"Они меня заставили". На Гомельщине родные еще одного повешенного солдата не верят в суицид

«Когда про этого парня в Печах начали везде писать, мы подумали — вот он, наш шанс рассказать и про Андрея. Мы ведь уже год бьемся в поисках правды. А правда для нас очень важна. Понимаете, его ведь не отпели… Как мы батюшку ни уговаривали — не согласился», — вытирает слезы Татьяна. 20 октября исполнится год, как не стало ее брата Андрея Манонина, солдата-срочника воинской части 48 685 города Лида. Все это время женщина пишет письма в различные инстанции, размещает статусы-призывы в соцсетях и даже собиралась обращаться к экстрасенсам. Несколько месяцев назад Следственный комитет прекратил расследование уголовного дела за отсутствием в нем состава преступления. Однако родные погибшего парня не согласны с таким решением и во всем винят дедовщину.

Татьяна перебирает в руках стопку ответов из прокуратуры, СК, комитета солдатских матерей, военного комиссариата… Переписку со всеми ведомствами ведет она. Мать Андрея — Татьяна Манонина — живет в глухой деревне в Рогачевском районе, работает дояркой в местном хозяйстве и понятия не имеет, как общаться с представителями подобных структур. Но чтобы узнать правду о гибели сына, готова на все.

— Мы не знаем, что нам делать. Даже Марату Башарову писали в «Битву экстрасенсов». Они ведь распутывают такие дела. Но потом нас предупредили, что много мошенников, да и не сошлешься нигде потом на экстрасенсов этих. Поэтому пока собираем сами доказательства.

До своей гибели Андрей успел отслужить в армии пять месяцев: сначала в учебке в Барановичах, затем перевели в Лиду. Татьяна говорит, что службой парень был доволен.

— Даже горд был, что он солдат. Каждый день звонил домой. Никогда не жаловался. Да он и такой, что и не будет. Интересовался у матери, как дела, как здоровье, что с хозяйством. В сентябре звонил брату: «Ой, говорит, мне осталась тут ерунда. Я уже сам скоро буду «черепом», — рассказывает сестра Татьяна.

Но в октябре, за три дня до гибели, парня как подменили.

— Звонит и каждый раз спрашивает: «Мама, у тебя все хорошо? Никто к тебе не приходил? Ты за меня не волнуйся», — вспоминает мать погибшего.

Последний раз Андрей связывался с родными в день своей гибели — днем 20 октября 2016 года. Звонок длился несколько минут. Парень умолял маму, чтобы та ни в коем случае не продавала его коня. А в семь вечера сослуживцы в казарменном туалете нашли Андрея в петле. Говорят, когда снимали, еще дышал, но спасти не удалось.

Из переписки с министерствами и ведомствами видно: после трагедии Следственный комитет возбудил уголовное дело по ст. 145 «Доведение до самоубийства». Расследование то приостанавливалось, то возобновлялось. Весной же матери Андрея пришло уведомление, в котором говорится, что дело закрыто, а в смерти сына виновных нет.

«…За отсутствием в деянии состава преступления предварительное расследование уголовного дела, возбужденного по факту доведения до самоубийства, прекращено. При несогласии с принятым решением рекомендуем обратиться в суд».

Родственники погибшего солдата с «отсутствием состава преступления» не согласны. Самый главный их аргумент — предсмертная записка, в которой солдат винит в произошедшем конкретных людей. Видели этот листок родные Андрея лишь единожды, когда приезжали на допрос к следователю. Больше им его никто никогда не показывал.

— «Прости, брат, прости, мамочка. Не судите строго. Но по-другому я не могу. Они меня заставили. Я хотел жить, хотел вернуться в деревню и работать в колхозе. Брат, прошу тебя, накажи их судом», — сквозь слезы цитирует приблизительный текст предсмертного послания мама Андрея. — А в конце он написал фамилии четверых человек. Трое из них призывались вместе с ним, а четвертый — сержант-контрактник. Проводились проверки, их водили на допросы. Но на этом все и заглохло. Виновных нет.

Родные солдата уверены — причиной гибели стала дедовщина.

— Андрей был со стержнем. И про суицид он бы никогда не подумал. Он любил маму, брата, любил жизнь. У него было столько планов! Ему давали отпуск в ноябре, три дня. Он попросил перенести его на май: мол, мама, а картошку кто тебе посадит? Не собирался он умирать! — уверена сестра.

Помимо предсмертной записки на расследование дела мог пролить свет и дневник Андрея, в который парень записывал все произошедшее с ним за день — была у него такая привычка. Брат и мать погибшего говорят, что записи он исправно вел и в армии.

— Дневник был при нем всегда. Такой блокнотик. Его мы видели, когда в сентябре приезжали на свидание. Он даже показывал нам записи и говорил, что каждый день пишет, что с ним происходит, сколько прослужил и сколько ему осталось. Куда потом этот блокнот делся — неизвестно, — вздыхает мать солдата.

У родных полно вопросов, и задать их вот так громко решились только сейчас. Почему матери сообщили о гибели сына не сразу, а только на следующие сутки? Как солдат смог повеситься в семь часов вечера, когда в казарме жизнь идет полным ходом? Что могло произойти в части, чтобы жизнерадостный парень, у которого было полно планов на будущее, добровольно полез в петлю? Но на них не смогло найти ответов следствие, нет их и сейчас.

Между тем, в понедельник Министерство обороны сообщило, что уровень суицидов в белорусской армии сегодня один из самых низких в мире: в 2016 году в армии произошло четыре случая самоубийства, и эта цифра практически не меняется последние пять лет.