Группа советских войск в Германии. Как жили наши люди у переднего края "свободного мира"
9 июня 1945 года, спустя месяц после разгрома «Третьего рейха», была образована группа советских войск в Германии. С тех пор эта дата отмечалась как День ГСВГ. Из трех фронтов, вошедших в ее состав, — два были Белорусскими. На территории ГДР проходили военную службу десятки тысяч белорусов, учились и работали члены их семей.
Искушение немецким коммунизмом
В их числе довелось побывать и автору. В 1970-х мой отец служил в ГДР. Для советского офицера получить назначение на заграничную службу считалось большой удачей — можно было посмотреть мир. В движение приходили и родственники, и знакомые — заказы на приобретение дефицитных джинсов и других товаров поступали списками.
Мы приехали в небольшой город Ютербог, где стояла 14-я гвардейская Полтавская Краснознаменная орденов Суворова и Кутузова мотострелковая дивизия. Для любого советского человека, даже для ребенка, столкновение с западной действительностью было настоящим шоком. После достаточно скромных прилавков гомельских магазинов товарное изобилие «социализма с немецким лицом» просто поражало. В магазинах ГДР было все — десятки сортов сосисок и колбас, сыры с плесенью, яркая и модная одежда, самые разные игрушки. И все это — по достаточно умеренным ценам, установленным «первым немецким государством рабочих и крестьян». Здесь мы впервые попробовали бананы. А вот фиников, которые тогда завозили в Гомель из Алжира — не было.
Гомельчанка Галина Рябченко вспоминает:
— Помню, я впервые зашла в немецкий магазин тканей. Тут было такое изобилие товара, что я просто потеряла голову. Посадила своего младшего сына на подоконник, а сама бросилась выбирать материал. Каюсь — так увлеклась, что чуть не оставила ребенка в магазине.
Впрочем, забыть о высоком долге советского человека членам семей военнослужащих ГСВГ не давали. Сразу предупреждали — в случае каких либо инцидентов немедленно последует отправка в Союз.
Кстати говоря, на старинной башне в центре Ютербога висела внушительная дубинка. Готическая надпись под ней сообщала, что ею последний вор был изгнан из города еще в средневековье. Говорили, что само название города происходит от древнеславянского «Утро-бога» — некогда здесь жили племена западных славян. Сам Ютербог был небольшим уютным городом, еще со времен Прусского королевства специализировавшийся на обслуживании армии. Наши гвардейцы жили здесь в старинных казармах, и иногда свастики в когтях имперских германских орлов были просто выбиты очередями из автоматов. В городе был целый квартал кирпичных домиков под красной черепицей, в которых, как говорили, раньше жили женщины, убиравшие в немецких казармах. Еще в Ютербоге был прекрасный парк, в котором бродили благородные олени, и множество легенд. В частности, поговаривали об авиационном заводе «Третьего рейха», вход в который был вроде бы сокрыт на дне местного озера. И якобы один немец явился в штаб нашей дивизии с обещанием показать, как отвести воду. На утро его нашли мертвым.
«Непобедимая и легендарная»
14-й гвардейской мотострелковой дивизией в то время командовал генерал-майор Лешкашвилли. Он жил в двухэтажном коттедже на той же улице, где находился и наш городок. Его сын отличался поведением настоящего барчука, которому все сходило с рук. Из пневматической винтовки, которые в ГДР продавались свободно, генеральский сынок прострелил ногу одному нашему мальчишке. Еще он часто таскал с собой два револьвера, найденных на полигоне. Командиром нашего полка был Алексей Ячменев — замечательный человек, армейский полковник, прекрасно разбиравшийся в современной и классической литературе.
