"Слушали. Постановили: расстрелять". Историк Игорь Кузнецов о советских репрессиях в Беларуси

Как проходили политические репрессии в Беларуси в 1920—1950-е годы? Как вышло, что миллионы людей стали жертвами, а сотни тысяч — палачами? Почему репрессии остаются больной темой для государства, а мы до сих пор не знаем, сколько точно жителей Беларуси было расстреляно или выслано в лагеря? TUT.BY попросил историка Игоря Кузнецова ответить на простые вопросы и напомнить хронологию репрессий и реабилитации в нашей стране.

«1937. Открытый архив» — спецпроект TUT.BY.

С 1937 года, на который пришелся пик советских политических репрессий, прошло 80 лет. Отталкиваясь от этой даты, мы предлагаем вспомнить репрессированных в разные годы жителей Беларуси.

Информации о пострадавших мало, архивы закрыты или труднодоступны, во многих семьях о репрессированных предках тоже по привычке молчат. Часто неизвестно, где похоронены расстрелянные и как сложилась судьба тех, кто побывал в лагерях. Призываем говорить об этих людях, открывать архивы, чтобы сохранить самое ценное — память.

Если кого-то из ваших близких коснулись репрессии в сталинское время и вы согласны поделиться историями, пишите на почту: kartoteka@tutby.com

Если 1917 — год начала репрессий, то как этих жертв отличить от жертв революции?

— Большевики пришли к власти под вполне справедливыми лозунгами «Землю — крестьянам», «Мир — народу». Но уже 20 декабря 1917 года они создали Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем. ВЧК и не скрывала, что она — карающий меч революции. Так что можно сказать, что репрессии начались уже через два месяца после октябрьского переворота. Надо было уничтожить «старые» классы: буржуазию, офицерство, чиновников, основную часть дореволюционной интеллигенции, священнослужители вообще не подлежали перевоспитанию. Большевики как бы говорили: новое общество можно построить только через насилие. Но в конце 1917 года репрессии еще применялись точечно, касались они в основном тех, кто был против Советов.

Как только большевики пришли к власти, они ввели специальную анкету с вопросами о партийности, религиозности, имуществе. Потом эти анкеты помогали в сортировке: кого к стенке, кого в лагерь.

Гражданская война — тут была, конечно, сила обстоятельств. Белые-красные… Жертвы были с обеих сторон. Вторая волна репрессий — это 1919−1920 годы. Потом, во времена НЭПа, наступила оттепель, репрессии тогда свели к минимуму.

Следующий этап — это коллективизация и борьба с кулаками?

— Большая волна массовых репрессий — это 1929−1932 годы. В двадцать девятом Сталин уже генсек центрального комитета партии, он провозглашает вполне конкретный курс — борьба с кулачеством. Тогда власть впервые объявила войну против своего народа и конкретного класса — крестьянства.

Даже во время гражданской войны были военные трибуналы, коллегии ВЧК, теперь же репрессии становятся настолько масштабными, что появляются внесудебные органы рассмотрения дел.

Власть впервые объявила войну против своего народа и конкретного класса — крестьянства

Официальные цифры: в годы коллективизации из Беларуси было выслано в отдаленные районы СССР до 200 тысяч человек. Но я поясню: сверх этих 200 тысяч было еще много тех, кого высылали без какого-либо разбирательства, просто по решению колхоза. Попадаются протоколы заседаний правлений колхоза, так называемые амбарные тетради, где написано: правление постановило выслать такие-то семьи. И все, ни по каким другим документам эти семьи больше не проходят. Поэтому точные цифры репрессий мы никогда не узнаем.

Делалось все просто. Допустим, поступала команда из райкома: за месяц подготовить для выселения в отдаленные районы СССР 50 человек. А в деревне живет 120. Сначала местные власти высылали семьи, которые были приезжими — из Украины, России. По принципу: своих пока не трогаем, а вдруг кампания пройдет… Отправили одних эшелонами в Сибирь, на Дальний Восток, в Архангельскую губернию — а разнарядка постоянно росла. Тогда надо было браться и за своих.

