"Жизнь тут довольно дорогая". Воспоминания британского адмирала о Ставке императора в Могилеве
Спустя 100 лет после свержения монархии в Российской империи отношение к последнему императору Николаю Второму мало изменилось. И самого Николая, и его действия до сих пор оценивают противоречиво, несмотря на канонизацию императорской семьи Русской православной церковью. Почему — понятно из фактов о последних годах правления Николая, которые он провел в Могилеве как Верховный главнокомандующий Русской армией.
Сейчас о нахождении Ставки Верховного главнокомандующего Русской армией в Могилеве напоминают разве что мемориальная доска да экспозиция в областном краеведческом музее. Документов сохранилось немного, большинство из них — в Москве и Сант-Петербурге. Однако большую их часть можно найти в интернете, говорит историк и писатель Николай Борисенко.
Архивы о последнем русском императоре Николай Сергеевич тщательно изучал во время написания своей книги «Эхо „Великой войны“ в Восточной Беларуси». В ней он попытался в общем осмыслить положение, при котором произошла Октябрьская революция.
Все архивные фото в материале — из открытого архива Олега Лисовского.
«Добро пожаловать!» на здании тюрьмы и смена главы армии
В Могилев Ставка Верховного главнокомандующего переехала из Барановичей, где находилась с начала Первой Мировой войны. Немцы оккупировали почти всю Западную Беларусь, линия фронта переместилась ближе к Москве. И в начале августа 1915 года Могилев из уездного города стал превращаться в военный, а чуть позже — практически в царскую резиденцию.
В августе 1915 года русской армией командовал еще дядя императора Николай Николаевич Романов. Великого князя армия любила. Народ был на патриотическом подъеме — в армию просились даже старики и калеки.
К приезду князя Могилев готовился тщательно. Даже повесили на здании тюрьмы полотнище с надписью: «Добро пожаловать». Просто это было первое большое каменное здание на Днепровском проспекте по пути от вокзала до Губернаторской площади, которая стала военным центром.
Двое суток дом губернатора, его канцелярию, здание каланчи (бывшей Ратуши), часть частных домов готовили к приезду офицеров. Людей переселяли, на площади прокладывали многочисленные телефонные линии. Вокруг Могилева работали саперы.
Главнокомандующий Николай Николаевич прибыл в Могилев на поезде 7 августа 1915 года. После торжественной встречи на перроне и завтрака в вагоне-ресторане князь направился в здание штаба. Горожане выстроились плотным живым коридором от вокзала до самого губернаторского дома вдоль Днепровского проспекта (сейчас улица Первомайская), чтобы приветствовать его.
Народную любовь к дяде императора некоторые историки объясняют и тем, что он был настроен к Николаю Второму оппозиционно, насмешливо критиковал и осуждал его действия. Поэтому в глазах солдат и простого люда князь был смелым, самостоятельным и дерзким командующим-либералом. Престиж царя, особенно в армии, постепенно падал.
По мнению некоторых историков, именно это положение, когда в государстве существовало два политических центра: Царское Село и Петроград — с одной стороны, и Ставка Верховного главнокомандующего в Могилеве — с другой, — также стало началом падения империи и как следствие — победы Октябрьской революции в 1917 году.
После нескольких неудач на фронте император решает возглавить армию. Это известие офицеры Ставки встретили с негодованием. Злые языки утверждали, что царь просто завидует популярности великого князя, что такой шаг приведет к поражению в войне. Возможно, таким образом офицеры хотели поддержать князя.
Поезд-дубль и жизнь царя в вагоне
Николай Второй тайно прибыл в Могилев рано утром 23 августа 1915 года. Для его поезда заранее построили отдельную тупиковую ветку. Императора поразили местные пейзажи — он об этом не раз напишет позже в своих дневниках.
На следующий день монарх впервые поехал осматривать город «на моторах» — так раньше называли автомобили. И снова — тот же сценарий: главная улица, толпа народа, приветственные возгласы. С той лишь разницей, что все было более торжественно: Могилев украсили флагами, звучали гимны и колокольный звон. С этого момента город стал закрытым военным лагерем. Въезд и выезд из него стали проблематичными.