Полигоны ГСВГ — это была особая зона. Можно только догадываться, какой ущерб терпело сельское и лесное хозяйство ГДР из-за потерь этих угодий. Немецкие леса — выращенные по линейке, убранные без сучка и задоринки. А вот полигоны, взрытые танками и БМП, расстрелянные из всех видов стрелкового оружия, представляли собой настоящее «дикое поле». Но для нас, уличных подростков, здесь было настоящее раздолье. Патроны и снаряды разных калибров были еще самыми безобидными нашими находками. Как никто из нас не подорвался на отстрелянных боеприпасах — не знаю до сих пор. На полигоне в Ютербоге, кстати, по словам Гейнца Гудериана, испытывались первые немецкие танки.
Но надо сказать, что советские школы в ГСВГ тоже не дремали. Военно-патриотическое воспитание там было на самом высоком уровне. Наши «Зарницы» проходили едва ли не в формате войсковых учений — со стрельбой холостыми из АК и подрывом взрывпакетов. По возвращении же в Гомель я увидел совершенно «мертвую» пионерию и окончательно «застойный» комсомол. В ГСВГ же все было по-настоящему… Но вот немецкий язык ни в одной школе не учили. Мы лишь ходили в немецкие школы на «вечера дружбы» — «фройдншафт», — проходившие очень формально. Неформальное же общение между «русскими» и немцами не поощрялось. Помню только местных парней, шаставших в наш городок к девушке Розе. Яркая армянка была для них настоящей экзотикой.
Гораздо более частыми гостями в городке были польские спекулянты. Они меняли офицерским женам разное барахло — женские парики, жевательные резинки, косметику и … порнографию. Наши неискушенные дамы готовы были отдать кольцо высокопробного советского золота за ультрамодный тогда парик. Народная полиция ГДР сильно недолюбливала польских коммерсантов.
В самой же Восточной Германии мелкая частная собственность также была разрешена. Тут действовали частные магазинчики и кафе. Мы, в частности, любили покупать сосиски в магазине «У Ноймана». Многие немцы без проблем строили себе двухэтажные коттеджи. В ГДР, несмотря на ее социалистический характер, значительно больше было социального расслоения. В Союзе потребление было проще — но почти не было нищих. В Германии же встречалось немало бомжей, обожавших перерывать мусорки непрактичных и неэкономных «русских».
Ездили восточные немцы на машинах своего производства — «Вартбургах» и легендарных «Трабантах». Ныне «Трабант» в качестве памятника установлен в Берлине на постаменте. Поговаривали, что отдельные предприимчивые владельцы этих микролитражек любили поставлять их пластиковые борта под удары советских «ЗИЛов» и БТРов. После чего перепуганные командиры были готовы на любую компенсацию, чтобы избежать международного скандала. Но на улицах было полно шикарных «мерседесов» и «фордов» с западногерманскими номерами. Это приезжали в гости родственники из Германии. При всем своем изобилии западные немцы очень любили закупаться в «народных магазинах» ГДР дешевыми товарами.
Мы же приобщались к ценностям «свободного мира» с помощью телевидения. При наличии специальной приставки наши телевизоры начинали принимать здесь два канала из ГДР — и три из ФРГ. Это было окно в другое измерение — ковбойские вестерны, детективные сериалы типа «Старски и Хатч». Но главное — фильмы ужасов про Дракулу и прочих оборотней. Еще ближе к ночи начинали крутить эротику — но нас, детей, к этому времени от экранов удаляли. По воскресеньям транслировалсь специальная программа советского ТВ для ГСВГ.
Многие же немецкие развлекательные программы наших людей неприятно поражали. Может быть, мы и были «совками», лишенными европейского лоска. Но воспитанные на классической культуре, наши люди отказывались принимать за искусство откровенную пошлятину, в то время нам еще непривычную.
Наши офицеры в свободное от службы время, конечно, тоже развлекались. В Ютербоге были пивные-«гаштеты», специально облюбованные советскими людьми. Пиво здесь лилось рекой, а вот более крепкие напитки в Германии потребляют крайне осторожно. Помню, как наши военные со смехом смотрели в одном из «гаштетов» на немецкие рюмочки — мало того, что маленькие, так еще и со шкалой-делением. В свою очередь, для немцев настоящим шоу было зрелище стакана с водкой, одним залпом опрокидываемого бравым советским офицером. Впрочем, нашим военным напиваться на глазах у немцев было строжайше запрещено. И это правило, в целом, соблюдалось. О санкциях за нарушение мы уже говорили. Еще любимыми развлечениями советских офицеров была охота — на полигонах, изобилующих дикими кабанами, козами и зайцами, и рыбалка. По субботам-воскресеньям в клубах и Домах офицеров крутили советские фильмы, по праздникам устраивали концерты с участием звезд нашей эстрады.
