"Сашу не вернешь, но спасем другие жизни". Мама солдата - о трех версиях гибели сына
«Мне кажется, что это какой-то страшный сон… Отдать ребенка живого и невредимого, а получить труп», — рассказывает Светлана Коржич, мама погибшего 21-летнего солдата Александра Коржича. 19 мая ее сына призвали в армию, а 3 октября его тело обнаружили в петле в подвале в воинской части в Печах. Матери сказали, что Саша свел счеты с жизнью. Тело парня забрали и похоронили в Пинске без отпевания — священник отказался. Мать и друзья солдата не верят в версию суицида и добиваются тщательного разбирательства. Через неделю после гибели парня Следственный комитет возбудил уголовное дело, на девятый день его все-таки отпели, а на десятый Светлане Коржич позвонила пресс-секретарь президента Наталья Эйсмонт. Она передала соболезнования президента и сообщила, что дело находится на личном контроле Александра Лукашенко и что будут приняты все меры для наказания виновных.
Квартира, где жил с мамой и бабушкой Саша Коржич, располагается в спальном микрорайоне Пинска. Мама погибшего солдата приглашает пройти в гостиную. Перед завешенным тканью телевизором стоят фотографии Саши: одна детская, вторая — сделанная незадолго до ухода в армию. На столе лежит стопка альбомов с семейными фотографиями. Светлана Николаевна берет верхний и перелистывает одну страницу за другой. Вот годовалый Саша учится ходить. Вот — плещется в тазике, отдыхает на море, катается на трехколесном велосипеде.
— А здесь он на утреннике в детском садике в костюме, — рассказывает мама, отвлекается от альбома и поднимает со стола фото маленького Саши на паспорт. — А это я просто вырезала из его паспорта. На память.
В нескольких фотоальбомах запечатлена вся жизнь Саши. Каждый период: детство, отрочество- сад, школа, лицей. Нет только одного — служба в армии.
«Мама, все нормально, все хорошо, я разберусь сам»
После школы Саша поступил в пинский колледж. Отучился по специальности техник-механик и устроился на работу в автомастерскую. По месту работы парня характеризуют, как талантливого специалиста. Да и сам он любил то, чем занимался. По словам мамы, сын часто «зависал» с друзьями в гараже неподалеку.
— Он мог легко «откосить» от призыва и никто бы его не нашел. У нас родственники в Бельгии и Москве. Родственник в Москве вообще звал его к себе на работу. Но он отказался. Сказал: «Я ж белорус, на кого я Пинск оставлю» (…) Саша ничего не боялся. Говорил: «Отслужу, отдам долг Родине и буду жить, как человек». Ему же все отсрочки давали из-за недобора веса: он был худощавый. А в прошлом году он сам вызвался, ходил в военкомат. Сказали: «Мальчик, иди отсюда — не дорос». (…) В последний раз у него нашли пролапс митрального клапана и плоскостопие, но с этим, как оказалось, можно служить, — говорит мама.
По словам Светланы Николаевны, Саша должен был поехать служить в Брест, но в последний момент все поменялось:
— Он мне просто позвонил и сказал, что его везут в Печи.
По словам мамы, Саша при личных встречах рассказывал ей о том, что в части, где он оказался, царит дедовщина: его унижали, оскорбляли, вымогали деньги, продукты, сигареты. По словам родственников солдата, после присяги он повздорил «с кем-то из сержантов», а его банковская карточка находилась у прапорщика.
— Карточку прапорщик забрал. Саша мне сам рассказывал, что прапорщику нечем за квартиру платить. (…) Саша каждую неделю просил [выслать деньги]. Началось это с июня месяца. А потом звонки стали поступать все чаще и чаще. Менее, чем по 50 рублей я не высылала. Потом он еще просил передать айфон, который он дома оставил. Не знаю, кому он предназначался: сержанту или прапорщику. (…) На мои вопросы все время отвечал: «Мама, все нормально, все хорошо, я разберусь сам».
Светлана Николаевна говорит, что деньги Саше перечисляли на \карточку и давали в руки: она и его друзья. Сколько в общей сложности было передано средств, она не считала — «около 2 тысяч рублей».
— Извините, но зачем солдату в армии такие деньги? День позвонил, просил положить на карточку 50 рублей. Через день опять звонил, чтобы на карточку еще 50 рублей перечислили.
В конце августа Саша попросил друзей привезти ему распечатку расходов по карте. Выяснилось, что его карточкой рассчитывались в Борисове и Минске.
— Карточкой Саши пользовались еще после его смерти. Сейчас осталось на счету 1,5 рубля. Саша попросил больше 30 рублей на карточку не скидывать. Сказал: «Больше не хочу. Никому ничего давать не буду». Он сказал, что пойдет, расскажет обо всем ротному и заберет карточку у прапорщика.
«Мы везем вам тело сына»
По словам матери, к ротному Саша все-таки сходил, но из этого ничего не вышло. О том, как прошел разговор, парень маме не рассказал, но после этого предупредил ее, чтобы больше 30 рублей ему не перечисляла.
— Сказал: «Я с ними сам разберусь». Разобрался… После этого и начались все приключения, — рассказала Светлана Николаевна. — Последний звонок был: «Мама, как у тебя дела?» Я еще удивилась, спросила, почему интересуется. Он ответил: «Я тебя серьезно спрашиваю, как дела?» Может, ему угрожали, что со мной какую-то расправу учинят. Пусть бы пришли ко мне и меня за шею давили.