Сначала император посетил кафедральный Иосифовский собор для молебна. После направился на площадь в дом Губернского правления, осмотрел штаб, заслушал доклад начальника штаба. В доме губернатора он подписал рескрипт Николаю Николаевичу и Приказ по армии о принятии Верховного командования с 23 августа.
Несмотря на внешнее спокойствие, монарх очень переживал, что армия может его не принять, говорит Николай Борисенко. В своем дневнике последний император России после первого разговора с дядей напишет: «Все обошлось хорошо», а после принятие руководства армией — «Господи, помоги и вразуми меня».
В своей книге Борисенко описывает поезд императора, который состоял из 11 вагонов. Часть из них занимала императорская семья и свита, часть — багаж, служащие, кухня. Одиннадцатый вагон использовался как церковь.
Вагоны поезда были окрашены в синий цвет, швы отделаны позолотой. В отделке использованы дорогие породы дерева. Между купе императора и императрицы даже находилась ванна: снаружи — медная, внутри — серебряная.
Был и второй такой поезд, идентичный императорскому. Его запускали одновременно с тем, на котором ехала царская семья, но по другому маршруту. Секретность была такая, что даже начальники железнодорожных станций не знали, какой из поездов-близнецов едет.
В поезде на вокзале в Могилеве император жил с 23 по 27 августа. Возможно, специально, чтобы офицеры привыкли к новому главнокомандующему. Однако вскоре стало ясно, что курсировать между зданием штаба и вокзалом офицерам крайне неудобно. И Николай решает переехать в губернаторский дом.
— Решил переехать в Могилев на жительство, оно гораздо удобнее во всех отношениях. В 10 час. прибыл в губерн. дом и принял архиерея и духовенства, а затем всех старших должностных лиц. В 101/2 ч. был уже в штабе у Алексеева. Завтракал и обедал со всеми иностранными агентами, как было при Николаше, — напишет он после в своем дневнике.
Четкий распорядок и никакого фарфора
Распорядок дня в Ставке был строго регламентирован. В 9.00 император выходил из дома в штаб, где рассматривал донесения, поступившие за ночь со всех фронтов русской армии, выслушивал доклады объяснения.
Около половины первого — простой завтрак, к которому были приглашены обычно 10−12 человек — военные агенты из союзных держав. С ними Николай общался во время трапезы.
Во втором часу дня он уходил к себе в кабинет, снова работал. В середине дня позволял себе отдых на час-полтора. Николай очень любил гулять, особенно выезжать на машине с сыном за город и там прогуливаться пешком. Чуть меньше царь любил плавать на лодке или пароходе по Днепру.
Однако неизменно он брал с собой цесаревича Алексея, которого боялся оставить одного из-за болезни мальчика — у него была гемофилия. Тот в Могилеве продолжал обучение и проводил свободное время с любимым спаниелем Джоем.
После прогулки император снова работал. Около 19.30 обедал. На трапезу из трех блюд также приглашали гостей.
Интересно, что в сервировке стола не использовали бьющиеся предметы — только позолоченное серебро. Ведь Ставка, считалось, находилась в походных условиях. Форма одежды была соответствующий.
«Купались голыми и не стеснялись»
С приездом Ставки и Николая Второго Могилев стал военным лагерем и одновременно царской резиденцией с насыщенной культурной жизнью. Драматический театр был полон каждый вечер. Тут ставили оперетту и показывали кинохронику на смонтированной киноустановке. Интересно, что даже сейчас балконную ложу в театре, где бывал Николай с семьей, называют царской.
Каждый день Ставку охраняли около 1,5 тыс. человек. В 20 км от города была создана вторая линия охраны с армейскими частями. Для прикрытия штаба с воздуха на зданиях установлены вышки для стрельбы из пулеметов.
При этом военное положение часто отходило на второй план. Горожанки были в восторге: Могилев был полон офицеров. Званым вечерам, обедам не было конца. Свадьбы тоже были. В городе были заняты все гостиницы. В них размещались и иностранные военные. Одним из них был адмирал британского флота сэр Ричард Филлимор.
Его внук Марк Филлимор рассказал TUT.BY, что деда, капитана одного из сильнейших и быстрых линейных крейсеров Королевского флота, послали в Россию в конце 1915 года как военно-морского советника. Союзное британское правительство хотело удостовериться в исправности железной дороги из Мурманска, нужной для поставки грузов в помощь русской армии и для победы в войне.