Но как бы ни было хорошо и красиво в Германии, каждое лето нас ужасно тянуло домой. В отпуск приезжали с подарками — я лично вез своим друзьям безумно популярных у них резиновых индейцев, монеты и обязательную жевательную резинку. Взрослые — сервизы «Мадонны» и хрусталь.
«Штази» и монстр из королевского замка
Через два года мы переехали в Потсдам. Наш новый городок располагался недалеко от знаменитой Берлинской стены. Ничего особенного эта стена не представляла — сооружение из стандартных бетонных плит, по верху шла колючая проволока и трубой большего диаметра — чтобы нельзя было ухватиться руками. За стеной — канал, отделявший нас от Западного Берлина. Однако советским отличникам боевой подготовки эта стенка была — не преграда. Один такой боец, вознамерившись бежать на Запад, сгоряча преодолел сразу две стены — и снова вышел на территорию ГДР, где и был задержан. На потсдамском Глиникском мосту меняли американского летчика Гэри Пауэрса на советского разведчика Рудольфа Абеля.
Из песни слов не выкинешь — случаи дезертирства с попытками перебежать в ФРГ встречались. Тому, видимо, были разные причины. Основная — дедовщина, которая к тому времени уже прочно укоренилась в войсках. Видимо, сказывалась и зарубежная пропаганда, и желание «обрести свободу». Рассказывали и о солдате из гарнизона в Ютербоге, который ушел с поста с автоматом и полным боекомплектом. Потом попался ночью на ограблении немецкого магазина, где и занял оборону. Тогда полиция вызвала наших военных с бронетехникой. При задержании дезертира-автоматчика произошел едва ли не форменный бой.
Но в целом войска ГСВГ отличались одним из самых высоких уровней боевой подготовки и надежности. Сюда направляли служить лучших. Ведь солдаты и офицеры ГСВГ стояли на самом главном, западном направлении — и в случае «большой войны» должны были первыми принять бой. Служба в Германии для многих была предметом гордости и престижа. Культивировались славные боевые традиции частей и соединений, велась усиленная политработа. В казармы с лекциями приходили педагоги советских школ — ничего подобного я во время своей срочной службы в МВО не встречал.
К боевым действиям готовились на постоянных учениях — но думать о «третьей мировой» никому не хотелось. Нам устраивали многочисленные экскурсии и культурные программы. Возили в Берлин, в Лейпциг — на знаменитую ярмарку, в Дрезден — во всемирно известную картинную галерею. Несколько кварталов в Дрездене тогда еще лежали в руинах после массированной англо-американской бомбардировки в феврале 1945 года. Были экскурсии в Заксенхаузен и в другие мемориалы на месте концлагерей — антифашистская работа в ГДР была поставлена на самом высочайшем уровне. В Потсдаме также были шикарные дворцы, парки и музеи — Сан-Суси, Бабельсберг, Цецилиенхоф. В последнем дворце проходила Потсдамская конференция 1945 года, заложившая основы послевоенного мироустройства. И на экскурсиях нам охотно показывали выщерблину в кресле Сталина — якобы какой-то американский журналист отпилил тогда кусочек дерева на память. Из этого же дворца Трумэн по телефону отдал приказ об атомной бомбардировке Хиросимы.
В Потсдаме есть «Русская деревня» Александровка — здесь были поселены солдаты, подаренные русским царем Александром I своему прусскому родственнику и коллеге. Рядом в лесу на горе Капелленберг стояла православная церковь Александра Невского, за оградой которой было несколько старинных могил, включая захоронение представителя рода Голенищева-Кутузова.