Почему именно 1937 год называют пиком репрессий?

— Примерно 85% всех расстрельных приговоров по судебным и несудебным делам в БССР приходится на 1937−1938 годы. До 60% получивших сроки в тюрьмах и исправительных лагеря, до 70% обвиненных в шпионаже, «иностранных агентов» — тоже на эти годы.

Репрессиям предшествовало теоретическое обоснование. Февральско-мартовский пленум партии провозгласил: чем больше успехов социализма — тем больше сопротивление классовых врагов, тем больше «шпионов», «диверсантов» и «вредителей».

Если во время коллективизации людей в основном высылали, то в 1937—1938 абсолютное большинство приговоров — расстрелы и тюремные сроки до 20 лет

30 июля 1937 года появился приказ НКВД № 00447, наркома Ежова. Он назывался хитро: «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Но репрессировали уже в основном крестьян и рабочих, причем форма репрессий стала более жесткая. Если во время коллективизации людей в основном высылали, то в 1937—1938 абсолютное большинство приговоров — расстрелы и тюремные сроки до 20 лет.

Тогда впервые появились геноцидные разнарядки. Спускались команды: в какой республике СССР сколько человек осудить по первой категории (расстрелять), сколько по второй (8−10 лет лишения свободы). Интересно, что по Беларуси эти разнарядки были самыми большими. Много факторов: приграничный регион, польское влияние…

В августе вышло еще два приказа. Один — «О польской организации войсковой», второй — по репрессированию жен врагов народа и членов семей изменников родины (ЧСИР).

Эти приказы четко прорабатывали: как арестовывать, допрашивать, выносить приговоры, как высылать, расстреливать, кто должен это делать. О выполнении дел регулярно докладывалось в Москву.

Чтобы признать человека шпионом, нужен был суд?

— Судебные органы в 1937 году были. Они рассматривали в судебном порядке обвинения в контрреволюционных преступлениях. Часто это были публичные московские процессы, показательные суды на уровне республик, областей, районов. Но судебная процедура — громоздкая, через нее могло пройти ну, скажем, несколько сотен тысяч человек. За 1937−1938 годы судебными органами рассмотрели лишь 9% дел. Остальные рассматривали во внесудебном порядке.

Приговор о высшей мере нужно было исполнить не позднее 48 часов

В областях создали «тройки». В «тройку» входил начальник областного управления НКВД, областной прокурор, первый или второй секретарь обкома партии. Но у некоторых возникает иллюзия, что «тройки» эти собирались, вместе читали документы, голосовали. Все было не так. НКВД составлял список и писал «расстрелять», а каждый из членов «тройки» подписывался. Подписано — кого на расстрел, кого на этап. Не существовало никаких апелляций: приговор о высшей мере нужно было исполнить не позднее 48 часов.

Были еще такие органы как «двойка», «особое совещание»… Объем расстрельных дел — всего по несколько страничек: следователь мог закрывать таких по 10−15 в день!

Приговор не объявляли. Человека арестовали, два раза допросили, он в камере. Открывается дверь — «на выход». Его вывозят, в те же Куропаты, стреляют в затылок — на этом процедура советского правосудия завершается.

Обвинения были очень абсурдные. Пример: парню 16 лет, уроженец Могилевской губернии белорус Мальдин. Обвинение: пытался создать повстанческую армию, чтобы захватить Томск, Новосибирск, перерезать Транссибирскую магистраль и создать благоприятные условия для подхода японских и польских войск. Сибирь: от Польши 4 тысячи километров, до Японии тоже не близко. Слушали, постановили, правда — не расстреляли, дали 25 лет…

Важно и то, что в основном репрессии шли против крестьянства, против рабочих — тех, кто в принципе был за советскую власть.

Неужели никто не сопротивлялся?

— Очень редко. Например, следователю дают задание: за день завершить 10 дел, притом по расстрельным спискам. Он отвечает: нет доказательств. Вот это было сопротивление конкретного человека. Его меняли: в лучшем случае отправляли в лагерь, в худшем — расстреливали как врага народа. Это могло касаться и следователя НКВД, и прокурора.

