"Хто там ідзе". Заметки о белорусском понимании гражданственности
Недавно были опубликованы результаты сравнительного исследования общественного мнения среди граждан Беларуси, Украины и Молдовы. Оно было посвящено пониманию гражданства в трех постсоветских странах. Отечественную ситуацию исследовал департамент маркетинговых и социологических исследований белорусского ООО «ЦСБТ САТИО», и именно эта матрица легла в основу опросов в Украине и Молдове. Хотя данные исследования уже становились предметом публикаций на TUT.BY, но вопросы «что?» и «как?» предполагают еще более важный — почему?
Конечно, нам интереснее белорусская ситуация, ибо, как гласил старый анекдот, «живем мы здесь, вот чаво». Некоторые результаты оказались ожидаемыми, другие — менее ожидаемыми, третьи — сюрпризом.
Итак, что мы, белорусы, знаем о гражданстве, о связанных с ним правах и обязанностях? Ну, для начала, мы в курсе, что права человека прописаны в Конституции — и в этом опережаем и Украину, и Молдову (в Беларуси это знают 88% респондентов). Далее: в Беларуси перечень прав, гораздо длиннее и разнообразнее, чем в других странах. Так, в Украине, несмотря на повышенную по понятным причинам активность граждан, около трети опрошенных просто-напросто не знают о своих правах. Так что и тут мы, белорусы, «впереди планеты всей», что не может не радовать. Чаще всего мы говорим о праве на жизнь (50%), на труд (49%), на образование (30%), на медицинское обслуживание (20%) и на свободу (17%). При этом аж 36% отвечающих не смогли назвать ни одного права: в Молдове и в Украине таких «незнаек» пусть ненамного, но меньше. И если право на свободу слова в этих странах второе в перечне, то у нас — всего лишь на пятом месте. При этом 54% белорусов уверены, что их права никогда не нарушались. Для сравнения: в Украине так полагают только 25%, а в Молдове — 27%.
Далее. 50% белорусов ставят на первое место право на жизнь. Парадоксальным образом это совершенно не влияет на отношение к смертной казни: ее сторонников у нас по-прежнему гораздо больше, чем противников. Наше общество делегирует это право государству, лично «не заморачиваясь» по этому поводу. Скажу больше: около трети белорусов умудряются не знать о том, что смертная казнь в нашей стране вообще существует, несмотря на то, что в прессе то и дело освещаются все новые приговоры к высшей мере наказания. Обратим внимание: с утверждением, что наказания должны быть более суровыми, в Беларуси согласились 55% респондентов.
Возможно это связано с тем, что среди пяти основных ценностей белорусов напрочь отсутствует та, что у молдаван и украинцев занимает почетное третье место — «уважение к человеческой жизни». Вместо нее стоит «порядок и безопасность». А «личная свобода», которую украинцы считают главной ценностью, а молдаване ставят на второе место, в отечественной топ-пятерке отсутствует вовсе.
Для нас не сюрприз, что почти половина респондентов уверена в том, что источником власти и носителем суверенитета страны является не народ, а президент. Это на 15 процентных пунктов меньше, чем в Украине и на 25 — чем в Молдове (если в Украине речь все чаще идет о народе, то молдаване искренне надеются на парламент). Кстати, о парламенте: правильно назвать фамилию депутата парламента от своего округа смогли только 4% белорусов. Зато о том, какая часть от доходов уходит на налоги, в Беларуси знают аж 56% — и это на фоне 32% украинцев и 28% молдаван. Конечно же, эта компетентность присуща, в первую очередь, сфере бизнеса: у бюджетников налоги просто вычитаются из зарплаты. Ну, хорошо, хоть бизнес в курсе.
О чем свидетельствует эта статистика? О нашей дисциплинированности и рачительности? О страхе перед наказанием за утаивание доходов? А вкупе с незнанием имен парламентариев — о том, что экономическая составляющая жизни для нас находится на более почетном месте, чем политическая? Или о том, что парламентарии наши излишне скромны, не высовываются? Видимо, всего помаленьку.
Важнейшим критерием современной гражданственности является медиаграмотность. Что это и «с чем ее едят» большинство респондентов понимает весьма убого — как умение пользоваться информационными технологиями. Об анализе медиапотоков, о поиске противоречий и выбору собственной позиции граждане всех трех стран задумываются редко. Несмотря на то, что в Беларуси компьютерами и интернетом умеет пользоваться значительно большее число людей, чем в той же Молдове, критически оценивает телевидение в два с половиной раза меньший процент. Словом, для существенной части из нас телевизор — наше все. Так что и владение компьютером, и «зэпанье» телепультом, увы, не достигают главной функции медиа: не просто черпать информацию, но и вырабатывать четкое собственное мнение на ее основе. Зато что такое цензура, белорусы знают хорошо, хоть и понимают узко — не как попытку пресечь безнравственные влияния или ограничить дезинформацию, а лишь как инструмент подавления инакомыслия (в этом мы на треть опередили украинцев и на две трети — молдаван).
