"Помещица" из Володьково. История владелицы агросудабы, куда приезжает до тысячи гостей в год
Юлию Бука — хозяйку агроусадьбы «Родны кут» в деревне Володьково в Глубокском районе — одни в шутку называют «помещицей», а другие презрительно «бэнээфаўкай». Первое прозвище — потому что женщина скупила треть домов в Володьково, а второе — так как говорит на белорусском языке и имеет собственные взгляды на события в стране. Однако Юлия — самодостаточная женщина и особо не обращает внимания ни на первых, ни на вторых. «Работа, работа и работа — и будет результат», — говорит она. TUT.BY посетил одну из самых популярных агроусадеб в Беларуси и узнал, чем привлекает людей отдых в простых деревенских домах.
«Ненарисованная» деревня
В Володьково нет архитектурных памятников. Ближайший крупный населенный пункт — Глубокое — отсюда в 15 км. Озеро также «не под порогом», как говорит хозяйка. К нему нужно пройти с полкилометра.
Однако «Родны кут» известен далеко за пределами Глубокого. Сюда едут даже иностранцы. Просто для того, чтобы пожить в аутентичной крестьянской избе — с мощной старой мебелью, вышитыми скатертями, салфетками, отведать пищи из печи, подышать здоровым воздухом. Одним словом, увидеть деревенскую жизнь — настоящую, а не как в телевизоре, «нарисованную». Не секрет, что агроусадьба популярна еще и благодаря низким ценам и скидке для белорусскоязычных.
— Володьково называли неперспективной деревней. Постоянно здесь живут три человека. Плюс приезжают дачники. Ну и наша семья — я и дети: сыновья Леша и Даник, дочь Алеся. Человек 15, может, летом, на всю деревню и наберется. Когда я начинала бизнес, надо мной смеялись: кто сюда поедет? кому нужны эти старые дома? Не было поддержки даже от родных. Понимали меня только дети.
Сегодня из 26 домов в Володьково 8 принадлежат Юлии Бука. В трех из них она принимает гостей. Была еще одна хата, но ее, как в том бразильском сериале, сожгли. Однако о деревенских страстях — чуть позже.
«Ну как так — дом под бульдозер?!»
Юлия окончила ветеринарный институт, а потом вернулась в родную деревню.
— Володьково — моя родина, здесь жили мои деды, мои родители. Дед был зажиточный, держал пчел. Когда пришли Советы, ему сказали: «Ты или идешь в колхоз, или мы забираем твою землю». Он не пошел в колхоз. А теперь некоторые говорят, что раскулачивать надо и меня: по их мнению, 8 домов у одного человека — очень много. Хотя вначале земляки считали меня неудачницей: ведь я вернулась в деревню с высшим образованием. У наших же людей какое представление о счастливой судьбе? Нужно обязательно отправить ребенка из деревни в город… Поэтому я постоянно доказывала, что и в сельской местности можно достойно жить.
Первый дом Юлия купила для своей семьи. Родились трое детей. Однако в браке не посчастливилось: «Муж был не очень примерный: любил выпить. Но даже не это самое страшное: он не любил работать. Развелись».
Хотя и вернулась в деревню, однако по специальности, ветврачом, Бука работать не стала. «Работала в разных местах — в магазине, в клубе, на почте. Держала нутрий, делала шапки, продавала их, сшила себе шубу. Взяла землю, выращивала картошку и другие овощи. Держала по 2−3 коровы, сдавала молоко. Рядом — то в прокосе, то в борозне — росли дети. Одним словом, все время работала…».
И потихоньку покупала недвижимость в деревне.
— Дело в том, что дома в Володьково стали выкупать дачники. Чужие люди приходили на землю наших дедов со своими порядками. И чувствовали себя здесь королями. Доходило до того, что местные бабушки даже работали на них — за зиму выращивали им свиней. И мне стало обидно за деревню. Еще было жалко, что нежилые дома могут пойти под снос. Ну как так — наши деды с трудом строили эти хаты, а их — под бульдозер?! И я начала их спасать. Если дом продавали по моим финансовым возможностям, я его не упускала. Первую хату лет 15 назад купила за 100 долларов, последнюю — за 2,5 тысячи.