Во второй половине сентября у Саши поднялась температура, и 17-го числа его отправили в медчасть на лечение с острой респираторной инфекцией. Солдат позвонил маме и попросил прислать ему антибиотики. 20 сентября Светлана Николаевна отправила посылку с медикаментами, но Саша ее так и не получил. 26 сентября его выписали, а 3 октября мертвого парня обнаружили в подвальном помещении части. Маме солдата о трагедии сообщили по телефону в тот же день около 22.00.
— Мне позвонили и сказали: «Мы везем вам тело сына». Я не поняла сразу: «Какое тело? Вы о чем? Я вам тело не сдавала. Не надо мне везти. Мы приедем сами». Сели в машину и поехали. Пять человек нас было с друзьями Саши. Сутки нас мурыжили, все готовили тело. Не знаю, что они там готовили, но то, что я увидела, меня потрясло до глубины души: изувеченное тело. Он был худой, изможденный, синий. Труп окоченевший… Наверное, не один день он лежал. На голове Саши была майка, ноги связаны — таким его нашли. Майку надели — это ему «темную» делали, чтобы не видел лиц. Говорят, что солдата, который его обнаружил, в Новинки отправили.
Где солдат находился эти семь дней после выписки из медроты и до обнаружения тела в подвале, родные и близкие не знают. По словам Светланы в части, когда она приехала забирать тело сына, ей также не смогли ответить на этот вопрос.
— Как так можно, что его с 26 числа в части никто не видел? Как такое вообще возможно? Почему мне ничего не сообщили? Пусть бы приехали и караулили у меня под дверью — может он сбежал из армии и домой поехал. (…) Я думаю, что из этой медроты его забрали и затянули в подвал. Никто его не искал, — негодует Светлана Николаевна.
Родным тогда сообщили предварительную версию гибели Саши — суицид. Однако то, что парень рассказывал о службе и следы на теле заставили маму и друзей усомниться в этой версии. Светлана Николаевна написала обращения в прокуратуру, Министерство обороны и Администрацию президента с требованием провести проверку.
10 октября Следственный комитет возбудил уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 443 (Нарушение уставных правил взаимоотношений между лицами, на которых распространяется статус военнослужащего, при отсутствии отношений подчиненности, повлекшее тяжкие последствия) Уголовного кодекса. Сейчас рассматриваются три версии гибели парня: доведение до самоубийства из-за дедовщины, убийство по мотивам личных неприязненных отношений, из корыстных побуждений, вследствие обладания информацией, компрометирующей других военнослужащих и самоубийство.
Следственный комитет сообщил, что тело Саши висело в петле из брючного матерчатого ремня, прикрепленного свободным концом к металлической арматуре под потолком подвала. У него были связаны шнурки ботинков, а на голову надета майка. Где парень находился 7 дней после выписки, пока устанавливается.
Светлана Николаевна уверена, что ее сын не мог совершить самоубийство.
— Это зверское убийство. (…) Это изверги, и они должны быть наказаны по полной программе.
Как сообщил СК, два сержанта признаны подозреваемыми по уголовному делу, возбужденному по ч.3 ст. 443 УК (Нарушение уставных правил, повлекшее тяжкие последствия), а в отношении прапорщика, который пользовался Сашиной карточкой, возбуждено дело за мошенничество. По данным следствия с июля по сентябрь подозреваемый похитил со счета рядового не менее 150 рублей.
Светлана Николаевна считает эту цифру сильно приуменьшенной.
— Это неправда. 150 рублей — это далеко не та цифра. Я заехала в часть (за телом сына — TUT.BY) и попросила показать мне прапорщика, которого я кормила. Командир мне сказал, что прапорщика уже месяц, как там нет.
Сейчас два сержанта и прапорщик задержаны.
На похороны Саши приезжало руководство части, в которой он служил.
— Приезжали командир и офицеры. Они были на похоронах. Там поднялся наш «афганец» — дети наши дружили — и сказал: «Надо тебя (командира части — TUT.BY) уложить вместе с Сашей». Там стояло человек 300. Весь микрорайон пришел с Сашей проститься. Сказали, что даже милиция приезжала, чтобы не было никаких разборок. После этого я их не видела.
«Саши не вернешь»
12 октября Минобороны пообещало разобраться в гибели солдата и наказать виновных, а два дня спустя стало известно, что командира и четверых должностных лиц воинской части, где проходил службу Александр Коржич, отстранили от занимаемых должностей. Еще четверо были уволены из рядов Вооруженных Сил.
— Я считаю, что нужно было начинать с командира части. Когда мы приехали (забрать тело Саши — TUT.BY), на вопрос где личные вещи моего сына, мне сказали, что за тридцатку Саша телефон свой продал. Как продал? Как такое может быть? — отметила женщина.
Светлана Николаевна поддерживает интернет-петицию с требованием отставки Министра обороны Андрея Равкова, которая до недавнего времени размещалась на сайте zvarot.by. Сейчас петиция не открывается. Однако, по словам активистов, у них есть возможность передать все собранные подписи, а их уже более 11 тысяч, адресату.
Родные и близкие Саши убеждены, что дело солдата сдвинулось с мертвой точки благодаря их усилиям. Если бы они сидели сложа руки, «ничего бы не изменилось».
— Так хоть спасем, может, еще жизни молодых людей. Сашу уже не вернешь, плачет мама.