Есть сведения, что в 1937 году в Беларуси железнодорожники отказались вести эшелоны с осужденными за «контрреволюционные преступления». На основании специального приказа наркома железнодорожного транспорта СССР Кагановича, за дело взялись «тройки». Они решили расстрелять за саботаж около 300 железнодорожников. Их захоронили рядом с деревней Тивали (сейчас район станции метро «Пушкинская»), в скотомогильнике. Скорее всего, реально там человек 20 сказали «мы это не будем выполнять», а с ними наказывали членов семей, знакомых. Вряд ли речь идет именно о сопротивлении 300 человек.

Что касается сопротивления контрреволюционных организаций, то если бы их существовало столько, сколько «числилось» в НКВД, то советская власть и не смогла бы провести такие масштабные репрессии… Приходит начальнику НКВД письмо сверху: расстрелять столько-то польских шпионов. А у него в районе, может быть, и поляков столько нет. «Раздавали» участие в контрреволюционных организациях просто: председатель колхоза — руководитель, правление колхоза — штаб…

Почему в НКВД были заинтересованы в «соцсоревновании» по раскрытию «врагов народа»? Потому что приказ № 00447 предусматривал поощрения за выполнение показателей. По первой категории перевыполнил план — тебе звание, премия, продвижение по службе. Кто-то написал донос — освобождалось жилье, и вот тебе в награду хорошая квартира. Начальников НКВД награждали Орденами Ленина, Боевого Красного Знамени, медалями «За боевые заслуги», «За отвагу». Эти медали вручаются только за боевые действия, а сотрудников НКВД ими массово награждали в 1937—1938 годах, когда и боевых действий никаких не было.

Есть данные, что в Беларуси первое место в 1937—1938 году по выполнению показателей держал Слуцкий райотдел НКВД, который возглавлял лейтенант госбезопасности Тараканов.

Некоторые могли и не проявлять инициативы, но проявляли. Пантелеймон Пономаренко был первым секретарем ЦК КПБ Беларуси, по должности входил в состав особой «тройки» НКВД БССР. Он, как и Хрущев, который тогда руководил Украинской ССР, слезно писал товарищу Сталину в Москву. Убедительно просил увеличить лимиты по первой категории для Беларуси на несколько тысяч человек.

Все эти теории, что товарищ Сталин не знал, что Москва упустила ситуацию из-под контроля… На сегодня уже досконально установлено, что Сталин завизировал списки примерно на 40 тысяч человек, которые подлежали расстрелу. Это то, что найдено. И Ежов все это не делал сам по себе, он докладывал Сталину, сколько, кого и по каким категориям репрессировали. НКВД подчинялось партии, выполняло партийные приказы, планы.

Добавлю: есть заблуждение, что в НКВД служили только русские, и они убивали у нас только белорусов. Специального отбора не было, а в НКВД служили и белорусы.

Что было после 1937−1938?

— Еще один этап репрессий — 1939 год. Освободительный поход Красной Армии, который мы сегодня называем разделением сфер влияния между Германией и СССР. Можно сказать, что тогда в отношении Беларуси восторжествовала справедливость — мы вернули западные земли, которые по Рижскому договору 1921 года отошли Польше.

Да, под Польшей преследование белорусов было, национальные школы закрывали, была и Береза-Картузская… (Береза-Картузская — концлагерь в Западной Беларуси, где по обвинению в «антигосударственной деятельности» содержались противники правившего польского режима: коммунисты, деятели национальных движений. — Прим. TUT.BY).

Официальная цифра репрессированных в Беларуси с 1917 по 1952 год — свыше 600 тысяч. Я считаю, что речь идет не менее чем о 1,5 миллионах

Но какие последствия были для Западной Беларуси, которая вошла в состав БССР осенью 1939 года? Массовая депортация людей из освобожденных районов! Люди жили на своей земле, а их «освободили» и насильно высылали. Что это, цена освобождения?