В теоретических вопросах, связанных с гражданственностью, белорусы пусть ненамного, но опережают украинцев, и довольно существенно — молдаван. Ура, конечно, только как же эти знания выражаются на практике? А следующим образом: среди нас гораздо больше тех, кто не стал бы, например, участвовать в мирной акции против вредного строительства, в облагораживании территории вокруг своего дома, а также в волонтерских проектах. Тут у нас явный сбой по сравнению и с молдаванами, и с украинцами. Возможно, потому что вопрос «а что это изменит?», констатация «от меня ничего не зависит» и уважение к частному, а не к общественному в сознании большинства белорусов несокрушимы до сих пор.
Кстати, любопытный аспект. Цитирую: «граждане склонны выбирать разные приоритетные ценности для себя лично и для граждан своей страны. Так, для граждан лично законопослушность, права человека, порядок и безопасность, уважение к человеческой жизни оказывались важными чаще, чем для граждан страны в целом. В то же время такие ценности, как демократичность, толерантность, уважительное отношение к культуре, были более важными для граждан страны в целом».
Словом, та же история, что со смертной казнью — делегирование полномочий: лично для себя я исповедую более легко исполнимые — законопослушность, порядок и безопасность, а некие другие, кем-то «уполномоченные» люди должны отстаивать демократию и быть толерантными. Возможно, в этом причина того, что, имея довольно развитые представления о том, что такое гражданство, мы менее включены в жизнь местного и национального сообщества, чем Украина и Молдова. Гражданство пока так и осталось для нас теорией, категорией. Наши хаты гораздо более «с краю», чем хаты соседей по постсоветскому пространству. Белорус вовлекается в ситуацию, лишь когда она касается его лично и его ближайшего окружения, и чем больше проблема затрагивает именно его самого и ближний круг, тем более он готов участвовать в ее решении.
Мне уже приходилось писать здесь, что нация — это сообщество длинных связей, где разные, незнакомые друг с другом люди объединяются ввиду общих ценностей, идей, идеалов. И несмотря на то, что по всем формальным и многим неформальным критериям белорусы — безусловно, нация, неизжитое «тутэйшае» нет-нет, а даст о себе знать: короткие связи у нас замещают длинные. Бытовой пример. Если в Украине можно говорить о чудовищной коррупции (то есть незаконном обмене денег на блага и услуги), то в Беларуси деньги менее важны. Важны родство, свойство, давние знакомства и прочий «блат» — то есть связи, конвертируемые не в дензнаки, а в помощь по принципу «ты — мне, я — тебе». Такова форма нашей благодарности. Другой пример коротких связей характерен для приема на работу в госсекторе: я знавала целые лаборатории, где почти все работники — «с Гомельщины» или «со Случчины». А значит это вот что. Общий идеал, чувство сообщества, для массы граждан охватывает не всю страну — а лишь малую родину, «родны кут», воспетый поэтом. Но даже несмотря на это, надежд на то, что человек может помочь хотя бы жителям своего «кута», у современных белорусов тоже немного. Доля граждан, которые считают, что их поведение может повлиять на то, что происходит в стране — всего 6%, а в собственном населенном пункте — порядка 10%. А уж желание помочь более дальним (например, тем, кто будет жить возле строящейся АЭС) растворяется в воздухе, выражаясь лишь в интернет-петициях.
Вы скажете: а как же «марши нетунеядцев», распространившихся на всю страну? Представляется, что это те же действия «талакі», «грамады», то есть ситуативное объединение жителей конкретной местности ввиду указа, задевшего огромное число обычных людей. Однако включиться в мирные акции против этих мер решились немногие: многие предпочли обсуждать их в социальных сетях.
Почему люди вышли на улицы? Не только из ощущения беспомощности перед новым налогом. Немалую роль играет и то, что белорусы, исторически привыкшие считать ценностью трудолюбие, почувствовали себя униженными словом «тунеядцы». Все-таки «людзьмі звацца» — еще одна ценность белорусов, пусть она и не звучит в опросе. И если депутат Игорь Марзалюк прав, говоря, что в проект указа внесено множество поправок, и «резко будет расширен перечень людей, которые имеют право не платить сбор», то негодование групп пойдет на спад. Тем более, речь идет именно о группах: минчане тут «за себя», могилевчане — «за себя» и т.д. То есть речь по-прежнему идет о коротких связях, не охватывающих всю нацию.
Увы, как показывает не только опрос САТИО, но и сама жизнь, сплоченные общественные действия — не наш конек. Не будем лукавить: в случае акций протеста свою роль играет страх наказания. Но это никак не объясняет, почему мы флегматичны и в действиях, не влекущих за собой подобных санкций. Например, почему регулярным волонтерством в Молдове занимаются 25% — а в родной синеокой только 4%?
Что такое социальное волонтерство? Забота о том, кому хуже, чем тебе. Или даже не хуже, а просто плохо. А ведь мы привыкли считать себя доброжелательными: как говорят иные историки и культурологи, озабоченные «кровью и почвой», это у нас в крови, а незлобивость впитана нами с молоком матери. Отчего ж мы равнодушны к движению помощи, на котором уже много десятилетий держится западный мир? Куда девается наша доброта, впитанная с молоком матери?