— Как связной офицер дедушка мог все время находиться при Ставке в Могилеве, однако он предпочел много путешествовать по России, участвуя, где возможно, в военных операциях. В своих дневниках он описывает страну, но там нет ничего, что свидетельствовало бы о приближении революции, — говорит Марк.
Он поделился дневником и письмами помощника сэра Филлимора, лейтенанта Парсонса, которые тот писал своей жене. Молодой британец — они с адмиралом жили в гостинице Бристоль — с юмором замечает различия русской и британской культур, с грустью говорит о войне, восхищается императором. Есть у него и интересные факты о Могилеве. Вот лишь некоторые выдержки из дневника и писем:
«Никогда не пил столько вина за всю свою жизнь, сколько в России. Я пробовал: водку, шампанское, виски, бренди, кларет, портвейн, шерри, марсалу, белое вино, бургундское, бенедиктинское, мятный ликер, вишневый бренди, джин и русский напиток „Kavass“ — это домашнее имбирное пиво».
«Перед едой русские едят закуску. Обычно это от 10 до 30 блюд небольшого размера: икра, копченый лосось, горячие грибы, кусочки колбасы и др. Мне и этого достаточно, чтобы наесться, но после этого обязательно следует обильная и очень вкусная трапеза. Русская кухня потрясает разнообразием блюд».
«Мне кажется, я говорил тебе о Николае (царе). Он прекрасный человек, производящий мощное впечатление. Молодой и гибкий, подтянутый и атлетический сложенный, с очень открытым интеллигентным лицом. Его взгляд пронзает, когда он смотрит на тебя, откинув назад плечи. Нас обоих (лейтенанта и сэра Филлимора. — Прим. TUT.BY) он сильно поразил».
«Мы ждали свободный транспорт, чтобы вернуться в Мариуполь. Я с сожалением подумал, что днем или двумя ранее эти поезда были полны прекрасных молодых парней, которые могут умереть или быть покалечены еще до конца этой недели. Они (поезда. — Прим. TUT.BY), казалось мне, были для всего мира транспортом для перевозки рогатого скота, везущим животных на бойню. Война — мрачное дело»
«Нас снова пригласили отообедать с царем. Все было, как и раньше: все выстроились в вестибюле в полном обмундировании, тут же — великие князья, принцессы и другие. Вошел император, и все поклонились, щелкнули каблуками, зазвенев шпорами. Он, как и раньше, был в рубахе, похожей на тунику, и голубых бриджах, в высоких сапогах с коричневым тонким поясом вокруг узкой талии. Он пожал руки всем нам и зашел в обеденный зал. Филлимор сел по левую руку от него, а великий князь Борис — по правую.
Я сел между иностранными атташе, которые не говорили ни по-французски, ни по-английски, а русский судья даже не стремился говорить на своем плохом французском. Так что обед для меня прошел скучно.
После него император сказал адмиралу: «Я хочу, чтобы вы зашли ко мне в комнату ненадолго». Я подождал, пока все гости уйдут, и медленно пошел за ними к лестнице, когда один из поручиков позвал меня назад. В это время Филлимор вышел из покоев императора с орденом Святого Владимира 3 класса. И после этого мне сказали, что император хочет меня видеть, так что я направился в его покои.
Он был совершенно очарователен и сказал: «Я хочу дать вам это как небольшое напоминание о бомбардировке Варны. Вы тогда впервые оказались под обстрелом, поэтому мне бы хотелось оставить вам об этом это маленькое напоминание».
Он очень тепло пожал мне руку, так что я не смог не ответить ему крепким рукопожатием, чем, надеюсь, не сделал ему больно. Он проводил меня до двери и сказал: «Я надеюсь, это не последний ваш отличительный поступок, благодаря которому вы оказались здесь» или что-то в этом роде. Это было очень мило с его стороны, особенно учитывая то, что я, несомненно, ничего не сделал. Когда я добрался до дома, то обнаружил, что маленьким подарком был орден Святой Анны 3 класса с мечами".