В выкупленном доме новая владелица делала ремонт, но сохраняла мебель и предметы, которыми пользовались бывшие хозяева. Душа дома, его аура оставались живыми.
Гостей Бука начала принимать еще до указа президента № 372 «О мерах по развитию агроэкотуризма».
— Это была первая агроусадьба в нашем районе. Все началось с того, что в 2004 году Ада Эльевна Райчонок (педагог, краевед из деревни Германовичи Шарковщинского района. — Прим. TUT.BY) искала место, где провести художественный пленэр, и я предложила приехать его участникам в Володьково. Гостям понравились наша деревня и здешняя живописная природа. Недалеко озеро и лес, а в 35 километрах — знаменитый Мосар. Так и родилась идея создать агроусадьбу.
«Минимум цивилизации, максимум свободы»
— Минимум цивилизации, максимум свободы, — любит говорить о своей агроусадьбе Юлия. — Словно приехал в гости к бабушке, но сама бабушка куда-то уехала. У нас простой, а потому дешевый отдых. Проживание — 8 рублей в сутки с человека, белорусскоязычным — скидка 20 процентов. Детям до 6 лет — бесплатно, а до 13 — половина стоимости. Есть даже люди, которые приезжают в долг. Это, скорее, не бизнес, а гуманитарный проект, мы с этого не богатеем, но живем. Это отдых для бедных и, как я говорю, нормальных, не заносчивых людей. За год у нас бывает до тысячи человек. В этом году половина лета уже расписана, дома заняты. Лучше я возьму количеством, чем ценой. Можно, конечно, поднять цену — и год ждать гостя.
Туристы сами себя обслуживают — убирают в доме, перестилают постельное белье, носят воду, готовят еду. Для этого есть необходимые принадлежности и посуда.
— Некоторые заказывают питание. Предлагаю тогда обычные деревенские блюда. Естественно, это уже дополнительная услуга. Есть туристы, которые приезжают сюда праздновать дни рождения, юбилеи, свадьбы. Однако многие, напротив, устали от людей, ищут тишину. С такими гостями встречаюсь, только когда они въезжают и когда уезжают.
В Володьково едут разные люди. Есть среди них и иностранцы, и соотечественники, и богатые, и бедные. Много постоянных клиентов из крупных городов — Питера, Минска и др.
«В деревне есть своя элита»
С гостями и со своими детьми Юлия говорит на родном языке.
— Я не настаиваю, чтобы туристы говорили со мной по-белорусски. Однако это всегда приятно, хоть сначала было сложно найти взаимопонимание. Причем против были как раз не россияне, а наши. Россияне только переспрашивали некоторые слова и интересовались: а почему я говорю по-белорусски, когда все вокруг по-русски. А наши возмущались: «Ой, что это вы!». Практически сразу, как возникла агроусадьба, я сделала скидку для белорусскоязычных. Подумала, что свои своих должны поддерживать. Были, конечно, люди, кто хитрил ради выгоды, мол, я тоже «ведаю мову».
Политикой Юлия Бука заинтересовалась в 1990-е. Узнала, есть ли в Глубоком организация БНФ. Сходила на собрание. Со временем появились единомышленники. Однако родные не понимали ее взглядов.
— Не понимали и давили на меня. Люди не любят не таких, как все. Нам, белорусам, в этом смысле сложно: мы часто в своей семье не можем разобраться, что уж говорить про всю страну…
В 2003—2007 годах Юлия Бука была депутатом местного сельсовета от БСДП «Народная Грамада». После выдвигалась в облсовет.
— Но не прошла. Точнее, не дали пройти, хотя земляки и голосовали за меня. Мне чинили разные препятствия: перекроили участок, давили психологически. Люди смотрели на меня и спрашивали: «Это та Юля, которая Лукашенко не любит?».
Любовь к национальным ценностям Юлия передала и детям. Алексею — 27 лет, Даниилу — 20, Алесе — 17.