Думается, тут играет роль давний комплекс идей, установок, отношений, не вполне осознанный, но реализуемый нами в повседневной жизни… Популярно (и во многом правдиво) мнение, что белорус недолюбливает — если не сказать сильнее — людей богатых. Это понятно, если учитывать историю и читать мемуары и фольклор. Сказывается и так называемая «культура бедности» (О. Льюис), когда по умолчанию считается, что людям отведен равный ресурс благ, и тот, кто богаче, тем самым делает беднее других. Но, как отмечал наш знаменитый этнограф П. Шейн, белорус не любит и слишком бедных. Почему? Вероятно, играет роль и традиционная ценность равенства и сходства, отсутствия крайностей. Быть «як усе» и по достатку, и по манере, и по обычаю — лейтмотив белорусского фольклора: как и богач, человек, находящийся на пределе нищеты, тоже нарушает эту максиму. Значит, он «гультай». А «гультаёў», то есть, по-современному «тунеядцев», белорус не любит. Кого ж белорус не любит еще?
И тут самое время вернуться к нашей знаменитой «толерантности», то есть к терпимости к Иному — не такому как ты. Напомню: в нашей «табели о рангах» оно на втором месте после «законопослушности» (законопослушными назвало себя 45%, а толерантными — 32%, каждый третий). И тут-то мы сталкиваемся с очередным парадоксом.
Привожу сухую статистику: итак, около 70% белорусов не желают жить рядом с людьми нетрадиционной сексуальной ориентации, 76% белорусов — с ВИЧ-инфицированными, 34% — с иммигрантами, более 37% — с людьми иной национальности и расы, а около 20% — с людьми, говорящими на другом языке и исповедующими иную конфессию. Для сравнения: к приезжим иностранцам положительно относятся 39% украинцев и 41% молдаван, а среди белорусов этот показатель составляет всего-то 23%. И при этом мы жаждем развития въездного туризма — ну, не парадокс ли?
В отчете говорится: с суждением: «Я готов принять в качестве члена своей семьи человека любой национальности» в Молдове согласны 56%, в Украине — 40%, в Беларуси — всего-то 27%. И это мы, отсчитывающие ценность полиэтничности якобы еще со времен ВКЛ: именно этому нас учили в школах и университетах.
Проценты выявили социологи, но, думается, мы и без них могли бы заметить эти тренды. Достаточно почитать форумы в интернете. Что, там сплошные «ольгинцы» да «боты»? Да нет, люди пишут. Обычные белорусы, как вы да я.
В чем же тогда заключается наше понимание толерантности? Может, в том, что при встрече с инородцами, иноверцами, людьми иной сексуальной ориентации и т.п. мы тихо плюем в сторону, а не накидываемся на них с кулаками (хоть и такое случалось). Не маловато ли? В любом случае, эта какая-то совсем иная «толерантность», чем на Западе. Всего лишь пониженный порог агрессивности … Но откуда возникает эта не очень хорошо скрытая недоброжелательность? Опять же: на нас слишком давит пресловутая максима «будзь, як усе»: она была верна и для крестьянской «грамады», и для советского человека, который изо всех сил стремился слиться с окружающей средой. Верна и по сей день.
Тогда на каких же основаниях мы считаем себя толерантными?
С 1990-х нам внушали представление о белорусской толерантности не только с высоких трибун и экранов, но из школьных и студенческих учебников — и мы это выучили. Более того, в нашем сознании увязаны два слова, означающие разное: «терпение» и «терпимость». Белорусы терпеливы по отношению к невзгодам — это безусловно и безоговорочно. А вот терпимы ли к другим людям? Иным?
Бросается в глаза и вот что: «толерантность», как и «демократия» были отнесены респондентами не к личным, а к общественным ценностям. Что это означает? Что кто-то хороший или некая группа уполномоченных товарищей (в идеале — абстрактный цвет общества) должна обеспечивать развитие демократии, расширять представления о гражданских правах и свободах, воспитывать толерантность… а я, обыватель, как говорил Мимино, «лучше пешком постою».
В свете всего этого становится ясно: увы, те, кто говорит «Беларусь — это Запад», путают географическое положение и социально-культурные установки, которые остаются теми же, что и много десятилетий назад.
Пока что мы «стоим пешком», хотя за 25 лет со времен развала Союза, могли бы уже и сделать шаг — и не один — по пути к демократии, толерантности, вовлеченности в жизнь страны. Не точечные, поддерживаемые небольшим числом людей шажки — но решительный и сплоченный шаг в будущее. Благо, 50% белорусов (против 40%) уверены, что патриотом своей страны быть легко. Что ж, тем лучше. Значит, пора становиться истинными гражданами — не только в ответах на вопросы интервьюеров, но и на деле. Хотя на деле это как раз совсем нелегко. Но необходимо.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.