Наше же подростковое внимание более всего привлекал заброшенный замок на покрытой лесом соседней горе Пфингстберг — «Бельведер». У его подножия находилась готическая кирха и старинное кладбище. Сам замок был в аварийном состоянии. И посещать его категорически запрещалось — о чем и сообщали соответствующие таблички на русском и немецком языках. Все входы и окна во дворец были наглухо забиты. Но в одном месте кто-то выломал лист железа — и через это окно мы и лазили внутрь. Особую остроту приключениям придавала легенда об обитании в этом замке «трясунчика» — чудовищного существа, покрытого шерстью и судорожно трясущегося. Я уже тогда склонен был считать эту байку плодом подросткового воображения, навеянным фильмами ужасов. Пока не получил возможность убедиться в обратном.
На международный женский день взрослые сидели за столами, а я с двумя друзьями улизнул к замку. Все как обычно — залезли через выбитое окно, через длинный темный коридор в стене и башню прошли во двор и поднялись на площадку над воротами. И вдруг из башни раздался дикий рев… «Трясунчик!» — догадались мы. Неизвестная тварь, прячась внутри башни, то ревела, то начинала завывать. У нас, двенадцатилетних подростков, кровь застыла в жилах. Дело шло к вечеру, нам думалось — «трясунчик» выжидает темноты, чтобы расправиться с нами. Решили идти на прорыв — взяли в руки по камню, и двинулись к входу в башню. А что бы не так страшно было — запели… «Вставай, страна огромная!» Патриотическое воспитание давало о себе знать. Если бы в башне прятался адекватный человек — он должен бы был просто расхохотаться. Но в ответ раздался злобный рев. Метнув камни в ответ, мы бросились назад. Приближение сумерек и отчаяние вновь придало нам храбрости — и мы с камнями в руках опять двинулись на прорыв. Вошли в башню — тишина. Винтовая лестница на второй этаж — обломана, оставался один опорный столб. Но едва мы шагнули в темный коридор — нам за спину с жутким рыком кто-то прыгнул. Сам факт скачка с высоты 4−5 метров, в кромешной темноте, на усеянный обломками пол — уже много говорит о психическом состоянии «прыгуна». Мы бросились вперед по коридору. Я шел впереди — и первым буквально вылетел, головой вперед, через спасительное выбитое окошко. Мои товарищи ринулись в оконный проем одновременно — и застряли там головами. Потом выпутались и тоже вылезли. Не разбирая дороги, я бежал через лес, к спасительному забору воинской части — мы знали, что там на вышке стоит советский часовой с автоматом. Если что — прикроет от «трясунчика» огнем…
Кто это был — до сих пор трудно сказать. Скорее всего — психически нездоровый человек. Но при желании эту историю могли бы обратить и в настоящий детектив. Например, поговаривали, что здание у подножия этого холма — одно из управлений «Штази». Для популярных ныне фантастических сюжетов можно было бы добавить, что монстр-«трясунчик» был выращен в секретной лаборатории восточногерманских спецслужб. Откуда и бежал и стал из мести нападать на детей «советских оккупантов». Но мы этого делать не станем.
Самое забавное, что гомельчанин Игорь также подростком жил в том же городке в Потсдаме. Только спустя много лет — накануне вывода войск ГСВГ из Германии. Но он говорит, что слухи об ужасном «трясунчике» и в начале 90-х бытовали среди детворы.
В интернете можно найти более подробную информацию об этом замке. Бельведер был построен в итальянском стиле по эскизам самого прусского короля Фридриха Вильгельма IV. Замок закрыли в 1961 году, поскольку из него легко можно было бежать в Западный Берлин. Еще пишут, что в связи с этим замок даже охранялся. Сегодня же «Бельведер» на горе Пфингстберг отреставрирован. Вход в него теперь стоит 4 евро — и никаких «трясунчиков». А вот бывшие советские городки и казармы в Ютербоге, Вюнсдорфе и других местах пришли в запустение и теперь сами напоминают призраков.