Генеральский дом. "За дисциплину отвечала домоправительница"

Как вышло, что одна из лучших сталинок Минска получила генеральское звание? И что такое кошкины дома?

Каким знают центр Минска те, для кого он больше, чем список достопримечательностей второй половины XX века? Истории домов и горожан в рубрике TUT.BY «Окнами на Проспект».

«В одной квартире жили дедушка, бабушка, мама, папа, я, мамин брат и соседская семья»

Генеральский дом — это две сталинки между площадью Калинина и бульваром Толбухина. Но воспринимаются они цельно — соединены арками. Высокое звание присвоено им не просто так. Здания восстановлены сразу после войны. И в первую очередь квартиры здесь получили офицеры высшего командного состава. Но не только. Были в престижных домах и коммуналки. Точнее сказать, двух-, трех- либо четырехкомнатные квартиры выделялись на несколько семей.

— Дедушка, бабушка, мама, папа, я, мамин брат. Это только наша семья. И соседская примерно такая же. Коммунальной квартира была до 1975 года. Это год, когда не стало деда, — вспоминает жительница дома, мастер народного творчества, дизайнер Елена Шалимо.

Квадратные метры в Генеральском доме получил дед Елены, отец мамы — военный фотокорреспондент газеты «Во славу Родины» Владимир Николаевич Дагаев.

— Особый статус дома влиял на быт, отношения между соседями?

— В подъезде десять квартир. И когда здесь жили бабушка с дедушкой, все друг друга знали. Со многими из тех, кто переехал, до сих пор дружим. Хотя по рассказам бабушки знаю, что первое время ей давали понять: она жена капитана и только. У некоторых жильцов были помощницы. Помню, у профессора Перышкина (Григорий Перышкин. — член-корреспондент НАН, ученый в области гидротехнического строительства — прим. TUT.BY) была домработница. Простая, деревенская женщина.

В детстве и юности я очень увлекалась настольным теннисом. Кстати, стол и сейчас во дворе есть. Возле него стояла изящная скамейка. Перышкин выходил посидеть на лавочке, а мы в теннис играли. И он всякий раз спрашивал: «Пинг-понг?» Нам это слово казалось старомодным.

— Горожане старшего поколения часто повторяют одну и ту же фразу, когда вспоминают детство: «Тогда входные двери не закрывались». А в вашем доме?

— Когда как. В 1950-х, когда дедушка, бабушка и мама с братом переехали в Минск, район парка Челюскинцев был окраиной города. И соседки по дому — генеральские жены — были недовольны, что их поселили так далеко от центра. По подъездам цыгане ходили, продавали что-то. Сельчане из пригородных деревень приезжали. Звонили в двери — предлагали яйца, молоко, сметану.

Первое время соседями Дагаевых по площадке был генерал-майор Михаил Шеремет (1910-1980) с семьей.

— Очень интересные люди жили в этом доме, многие войну прошли, — рассказывает внук Михаила Шеремета — Юрий Колесников, который родился в Генеральском доме.

— Дедушка с бабушкой и тремя детьми — Валентиной, моей мамой, Людмилой и Александром сначала поселились в квартире в левом крыле — дом N 91. Но когда была построена средняя часть здания, где гастроном, семья переехала туда. По воспоминаниям старших, там встречали Новый 1957 год.

В истории дома периода оккупации Минска еще много белых пятен. Известно, что до войны он не был достроен. И серьезно пострадал во время нее. Встречается информация, что здесь содержали военнопленных.

— Запомнился случай. Строители копали грунт, где гастроном. Это напротив центральной части дома. То ли кабели какие-то прокладывали, то ли еще зачем-то. А мальчишкам же все интересно. Лазили там и своими глазами увидели кости. И еще то ли гильзы стреляные достали, то ли осколки снарядов. Сейчас уже не вспомню точно, — рассказывает Юрий Леонидович.

