Детский кардиохирург о том, как лечат пороки сердца и почему важно определять их еще в утробе

Каждый год в Беларуси рождается 1000−1200 детей с пороками сердца. Для их спасения в РНПЦ детской хирургии проводят по две-три операции в день. Детский кардиохирург Константин Дроздовский рассказал, как в центре лечат людей с серьезными врожденными пороками сердца и почему важно определять их еще в утробе матери.

Детский кардиохирург, директор РНПЦ детской хирургии Константин Дроздовский провел для журналистов небольшую экскурсию по главному центру детской кардиохирургии. Повод — благотворительная акция «Забег тысячи сердец», которая пройдет в ближайшие выходные. 27 и 28 мая каждый желающий сможет пробежать со смартфоном любую дистанцию, «нарисовать» при помощи трекера большое сердце, а мобильный оператор velcom переведет километры в рубли. Собранные деньги пойдут на покупку нового оборудования для УЗИ-диагностики пороков сердца у плода во время беременности и у новорожденных.

Диагноз порок сердца можно поставить внутриутробно, и это уже делают в Беларуси. Необходимое оборудование РНПЦ детской хирургии получает по линии Минздрава. Но потребность в оборудовании есть всегда. Так что новые аппараты для диагностики, говорят тут, расширят возможности специалистов.

 — Когда порок сердца диагностируют внутриутробно, у родителей есть выбор: либо сохранить беременность, либо прерывать. Есть пороки, когда рекомендуем прерывать — в основном это один тяжелейший порок, — рассказывает Константин Дроздовский. — Но большому количеству детей можно помочь. Как это работает? Раньше ребенок с тяжелым пороком сердца мог родиться в Бресте. Он родился уже «тяжеленький», его везли к нам. А ехать 350 км, хоть и в специальной машине, никому здоровья не добавит, тем более такому малышу. За последние пять лет мы сильно сократили это расстояние. У плода определяют порок сердца — в РНПЦ «Мать и дитя», в частных центрах — и мама идет к нам. Решаем, что она будет родоразрешаться в РНПЦ «Мать и дитя». Потом все ждут. Ребенок родился — его сразу в машину. С улицы Орловской в центр ребенка довозят за 15 минут. За счет того, что эти детки попадают к нам раньше и благодаря своевременной диагностике, результаты стали лучше.

— Нужно ли пугаться родителям, у ребенка которых обнаружили порок сердца?

— Пугаться в любом случае стоит. Если есть такой диагноз — надо обратиться по месту жительства. Чаще всего именно там их и ставят. Если говорят, что надо ехать в наш центр — надо ехать. Нужно придерживаться рекомендаций Минздрава по госпитализации, потому что есть пороки, при которых ближе к году сердце просто не будет работать — если их вовремя не диагностировать, не прооперировать.

Доктор отмечает: сложные беременности сохраняют, в стране растет уровень неонатологов, спасают, казалось бы, совсем слабеньких детей. А значит, детским кардиохирургам прибавляется работы.

— Теперь дети с пороком сердца рождаются еще и раньше срока, маловесные. Постоянно работаем с какими-то новыми вызовами.

Внутриутробных операций при врожденных пороках сердца в Беларуси не делают.

— Мир в последние пять лет стал заниматься внутриутробными манипуляциями. Но в прошлом году появились мнения многих ведущих центров, что, к сожалению, результаты таких операций не оправдывают надежд. Сейчас эксперты оценивают, нужны ли они вообще. Так что мы пока не торопимся, — объясняет Константин Дроздовский.

РНПЦ детской хирургии — единственный центр в Беларуси, который занимается коррекцией врожденных пороков сердца. Как при помощи открытых операций, так и менее инвазивных.

Константин Дроздовский рассказывает, что сегодня многие пороки сердца лечатся менее инвазивным способом. Говоря простыми словами, «дырочку» в сердце у малыша могут «залатать» через сосуд. Такие операции длятся примерно полчаса, легко переносятся детьми, их выписывают домой на второй день после вмешательства.

Разговаривая о современных технологиях, стоит вспомнить и разработку белорусских кардиохирургов, которую уже заметили в мире. Это заморозка перикарда.

— Для коррекции пороков сердца у детей используют много разных пластических материалов. Как правило, они или синтетические, или биологические. Биологические материалы забирают у свиней, телят. Они распространены достаточно широко, но понятно, что человеческий организм переносит лучше то, что ему ближе. Поэтому мы разработали метод, когда перикард — сердечную сумку — забирают у умерших людей. Ее замораживают, а если нужна «заплаточка» какая-то, то вырезаем ее из этого материала и вшиваем в сердечко. Такой материал по структуре ближе, чем материал от животных. Он лучше приживается. В прошлом году начали этот материал имплантировать детям — результаты хорошие.

В центре две операционные. В них каждый день — три-четыре операции. Отделение реанимации на двадцать коек. Там новорожденные находятся и до операции, и после нее.

— Листа ожидания на операции по сердцу в детской кардиохирургии нет. Любой ребенок, если есть на то показания, попадает к нам — и ему без очереди, совершенно бесплатно, помогают, — говорит Константин Дроздовский.

В центре оперируют и иностранных граждан, но платно.

Возраст пациентов РНПЦ детской хирургии разный.

— Самый младший пациент — это малыш, которому несколько часов после рождения. Есть, к сожалению, и взрослые с врожденными пороками сердца, которые раньше не обращались или не соглашались на операцию. На днях мы прооперировали 30-летнего мужчину с врожденным пороком сердца. Во взрослой кардиологии занимаются другими болезнями. Мы специализируемся на врожденных пороках, которых 250 разновидностей.

Со всей Беларуси в РНПЦ детской хирургии везут еще и пациентов с приобретенными патологиями.

— Бывает, что вирус, некоторые виды бактерий поражают сердце, и оно перестает нормально работать. Эти люди чаще всего погибают, но все-таки им как-то можно помочь. Например, аппарат вспомогательного кровообращения помогает сердцу заработать самостоятельно.

Мировая цифра по порокам сердца — 800−900 на 100 тысяч новорожденных.

— Но многое зависит от популяции. Есть популяции, в которых каких-то пороков сердца этнически нет.

— Есть ли какие-то особенности по порокам сердца конкретно у белорусов?

— Особенностей, признанных мировым сообществом, нет. Еще приведу такой пример. Несколько лет назад была авария на Фукусиме, тогда ко мне приезжало японское телевидение. Изучали чернобыльскую ситуацию, спрашивали, стало ли больше пороков сердца в Беларуси после Чернобыля. Я им ответил: дело в том, что «до Чернобыля» и «после Чернобыля» — совсем разные эпохи в плане диагностики. УЗИ-аппараты на самом деле появились у нас только после Чернобыля. Некорректно сравнивать, потому что никто не знает, сколько было пороков сердца до аварии. И понятно, чем лучше диагностика, тем больше выявляемость.