«Большую часть дня (12 июля) я провел за письмами, и около пяти вечера отправился один на прогулку вдоль Днепра. Мужчины и женщины мылись в реке совершенно голыми — на них не было и лоскутка одежды, и всем было все равно. Это выглядело более чем естественно. А вечером я играл в бильярд с Солдатенковым. В гостинице есть стол с маленькими лузами и огромными шарами, так что играть очень трудно».
Лейтенант Парсонс подметил, что чай мужчины пьют из стаканов, а женщины — из чашек, что жизнь в Могилеве довольно дорогая, но дантист за лечение гнилого зуба денег не взял.
В конце октября 1916 года адмирал Филлимор с лейтенантом Парсонсом навсегда покинули Могилев.
Могилевская «Евпатория» и царь-«чернокопатель»
Некоторые историки считают, что образ жизни Николая Второго в Могилеве довольно полно раскрывает его черты характера как человека, далекого от государственного управления и даже чуждающегося его.
В 1916 году императору исполняется 48 лет, он полон сил, здоров. Он обожает свою семью и армию, верит в величие России в крепкую связь царской семьи с народом. При всем этом ему присущ фатализм и даже суеверия вместе с религиозностью.
С семьей император проводит все свободное время. Часто рядом с ним — наследник Алексей. Они даже спят на соседних раскладных кроватях, на прогулках — всегда вместе. Не раз отец с сыном бывали в деревне Салтановка и здесь же проводили раскопки на месте боя. Историки в шутку называют последнего русского царя первым чернокопателем в регионе.
Женщины же, пока находятся в Могилеве, живут в царском поезде. Их повсюду сопровождают казаки. Императрица Александра Федоровна и царевны завтракают и обедают с Николаем в доме губернатора или в саду за общим столом вместе со свитой царя, ходят вместе с ним в церковь.
Семья часто бывала в Печерске, на берегах Днепра, плавали на лодках по реке. Недалеко от Полыковичей им понравился берег с белым песком. Николай сравнил его потом в дневнике с крымским, а берег этот супруги назвали «своей маленькой Евпаторией».
К слову, могилевским дамам императрица не понравилось. Они решили, что со стороны и в общении она «выглядела злой, надменной». Возможно, пересуды возникли из-за нарочито скромных костюмов, в которые царские дочери были одеты в день приезда. После великих княгинь часто видели в городе, когда они заходили в магазины и лавочки, общались с крестьянами в пригороде, горожанами, семьями железнодорожников.
Бунты и отречение
Есть мнение, что император недооценивал события, происходящие в тылу, в политике. Возможно, и в докладах ему не договаривали о настроении людей и армии. А может быть, и сведения о редких бунтах император не воспринимал всерьез
— В то время, как ему остро необходимо было быть в Петрограде, Николай был на фронте, — говорит Николай Борисенко. — Он очень любил армию, солдат, стремился быть с ними, рвался на передовую. Видимо, он и переехал в Могилев затем, чтобы быть ближе к линии фронта. Есть сведения о том, что Николай даже испытывал на себе солдатскую амуницию, проверяя армейских поставщиков — не подсунули ли гнилое сукно. Он надел полное снаряжение рядового и прошел в таком виде 14 км по жаре.
Зима 1916−1917 годов была снежной, с суровыми морозами. Боевые действия приостановили, солдаты голодали, начались эпидемии. Армия потеряла около тысячи человек. В это напряженное время и пришла Февральская революция.
В Могилеве же, по воспоминаниям современников, в эти дни было солнечно, тепло. О реолюции в населенном царскими солдатами городе если и говорили о революции, то шепотом.
О забастовке в Петрограде в Ставке узнали лишь спустя два дня, 25 февраля (10 марта по новому стилю). У Николая не было выбора, кроме как приказать подавить волнение силой. Императрица в это время была в Царском селе. Аликс, как называл ее Николай, телеграммой сообщила, что «революция приняла ужасающие размеры». Из столицы шли панические телеграммы о потере контроля над горожанами и военными.
13 марта по новому стилю царь выехал из Могилева в Царское село, но не проехал — участки железной дороги были захвачены революционерами. 14 марта поезд императора отправился через Псков, но там был остановлен. Николаю телеграфировали о бунтах в разных городах, генерал Алексеев настаивал: армия не сможет сражаться, когда в тылу — беспорядки. И император согласился подписать манифест об учреждении нового правительства. На следующий день Николай отрекся от престола в пользу сына при регентстве великого князя Михаила Александровича.
