Из Башкирии в Витебск. Пенсионеры проехали 2,5 тыс. км - ради памяти о погибшем в войну дяде
Город Баймак в российском Башкортостане и белорусский Витебск разделяют почти 2,5 тысячи километров. На машине это двое суток пути. Его, практически без отдыха, преодолели трое пенсионеров — Муртаза Буляков с женой Максудой и ее братом Маратом Хамитовым. Все для того, чтобы увидеть чистое поле, где в Великую Отечественную войну погиб их дядя — сержант Масагут Хамитов, и посетить мемориал, на котором начертана его фамилия.
Масагут Хамитов родился в 1924 году в селе Мансурово Байракского района Башкирии. Окончив 7 классов, работал учителем. Восемнадцатилетним парнем, в 1942-м, ушел на фронт. Через два года погиб.
Последнюю весточку от него родные получили в феврале 1944-го: боец написал, что представлен к ордену Красного Знамени. До этого грудь юного сержанта Хамитова украшали медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды.
Родной брат Масагута — Хасан, был младше, поэтому на фронт не попал. У него с женой была большая семья — семеро детей. Двое из них — Максуда и Марат. Они и проехали эти 2,5 тысячи км от Баймака до Витебска.
— Дядя Масагут долгое время считался без вести пропавшим. Семья его все время искала. Его родители — наши дед и бабка, очень переживали. Всю жизнь его ждали, надеялись, что жив. Помню, пьем с бабушкой чай, ворота заскрипят, и она бежит во двор: «Наверное, Масагут приехал». Наш отец много лет вел поиск брата, писал и в Москву, и в разные города, — рассказывает Марат Хамитов.
В конце концов в Баймак пришла бумага, что Масагут погиб. Это произошло 22 февраля 1944 года в районе деревни Лобаны Добромыслевского района Витебской области. Сержант-башкир, командир отделения артиллеристов, которому не было и 20 лет, значился в списке безвозвратных потерь личного состава 220-й дивизии Западного фронта. В этом же документе сообщалось, что он похоронен в братской могиле возле Лобанов.
Младший брат погибшего воина Хасан собирался приехать в Беларусь. Но это не получалось по разным причинам.
— Папа умер в 1992 году. Исполнить его желание должны были уже мы, дети, — говорит Максуда Булякова. — Каждый год на 9 Мая мы вспоминали дядю Масагута и говорили себе: «Надо, обязательно надо ехать!».
Брат и сестра искали Лобаны на карте Беларуси. Но найти не могли: этой деревни давно нет. Но об этом они узнали позже, уже после приезда в Беларусь.
А тогда, два года назад, они также искали ниточку, которая приведет их к месту гибели родственника, через соцсети. Здесь судьба свела Максуду Булякову с автором этих строк. Накануне Дня Победы женщина написала в группу новостей витебской редакции TUT.BY во «ВКонтакте» с просьбой помочь найти место захоронения дяди. У нас завязалась переписка, корреспондент звонила поисковикам, представителям ветеранских организаций и сельсоветов на Витебщине.
Выяснилось, что братская могила, где увековечена память сержанта Масагута Хамитова, находится в деревне Шапуры, что примерно в 10 км от Витебска. Поначалу он был захоронен в деревне Лобаны Лиозненского района. Но позже она вошла в состав Витебского района. И воинов, погибших в ее окрестностях, перезахоронили в Шапурах.
Жители Баймака уже точно знали, куда им ехать. Но пришлось подождать, пока в Шапурах завершат реконструкцию мемориала и нанесут на плиту фамилию их родственника.
Несколько дней назад Максуда написала, что она, ее брат и муж едут в Беларусь. Корреспонденты TUT.BY встретили их в Витебске и сопроводили к мемориалу в Шапурах.
По дороге познакомились поближе. Максуда и Марат до пенсии работали учителями. Так же, как их дядя Масагут до войны, отец Хасан и дед Бахтияр, кавалер ордена Ленина — высшей награды в СССР. Сейчас учительскую династию в большой и дружной семье продолжает одна из племянниц.
В роду очень гордятся своими предками, их делами и заслугами. Именно поэтому брат и сестра впервые в жизни отправились в такое далекое путешествие. О Беларуси они знали раньше только из книг про войну и новостей по телевизору.
До 1941 года в Шапурах было около 100 дворов и 350 жителей. В октябре 1943 года деревню полностью сожгли каратели. Здесь находится братская могила советских воинов и партизан — одно из крупнейших массовых захоронений участников Великой Отечественной войны в Беларуси. В данный момент тут увековечена память 16 811 человек.
«С-т Хамитов М. Б.» — выбито золотом на черной плите. Среди почти 17 тысяч имен на 125 плитах мы не сразу нашли эту надпись. Крошечная строчка, ради которой люди проделали нелегкий путь… И вместе с тем длинная строка памяти. Юный сержант Хамитов не забыт: ни здесь — на земле, на которой погиб, ни там — на далекой родине.
Брат и сестра возложили к плите гвоздики — цвета крови. Максуда заплакала и отвернулась, чтобы вытереть слезы. Марат достал пакетик с землей из Баймака и бережно высыпал возле мемориала.