На фоне соседних зданий Генеральский дом выделяется сложно декорированным фасадом. Такие можно встретить на участке проспекта от площади Независимости до площади Победы. В хрущевскую эпоху начинается «борьба с архитектурными излишествами». И фасады становятся скромнее. Но дом, что напротив парка Челюскинцев, довоенный. Восстановлен в конце 1940-х, когда сталинскому ампиру еще ничто не угрожало. Центральная часть здания — более поздняя постройка. Она смотрится торжественно за счет многообразия архитектурных элементов. Здесь и колонны, и эркеры (остекленные выступы на фасаде).

В Могилеве на площади Ленина есть дом, построенный по этому же проекту.

«Если выключатель ванной накрыт коробочкой — значит, дед проявляет снимки»

В Генеральском доме Владимир Дагаев получил квартиру, поскольку работал в газете «Во славу Родины».

— Прошел войну с фотоаппаратом. Призвался из Тулы, победу встретил в Берлине, — рассказывает Елена. — Сложно сказать, где сегодня военные снимки деда. Самый известный был в экспозиции музея истории Великой Отечественной войны, когда он находился на Октябрьской площади. На нем изображен пленный немецкий солдат. Государственная система во все времена боится фотодокументов. Военкорам было запрещено хранить в личных архивах материалы 1941 — 1945 годов. Дед попытался ослушаться, но об этом стало известно. Из-за этого две недели «на губе» сидел.

В семейном архиве сохранились снимки Владимира Дагаева, которые он делал не по заданию редакций, а для себя. Здесь пейзажи, городские зарисовки, портреты родных на фоне Минска 1950−1960-х годов.

Семейные фотографии проявлялись в ванной комнате. Глянцевателя не было, сушили снимки на стекле балконной двери.

— Мы же в коммунальной квартире жили. И постоянно кому-то нужно было в ванну. Но все знали: если выключатель накрыт коробочкой — значит, дед проявляет снимки. И никто не возмущался. Ждали, пока он закончит дело.

Для Елены вход в эту фотолабораторию был разрешен.

— Год назад вы делали выставку «НеМой Минск». И включили в экспозицию не только свои фотографии, но и Владимира Дагаева. Сегодня, когда пересматриваете снимки семейного архива, что-то новое понимаете про деда?

— Он умер в 75 лет и последние четыре года тяжело болел после инсульта. Мои воспоминания, связанные с ним, детские. Чувствуется, что он был эстет. Снимал красоты всякие — Ботанический сад, природу. А все эти стройки социализма его, мягко говоря, мало интересовали. Он любил красоту и открыл мне способность видеть ее. Говорил: «Посмотри, как луч света падает на лист дерева». Фотографировать не учил, считал, что это не женское дело. Зато водил в тир парка Челюскинцев. Так что, с тех пор у меня точный глаз.

«На дворовом сленге хрущевки называли «кошкины дома»

Когда жильцы делали ремонты в квартирах, то открылись следы трагического прошлого дома.

— Окна меняли. Вынули рамы, а под ними — обгоревший кирпич, порванные телогрейки, газеты старые. Их использовали вместо утеплителя. Но сталинка капитальная, с хорошими стенами. Правда, везде дранка. И ее пора убирать. Штукатурка начинает обваливаться вместе с ней, — рассказывает Елена.

Первоначально подъезды были сквозные. Предусматривалось два входа — с проспекта и со двора. Со временем парадные дубовые двери заменили «на попроще». Сейчас они стандартные, металлические. Их поставили во время капитального ремонта в 1999 году. Тогда же на первых этажах стало больше мелких магазинов, кафе.

Просторные мансардные помещения могли бы подойти для художественных мастерских. Но пока пустуют. Подвалы когда-то были жилыми. Или использовались как административные помещения. В одном из них находились домоуправление, библиотека и центр творчества. Кружки вели офицерские жены, которые жили в тех же домах — № 91 и 93.

За дисциплину во дворе отвечала «домоправительница». Она же — соседка Надежда Ивановна. Ее квартира была в шестом подъезде на втором этаже.

— Надежда Ивановна гоняла нас, детей, не давала с мячом поиграть или на велосипеде проехать по двору. В ее представлении он предназначался исключительно для того, чтобы там дамы спокойно сидели на лавочках. Правда, нужно сказать ей спасибо за палисадник. На память о Надежде Ивановне остались великолепные кусты жасмина и сирени.