Плюс расстрелы 1940-х годов: «Белорусский катынский список» (офицеры польской армии), некоторые категории гражданского населения Западной Беларуси.

После войны репрессий было уже значительно меньше — все-таки страна-победитель. Потом депортации проходили в 1951 году, последняя депортация из Беларуси была в 1952, в Иркутскую область. Потом — смерть Сталина и, если мы не говорим о диссидентском движении, все пошло на спад. фициальная цифра репрессированных в Беларуси с 1917 по 1952 год — свыше 600 тысяч. Я считаю, что речь идет не менее чем о 1,5 миллионах.

Из 600 тысяч, о которых говорит официальная статистика, около 250 тысяч репрессировали судебными и несудебными органами, 350 тысяч — в административном порядке.

Жители Западной Беларуси, депортированные в ГУЛАГ (все колонки, кроме последней — по данным Национального архива Беларуси)
Когда депортировали	Сколько семей	Сколько человек	Сколько человек (по оценке Кузнецова)
10.02.1940	9755	50732	68000
13.04.1940	8055	26777	43000
29.06.1940	7224	22879	31000
20.06.1941	7600	24412	29000
02.06 — 02.08.1951	1024	4000	12000
04.1952	1065	5000	8500
Всего	34723	133800	191500

Когда началась реабилитация репрессированных? Была ли какая-то компенсация для них или их семей?

— Первых репрессированных начали выпускать в 1956 году. При этом в 1953 году была амнистия, по которой из лагерей вышли уголовники, но не политзеки. Фильм «Холодное лето 1953-го» как раз об этом. Активная реабилитация началась только после 1956 года, после ХХ съезда КПСС. В 1956—1957 годах из лагерей выпустили основную массу осужденных за контрреволюционные преступления.

Человек был расстрелян, а потом реабилитирован за отсутствием состава преступления. Его семье полагалась компенсация — один оклад на момент ареста

В Брежневские времена реабилитация была сведена к рассмотрению 100−150 дел в год. И только во время перестройки начался второй этап массовой реабилитации. В 1989 году был известный указ Горбачева о признании незаконной деятельности несудебных органов.

Говорить о компенсациях можно, но они были слишком маленькие, многие от них отказывались из уважения к памяти близких. Человек был расстрелян, а потом реабилитирован за отсутствием состава преступления. Его семье полагалась компенсация — один оклад на момент ареста.

В конце 1990 года вышло положение Верховного Совета БССР о реабилитации жертв политических репрессий. Были предусмотрены и компенсации. Знаю редкий случай, когда уроженка Минской области получила документы — опись ее имущества, которая хранилась в архивно-следственных делах. У нее был дом, корова, гуси… Ей насчитали деньги, на которые она в лучшем случае могла купить телевизор. Но большинство людей были лишены и такой возможности, потому что в свое время из всех архивно-следственных дел старались убрать информацию, связанную с материальными претензиями.

Беларусь — единственная из постсоветских стран, где не было принято и до сих пор не существует закона о реабилитации жертв террора и компенсации. Положение Верховного Совета БССР давно забыто — столько лет прошло!

Мало того, в 1998 году у нас были приостановлены льготы в отношении репрессированных и членов их семей. А в России эти льготы существуют — для тех, кто сидел в тюрьмах, лагерях, находился на спецпоселении. Пусть суммы небольшие, но они законодательно урегулированы.

Сейчас у нас нет даже символичных компенсаций пострадавшим.

Сколько людей реабилитировано?

— Процедура реабилитации у нас шла активно до 1994 года. Потом ее решили ускорить. В 1999 году в Беларуси официально завершили процесс реабилитации, как предписывал график. Из 250 тысяч человек, которые были осуждены судебными и несудебными органами, реабилитировали только 176 тысяч человек.

Последнюю цифру в 176 тысяч реабилитированных назвал первый заместитель председателя КГБ генерал-майор Игорь Сергеенко на недавнем круглом столе в «СБ». Архивно-следственные дела на этих людей находятся в КГБ, в неполном объеме — в Национальном архиве Беларуси. Но это не все: кого-то из белорусов реабилитировали на местах — там, где они отбывали наказание.