— Вот, наша земля… — взволнованно произнес он.
Так башкирская земля соединилась с белорусской. Как во время жестоких боев в этих краях мешалась кровь белорусов, русских, украинцев, казахов, башкир, узбеков, татар… Их имена на этих черных плитах — также впемерешку. На мемориале есть и однофамильцы Масагута, возможно, его земляки.
— Мы очень рады, что приехали сюда, — сказала Максуда, когда улеглось первое волнение. — Очень жалко дядю. Он же был совсем еще пацаном, даже 20 лет не исполнилось. Жалко и его родителей, которые всю жизнь ждали сына — а вдруг жив? Жалко нашего отца, который так и не смог приехать в Беларусь. Здесь, на этом месте, мы особенно хорошо чувствуем, что это родная кровь. Был бы жив дядя, наша семья была бы еще больше, у нас были бы другие родственники, с его стороны.
— Вернемся в Башкортостан, скажу детям, чтобы они также обязательно побывали здесь, на этом памятном месте, — продолжает Марат. — И накажу, чтоб достойно жили, были хорошими людьми. Дядя Масагут не смог жить, пусть они за него живут и прославляют род.
Гостей из Башкортостана приехал поприветствовать председатель Октябрьского сельского совета Александр Клячин.
— Большое спасибо вам, что за братской могилой хорошо ухаживают, — поблагодарил Марат.
— Стараемся, у белорусов это принято — чтить память погибших на войне. Нельзя забывать их подвиг. У меня у самого деды воевали, мне все это близко, — сказал глава сельсовета. — Здесь, под Витебском, в конце войны шли ожесточенные бои. И каждый Божий год земля на местных полях выталкивает и останки воинов, и снаряды, и оружие. Поисковики постоянно работают здесь, устанавливают имена погибших. Недавно мы на средства местных предприятий и жителей поставили рядом с мемориалом часовню. А плиты с именами погибших делает предприятие «Витгран». Буквально к 9 Мая установили вот новые плиты, они пока чистые, позже на них нанесут новые фамилии героев.
Вскоре к нам присоединяется председатель соседнего, Шапечинского, сельсовета Святослав Драбцов. Привозит с собой толстую подшивку с журналами и картами боевых действий на территории района. И ошеломляет башкирских гостей и витебских корреспондентов знаниями истории. Информацию о том, что происходило в этих краях во время войны, он собирает с 2000-х. Говорит, что, по воспоминаниям местных стариков, в 1944 году «здесь все было в трупах — наших и немецких солдат, люди их стаскивали и хоронили, как могли».
Но в своих документах глава сельсовета не находит данных, связанных с боями 220-й стрелковой дивизии, в составе которой, по данным башкирской родни, воевал сержант Хамитов.
— Может быть, это была 222-я стрелковая дивизия? И, скорее всего, 5-й Армии? Может, в те бумаги, которые вам прислали, закралась ошибка? — спрашивает у гостей Святослав Драбцов. — Ведь опечатка — в одной букве или цифре — может полностью менять картину.
Мужчины увлеченно рассматривают карту, а Максуда чем-то огорчена.
— Здесь братская могила… А так хотелось бы увидеть место, где погиб дядя, — признается она.
— Хорошо, едем! — Драбцов тут же оставляет все дела, садится в свою машину и движется впереди, показывая башкирам дорогу к Лобанам.
Километров 5−7 — и мы на месте. Пустая проселочная дорога раньше была главной улицей в Лобанах. По обе стороны — ржаное поле. Кое-где растут кусты одичавшей сирени и остатки когда-то роскошных садов. Невдалеке железная дорога.
— Вот здесь и были когда-то Лобаны, — говорит Святослав Драбцов.
Под чистым безмятежным небом ничто не напоминает о том, что здесь грохотали бои и лилась кровь зрелых мужчин и совсем мальчишек — таких, каким был Масагут.
Гости молчат. Муртаза делает фото на память. И кажется, что колосья ржи тоже замирают в минуте молчания, не колышутся под теплым июньским ветром.
Затем Святослав Драбцов свозил гостей еще на один воинский мемориал — в агрогородок Копти Витебского района. На прощание они обменялись контактами, белорус сказал башкирам, что постарается найти дополнительную информацию по их родственнику.
А еще Максуда и Марат надеются восстановить тексты писем своего дяди, которые он писал родителям с войны.
— Так случилось, что эти фронтовые треугольники, а их было штук 10, где-то потерялись, — сожалеет Марат. — Возможно, мы их еще и найдем в своей семье. Очень хочется, чтобы так и произошло. Причем это были не просто письма, а письма в стихах! Раньше каждый год на День Победы их читали по радио в нашей столице Уфе.
— Так может быть, тексты писем сохранились там?
— Да, нужно будет сделать запрос, — соглашается Марат.
— До Башкирии война не дошла. Но все равно она вошла в каждую нашу семью. А как жили здесь, в самом пекле, ваши люди, где убивали и стариков, и детей, где сжигали деревни, бомбили города, это вообще уму непостижимо… Нужно помнить об этом. Надеемся, что и потомки не забудут, — размышляет на прощание Максуда.