Позже в дневнике он напишет: «…Уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман». А узнав, что Михаил Александрович отрекся от престола, — «Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость!» — написал новый манифест — снова в пользу сына, передал его генералу Алексееву. Однако тот его телеграммой не отправил — было уже поздно.
Прощание, слезы, обмороки
Николай вернулся в Могилев. Город встретил уже бывшего царя и бывшего Верховного главнокомандующего марсельезой и красными полотнищами. Полагают, что эти изменения в городе подействовали на последнего императора больше, чем обстоятельства самоотречение. При этом общая обстановка была спокойной.
В последние дни перед отъездом к Николаю приехала мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна. В ее поезд на вокзал он приходил уже как частное лицо, даже без запасного автомобиля и охраны.
Утром 8 марта (21 марта) Николай подписал собственноручно составленное прощальное обращение к армии с призывом к доведению войны до победного конца и повиновению временному правительству.
Сцена прощания бывшего императора с армией в Могилеве была драматичной. Современники говорили, что этот момент был для уже бывшего императора самым тяжелым за время пребывания в городе.
Николай вышел на площадь, где выстроились солдаты могилевского гарнизона и батальон георгиевских кавалеров. Он поздоровался с ними услышал в ответ: «Здравия желаем вашему императорскому величеству». В дневнике монарх позже написал: «Прощался с офицерами и казаками конвоя и сводного полка — сердце у меня чуть не разорвалось!». В последнем приказе, в котором обращался к «горячо любимым войскам», писал, что отрекается от престола и передает власть временному правительству: «Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Да поможет Бог его доблестному войску отстоять нашу родину от злого врага».
Перед отъездом из Ставки Николай хотел проститься со штабными. По словам Борисенко, их выстроили в одной большой зале здания нынешнего Могилевского областного краеведческого музея. Настроение у всех было подавлено.
Николай вошел бодро, твердо и спокойно, поклонился и обратился с прощальным словом, также призвал повиноваться временному правительству и делать все, чтобы довести войну до победного конца. Затем пожелал всем всего лучшего и поцеловал генерала Алексеева. Обошел всех, с некоторыми поговорил.
Напряжение было таким, что некоторые не могли сдержаться и громко рыдали, с парой человек произошел истерический припадок — они упали в обморок. Государь не выдержал, оборвал обход, поклонился и, вытирая слезы, быстро вышел из зала.
Официальный историограф в свите императора генерал Дубинский пишет, что и сам он «пришел в такое волнение, какое охватывает близких при прощании с дорогим, любимым, уже не живым человеком».
Последней, кто видел Николая в Могилеве, была его мать — она смотрела на сына в окно уезжавшего поезда.
Портрет-икона, найденный после самоубийства
В своей книге Николай Борисенко пишет: 14 августа 2000 года, когда канонизировали членов императорской семьи, в Могилеве обнаружили парадный портрет императора Николая Второго в полный рост. Портрет стоял в нише старой части здания на улице Пионерской, в помещении, где самоубийством покончил с жизнью один из предпринимателей.
В квартире шел ремонт, мастера вскрывали окровавленной доски пола и стен, за которыми был найден тайник. Образ Николая Второго на портрете не был каноническим, но по просьбе архиепископа Могилевского и Мстиславского владыки Максима портрет оставили в церкви Свято-Никольского монастыря. Теперь он находится там как почитаемая прихожанами и паломниками икона.
С 2009 года в Могилеве обсуждают увековечивание памяти Николая Второго. Предлагали установить его бюст на площади Славы — бывшей Губернаторской. Однако духовенство против такого изображения канонизированного царя. Топонимическая комиссия предлагала установить мемориальную доску или памятный камень, напоминающие о нахождении Ставки в Могилеве. Пока единого решения не принято.
В бывшем сквере Дембовецкого — сейчас парк Горького — построили Храм Святых Царственных мучеников и всех Новомучеников и Исповедников Русской Православной Церкви ХХ века. Здесь особенно чтут канонизированную семью Романовых.