский дом из Мотоля. Два больших помещения приспособили под учебные классы. А вечерами, время от времени, в Буссу приходила кинопередвижка, показывали кино. Так было и тем злополучным вечером.
«Опознавали по часам и украшениям»
Живых свидетелей той трагедии — раз два и обчелся. Старших уже нет в живых; те, кто тогда были детьми, давно на пенсии. Дом одного из них, Василия Багновца, — четвертый от пустыря, где стояла сгоревшая школа. 60 лет назад 13-летний Вася чудом вырвался из пекла. Встречаем Василия Лукьяновича на его подворье, где он с супругой Ольгой готовит землю к зиме. Пенсионер только из больницы — недавно перенес инсульт. Говорит тяжело, но тот вечер врезался в память. Накануне по деревне прошел слух, что будут показывать фильм о Брестской крепости. На самом деле привезли черно-белую ленту «Парень из тайги».
— Сеанс был поздно вечером, — Василий Лукьянович говорит с непередаваемым полесским акцентом. — Когда кино началось, я не мог войти, потому что детей не пускали. Тогда я тихонько пролез под лавками и оказался перед экраном. Таких, как я, там было много детей. Один — мальчик лет семи. Я скинул пиджак, сел на него, а мальчика этого, Сахаревича, взял на руки. На экране показались зима, лес, а потом все погасло. Я хлопца того в сторону, стал смотреть — вижу, на аппаратуре пламя. Я паренька в сторону, и к окну, разбил стекло и выпрыгнул.
Подросток обогнул школу и увидел, что пламя уже в коридоре. Малец быстро вернулся домой и спросил родителей, где сестра Зина и брат Никифор. Дома их не оказалось. Зина — родилась в 1942 году, брат — на три года раньше, в 1939-м. Справил 18-летие и как раз собирался идти в армию.
Когда Василий прибежал к школе уже с родителями, пламенем была охвачена вся школа. А из спасительного окна пытался выбраться и не мог двоюродный брат Багновца. Мама, папа пытались вытащить его из оконного проема, но так и не смогли — чем-то крепко зацепился сапогами там, внутри. Так и погибал на глазах у родни.
Не смог вырваться из горящего дома и мальчик, которого подросток посадил к себе на колени.
В тот вечер еще не знали ошеломляющих подробностей. Что под обгоревшими балками школы останутся лежать 65 жителей деревни, 45 из которых — дети. Там же остались сестра и брат Василия. Зина прикрыла лицо платком, поэтому оно осталось практически нетронутым. Никифора опознали по костюму, который прислал из далекой Америки родственник. Многих так и опознавали — по одежде, часам, нехитрым украшениям.
— Я сразу не понял, страшно стало где-то на третий день…
«Машина подъезжала к каждому двору и забирала гробы»
На следующий день после пожара почти в каждый дом Буссы начали свозить гробы. Где-то один, где-то — два и больше. Семей, которых эта трагедия не коснулась, нет. В деревне, где один другому приходится родственником, всегда так.
Рано утром, вспоминает Василий Багновец, пожарище посетили высокие начальники. Деревенская молва донесла — приезжала сама Екатерина Фурцева, будущий министр культуры, а тогда — недавно избранный член Президиума ЦК КПСС. Правда это или нет — не скажешь. Но на похороны чины не остались.
— Оркестр стоял на перекрестке, а второй встречал на кладбище, — вспоминает Василий Лукьянович. — А там экскаватором выкопали одну, две, три траншеи, в которые и ставили гробы. Машина подъезжала к каждому двору и забирала…
Кладбище в Буссе найдешь не сразу. За деревней начинается перелесок, и только потом, под высокими соснами, кресты выдают деревенский погост. Место, где были траншеи, узнается сразу — по выстроенным в рядочек почти одинаковым могильным камням, выкрашенным в синий. На них — имена тех, кто вот так, досрочно, нашел в этой земле упокоение. Большинство имен нечитаемы. Не удивительно — в некоторых семьях пожар выкосил молодое поколение, которое не успело оставить потомков. Без них заботиться о могилах некому. Могилу Никифора и Зинаиды находим почти сразу. Она — с фотографией, а надписи очищены.
— Если б не уехал, я тоже был бы здесь. Уж такой я был ребенок, — на кладбище к нам подходит бывший староста Петр Наумчик. В том пожаре погибли его отец и сестра. Петра же просто чудом не оказалось в злополучный вечер дома.
«Из двадцати одноклассников в живых осталось человек шесть»
На следующий день после пожара в Буссе и Молодово объявили траур. Супруга Василия Лукьяновича, тогда девятилетняя Оля, жившая в центральной деревне сельсовета, помнит, что на следующий день им без объяснения причин сказали не ходить в школу.
Подробности того страшного вечера начали всплывать постепенно. Киноустановка стояла в проеме между двумя окнами. Когда начался показ, киномеханик попросил местного парня уменьшить огонь в лампе. Керосина тогда не было, в лампе жгли бензин. Парень что-то не рассчитал и опрокинул «керосинку». Вспыхнула пленка…
Люди не сразу поняли, в чем дело, и какое-то время оставались на своих местах — опасались, что кто-то займет. А потом бросились к единственному спасительному окну. Тому, из которого выпрыгнул Василий Багновец. Два других окна оказались позади пылающей киноустановки, а дверь невозможно было открыть из-за лавок, которые ее подпирали.
А по радио после между делом передали, что пожар произошел в церкви…
Виновными в трагедии признали механика и парня, гасившего лампу. Первому дали «десятку», второму — пять лет. В Буссе парень жил с молодой женой. Отсидев свой срок, он как-то приезжал однажды, но долго не задержался. Жена развелась и вышла замуж в соседнюю деревню, смысла цепляться за эти места не было. Хотя и вины за ним жители Буссы не видели.
Жизнь не сразу вошла в привычную колею. Первое время школьники младших классов учились по домам. В хате Василия разместился пятый класс. В соседней — учитель одновременно вела уроки с первого по четвертый. Из двадцати одноклассников уцелевшего Васи в живых осталось человек шесть. Так продолжалось до тех пор, пока в Буссе не отстроили новую школу.
Трагедия в Буссе стала очень тяжелым уроком для всей киноиндустрии. После пожара в СССР на правительственном уровне запретили использовать нитроцеллюлозную пленку, которая при горении выделяет ядовитые вещества. Часть жертв — на совести непосредственно огненной стихии, часть — отравлены продуктами горения…
Вот только цена — слишком высока.