— О моих детях в школе говорили, что они из «специфической семьи». Я их воспитывала так, чтобы они любили и помнили свои корни. Они ездили на похороны Рыгора Бородулина — просто потому что не могли не поехать. А когда в 2014 году на Майдане в Киеве происходили известные события, Алеся заплела в косу желто-голубую ленточку и так пришла в школу. Естественно, после был разговор с учителями. Дочь следила за тем, что происходит в Украине, так же пристально, как я в свое время — в начале 1990-х, за событиями в Минске, когда БНФ там устраивал митинги.
Сейчас Алексей и Даниил живут в Польше. Старший сын получил там специальность «туризм и рекреация», помогает матери новыми идеями на агроусадьбе, а младший учится на экономическом факультете. Алеся — выпускница, окончила Глубокскую гимназию.
— Оба сына занимаются спортом, — с гордостью говорит женщина. — Даник — чемпион Польши по тайскому боксу, подрабатывает личным тренером, знаком с известным спортсменом и музыкантом Виталием Гурковым. Леша и Даник организовывали концерты Brutto в Польше. Дети владеют иностранными языками и вместе с тем хорошо знают всю деревенскую работу и не чураются ее. Сыновья доказали, что можно выбиться в люди и из хутора. Я не могу спокойно реагировать, когда на сельчан говорят «дзярэўня». «Колхоз» — это состояние души. И он может быть и у городского жителя. А в деревне тоже есть своя элита. У нас в семье принцип: детям не должно быть стыдно за меня, а мне — за них.
Один приезжий сжег дом
Два раза в неделю в Володьково приезжает автолавка. И это целое событие для местных.
Юлия идет за продуктами. С разных концов деревни подтягиваются и другие жители. Хозяйка агроусадьбы обменивается с ними новостями.
— Вообще же в деревне сложно вести туристический бизнес. Бывает, что гости шумят, танцуют, громко включают музыку. Тогда местные старушки на меня набрасываются: «Вы злодеи, все вам денег мало, надо раскулачивать уже». Если, к примеру, ведро у колодца у соседки исчезло — значит, его «украли Юлькины гости». Я стараюсь поддерживать нормальные отношения с односельчанами, прошу, чтобы гости не шумели.
Однако случается разное. И свидетельство тому — пепелище. Юлия Бука показывает на дом, от которого остался только дымоход:
— Это так муж отомстил жене. 19-летняя девушка решила с компанией пожить у нас. А муж приехал с другом к ней на разборки. Но тут их встретила сила побольше, незваных гостей прогнали. Тогда муж ночью, когда здесь уже никого не было, приехал на такси и сжег дом. Милиции сказал, что нервничал и случайно бросил окурок. И этому человеку за это ничего не было.
Помимо ведения собственного дела, Юлия Бука много лет работает социальным работником. Сейчас ухаживает за 86-летней бабушкой из соседней деревни Роща. А как-то в Володьково образовался своеобразный частный приют.
— В 2013 году на зиму собрали ко мне пять бабушек со всего района. Поселили их в одном из домов. Постоялки были разные, каждая со своими болячками и проблемами, практически все совсем одиноки. За проживание с трехразовым питанием каждая платила мне со своей пенсии, до деноминации это было 1 миллион 200 тысяч рублей. Я готовила им еду, которую они просили, и носила в корзине. Очень боялась, хоть бы все эти бабушки — Кленя, Уршуля, София и две Марии — дожили до тепла, до весны. А потом их снова отправили на социальные койки в больнице. На сегодняшний день практически все они уже умерли.
«Не бизнес, а поддержание чести»
У хозяйки «Роднага кута» — много идей. Например, она хочет, чтобы один дом олицетворял 1950-е годы, второй — 1960-е, третий — 1970-е.
Планирует выпекать свой хлеб — по старинному рецепту. Еще хочет создать этнографическую хатку, так как собрала много орудий труда наших предков и бытовых вещей вроде вышиванок, полотенец, прялок и др. Есть даже оригинальный «маляваны дыван» Язепа Дроздовича.
Юлия Бука считает, что ее агроусадьба — это не бизнес, а поддержание национальной гордости:
— Один гость мне как-то сказал: «Нам нужно сейчас платить за то, чтобы увидеть, как жили наши предки». Так, человек здесь живет и возвращается к своим корням.