Футбольное поле находилось в отдалении от подъезда Надежды Ивановны.

— Ворота откуда-то сами с ребятами приволокли. В теплое время года в футбол играли, а зимой каток там заливали. Но как-то приходим, а ворот нет. Ночью кто-то спилил, — рассказывает Юрий.

Дворы вокруг Генеральского дома со временем застроили хрущевками. На дворовом сленге их называли кошкины дома, из-за того что квартиры там очень маленькие, а потолки — низкие. Для сравнения, в Генеральском доме высота потолков 320 сантиметров.

По соседству находились бельевое ателье «Фиалка», книжный «Дружба», магазин «Ковры». На карте Минске их давно нет. А в памяти остались (об этих магазинах-легендах TUT.BY рассказывал автор популярного блога о Минске, кандидат физико-математических наук Вадим Зеленков).

—  Во дворе со стороны улицы Толбухина была контора, где разливали газированные напитки вроде «Буратино», — вспоминает Елена один из любимых адресов детства.

На первом этаже знаменитой сталинки сохранился гастроном. Название менялось не раз. Одно время над входом была вывеска «ГенералМаркет».

«Была деятельная, поэтому и прожила до 95 лет»

Во время зимних каникул 1976 года состоялась телепремьера фильма «По секрету всему свету», снятого по мотивам «Денискиных рассказов» Виктора Драгунского. Минск стал фоном для приключений Дениски Кораблева. В кадр попали Дворец культуры профсоюзов, фонтан «Венок», парк Горького. Интересно, что сцену катания на аттракционах снимали в парке Челюскинцев, хотя по сценарию действие происходит в другом парке — Горького. Так самые популярные и экстремальные по тем временам горки — «Супер-8» — остались на кинопленке. Аттракцион был демонтирован в 2007 году. Официальная версия — не потому что отработал свое, а из-за жалоб на повышенный уровень шума.

Другой популярный аттракцион — «Автодром» — тоже попал в кадр.

— Помню день, когда его готовили к открытию. Конструкция не новая, а б/у. Ее купили где-то за границей. Рабочим было лень самим драить. А мы, дети, крутились вокруг них. Предложили: «Давайте так: вы моете машинки, а потом катаетесь, сколько захотите». Мы обрадовались, согласились. Но пока мыли, так устали, что только пару раз проехали, — смеется Елена.

— Детство прошло в парке Челюскинцев и Ботаническом саду. Бабушка варила куриный бульон, пекла пирожки с капустой, и мы уходили на весь день. По первой профессии она бухгалтер. После войны, когда с дедом в Берлине оказались, работала воспитателем в детском садике. А в Минске — дом вела. Вязала, шила, вкусно готовила. Любила принимать гостей. Была очень деятельная. Поэтому и прожила до 95 лет. И до последнего была в здравом рассудке.

Запомнилась история про плащик, который бабушка из своих вещей перешила на меня. Мы с дедом пошли рыбу ловить на ручей, что за заводом им. Вавилова. А он поймал меня. Зацепил крючком ткань на спине, когда удочку забрасывал.

На главной парковой аллее работала летняя танцплощадка «Встреча», сейчас она на реконструкции. Но минчане знают это место как «доски». Народная этимология объясняет: изначально пол был дощатый — поэтому и «доски». В 1970-е, да и в 1990-е потасовки район на район здесь были обычным делом.

— Про «доски» ничего не могу сказать. Наша компания там не бывала, ходили в танцзал, который находился рядом с открытой площадкой. Выпускной бал там праздновали. Здание снесли примерно год назад, — рассказывает Елена.

— Сравниваете Минск вашего детства с тем, в котором живете сегодня? Есть то, чего безвозвратно жаль?

— Жаль каких-то мелочей. Фонтанчиков с питьевой водой в парках. Уточек-качалок. Кинотеатра «Радуга» в парке Челюскинцев. Красивый павильон был. Воздушный. Жаль той атмосферы, когда зимой все возраста стояли на лыжах. Те, кто слабее здоровьем, вокруг парка ходили. А кто спортивнее — в Слепянском лесу катались. И без всяких спартакиад. Но если этого не помнить, не знать, то и не понять, о чем речь.