Архивы по репрессированным в административном порядке (тем, кого высылали на 3−5 лет в отдаленные регионы, кому запрещали селиться в определенной местности) находятся в МВД — по официальной информации их 350 тысяч. По моим предположениям, более 60% из этих людей не реабилитированы по сей день. Из-за того, что многие документы просто потерялись.

Непонятно почему, но в категорию реабилитированных не попали иностранные граждане, многие расстрелянные в 1937−1938 годах, а также депортированные и расстрелянные по «польской операции» 1940 года. Бывшие военнопленные в Беларуси до сих пор числятся во врагах народа. Хотя в России по ним был специальный указ: если человек не сам сдался в плен, то его реабилитировали. Не считаются у нас реабилитированными и те, кто был осужден не только по политической статье, но и по второй — например, за неуплату сельхозналога.

А как родственники узнавали о реабилитации? Справка сообщала: ваш родственник был осужден в таком-то году, приговорен таким-то к высшей мере наказания, его реабилитировали за отсутствием состава преступления. В лучшем случае указывали, в каком городе приговор привели в исполнение. Не было ни абзаца об искренних сочувствиях, не было извинений. Чисто юридически только снимается клеймо враг народа, а для семьи что? Они даже не знают, где его могила.

В Минске нет хотя бы символичного памятника жертвам советских политических репрессий, чтобы люди могли бы приходить туда, если настоящее место захоронения неизвестно. Да и почему мы просто не можем назвать места захоронений?

Сегодня просят раскрыть имена расстрелянных в Куропатах, историки требуют открыть архивы КГБ. Зачем это нужно?

— Архив КГБ остается абсолютно закрытым, даже для исследователей. В виде исключения с архивно-следственными делами репрессированного разрешено знакомиться близким родственникам. При этом на страницы с нежелательной информацией надевают коверт. То есть, по несудебному делу вы видите ордер на арест, анкету обвиняемого, 1−2 протокола допроса, где проживал, состав семьи. Но эти дела можно и не смотреть: на 90% они сфальсифицированы изначально. Из человека выбивали показания: физически, под психологическим давлением. Как правило, на первом допросе он все отрицает, на втором говорит: «Да, состоял». «А кого вы завербовали?». Раз — и пошли фамилии. Читая эти документы, надо помнить об этом.

Могут разрешить ознакомиться с архивно-следственным делом и журналисту — например, на писателя Алеся Дудара. Но нельзя ознакомиться с архивом по писательской организации, чтобы выяснить, сколько всего писателей было репрессировано, расстреляно. Получить доступ к системной работе — это исключено сегодня у нас. Архивы КГБ надо открывать, но питать иллюзий не надо. Их многократно чистили, документы уничтожали, многие и вовсе не составлялись.

Когда велось следствие по тем же Куропатам, на месте расстрелов нашли документы Мойши Крамера и Мордыхая Шулескеса. Но КГБ ответил следователям, что информации по этим людям у них в архивах нет. Это к вопросу, что вообще есть в тех архивах.

Архивы КГБ надо открывать, но питать иллюзий не надо. Их многократно чистили, документы уничтожали, многие и вовсе не составлялись

За положительными примерами далеко ходить не надо. Самое показательное: все документы Службы безопасности Украины сегодня открыты, не только для исследователей. Любой может прийти, написать заявление в Службу безопасности Украины и получить доступ к документам 1920−1990-х годов.

В России многие архивно-следственные дела из ФСБ переданы в государственный архив. ФСБ назвала ряд мест захоронений, фамилии тех, кто там покоится. Да, есть некоторые ограничения, но в России написаны сотни диссертаций, монографий, научных статей, много публицистики на эту тему. В 2015 году правительство РФ утвердило концепцию увековечения памяти жертв репрессий 1920−1950-х годов, в Москве 30 октября собираются открыть мемориал памяти жертв советских репрессий.

У нас эта тема выведена из общего обсуждения.