Памяти маршала…

В первый день наступившего, 2017 года на 90‑м году ушел из жизни маршал артиллерии Владимир Михайлович Михалкин. Он был последним военачальником, кому присвоили это почетное звание некогда великой советской державы. Отчасти причина тому — отсутствие такового звания во многих иностранных армиях. Однако не в этом суть. Владимир Михайлович прожил непростую, насыщенную яркими событиями и свершениями жизнь. В его судьбе, точно в зеркале, отразилась история страны. До самого последнего вздоха маршал Михалкин верой и правдой служил защите Отечества. Вносил весомую лепту в укрепление ее обороноспособности.

…Наша первая встреча произошла в Москве на одном из приемов в белорусском посольстве. И сегодня я могу смело отнести к большим жизненным удачам знакомство с этим мудрым, замечательным человеком.

Его неиссякаемая жизненная энергия поражала и заряжала. Несмотря на свое высокое положение, он был прост, открыт и дружелюбен… Все это делало общение с маршалом особенно интересным и приятным. Узнав, что я представляю белорусские военные печатные издания, Владимир Михайлович без колебаний согласился на интервью.

Состоялось несколько встреч. Те долгие беседы стали для меня настоящими золотыми монетами — несгораемым капиталом журналиста, ценность которого по прошествии лет только увеличивается…

И сегодня в память об этом легендарном человеке я хочу поделиться отрывками из бесед, посвященных службе маршала на белорусской земле.

* * *

Владимир Михалкин родился в июне 1927 года на окраине Бобруйска, в военном городке Киселевичи. Именно там в то время служил его отец — командир артиллерийской батареи Михаил Михалкин.

Жизнь офицерских семей кочевая: Гомель, Речица, Заслоново, Полоцк, Витебск… Как и вся гарнизонная ребятня, он бегал по стрельбищам и спортплощадкам. Так же, как и все, тянулся к солдатам, постигал азы конной подготовки, рубил шашкой лозу. И смысл слова «тревога» открылся для него значительно раньше, нежели основы школьной грамматики и арифметики.

…Спустя годы Владимир Михайлович вновь вернется на белорусскую землю — уже начальником ракетных войск и артиллерии 7‑й Краснознаменной танковой армии, а затем возглавит ракетные войска и артиллерию Краснознаменного Белорусского военного округа. А дальше — Москва, где он станет командующим этого рода войск, многочисленные командировки в Афганистан, «Маршальская звезда»… Его дороги всегда были извилисты и тернисты.

— Самые лучшие свои воспоминания у меня связаны со службой в Беларуси, — начал тогда наш разговор маршал. — КБВО представлял собой большой, насыщенный войсками и вооружением военный округ. Самое современное оружие и техника в первую очередь поступали сюда. Именно здесь новейшие разработки советской оборонки проходили практическую обкатку в войсках, после чего на основе наших замечаний и предложений их дорабатывали и внедряли повсеместно. Все стратегические учения проводили на базе нашего округа. Все новые уставы, наставления, руководства испытывались на учениях, проводимых частями и соединениями округа. Служба в КБВО была насколько почетна и интересна, настолько сложна и ответственна…

* * *

…Сентябрь 1981 года выдался теплым. Уходящая красота бабьего лета радовала глаз. Хрустальная небесная высь торжественно нависала над остывающей после летнего зноя землей. Внизу текла суетная жизнь неугомонного человеческого муравейника…

— Потрясающе! — с восхищением выдохнул министр обороны Польской Народной Республики генерал армии Войцех Ярузельский, приглашенный на оперативно-стратегические учения «Запад‑81». — Так сколько, вы сказали, на этих маневрах было израсходовано боеприпасов?

Его вопрос был обращен к стоявшему рядом начальнику штаба ракетных войск и артиллерии Сухопутных войск генерал-лейтенанту Владимиру Михалкину.

— Сто две тысячи снарядов и двенадцать тактических ракет, — уточнил Владимир Михайлович без промедления. На его плечах лежала изрядная доля забот по разработке, организации и проведению учений. Эти цифры прочно засели в голове. — Кроме того, для стрельбы привлекалось девятьсот восемьдесят орудий, минометов и боевых машин реактивной артиллерии…

— Вот это мощь! Вот это настоящая демонстрация силы оружия и образцовой выучки войск! — искренне восхитился польский генерал, немало повидавший на своем веку.

Свой неподдельный восторг выказывали и остальные приглашенные на учения министры обороны стран — участниц Организации Варшавского Договора. Размах увиденного потрясал.

* * *

Готовиться к учениям начали в 1979 году. Ни одно государство военных учений такого масштаба не проводило. Ни до, ни после. Генерал-лейтенант Михалкин в этом был уверен. Оперативно-стратегические учения «Запад‑81» задумывались для проверки основных положений новых уставных документов. Лучшим испытанием для теории, рожденной в тиши министерских кабинетов, во все времена была суровая практика. Только опробовав в реальной, максимально приближенной к боевой обстановке перспективные разработки, можно делать выводы об их эффективности и целесообразности.

С 4 по 12 сентября на территории Краснознаменного Белорусского военного округа собранные в единый мощный кулак силы форсировали реки, выбрасывали воздушные десанты, реально стреляли…

Все новые образцы вооружений Сухопутных войск, ВВС и ВМФ применялись с максимальным напряжением. Именно в этом и заключалась уникальность этих учений. Здесь впервые опробовали автоматизированные системы управления и некоторые виды высокоточного оружия.

— Начиналось все на Дретуньском полигоне, — вспоминал маршал Михалкин. — Затем войска передвинулись на Лепельский полигон, после чего наступление продвинулось в район Борисовского, далее — на Минский, а после — на Гожский полигон под Гродно. Глубина проводимой операции впечатляла. Надо отметить, что управление войсками, применение оружия, заряженного отнюдь не учебными боеприпасами, и взаимодействие видов и родов войск было организовано максимально четко. Следом за танками в атаку пошли БТР и БМП. Артиллерия сопровождала их огневым валом. И никаких жертв от разрывов своих снарядов не было! Для контроля мер безопасности требовалось большое количество офицеров‑посредников.

Вот это выучка! Вот это мастерство!

— Небольшая ремарка о масштабности проводимых тогда учений, — уточнил в разговоре Владимир Михайлович. — За 55 минут огневой подготовки каждая 152‑мм самоходная гаубица заряжалась около 120 раз, для чего потребовалось поднять и перенести к ней снаряды и заряды общим весом порядка 6.700 килограммов. Для боевой стрельбы использовали около тысячи орудий разного калибра, минометов, боевых машин реактивной артиллерии.

Не менее впечатляюще проходила и атака переднего края «противника».

— Перед началом атаки инженеры запустили заряды разминирования для проделывания проходов в минных полях, — продолжил свой рассказ маршал. — Вслед за этим саперы тут же обозначили безопасные направления движения, по которым танкисты и мотострелки устремились в атаку, ведя огонь по позициям «неприятеля».

По свидетельству очевидцев, передний край дышал жаром, словно доменная печь. Люди, находившиеся на одном из наблюдательных пунктов недалеко от него, были в шоке от бушующей лавины огня и грохота, от которого, казалось, дрожала земля. Кто-то даже сел в угол, закрылся руками. Да и было отчего! Никаких условностей! На войне как на войне. Может, именно поэтому масштаб проводимых учений сравнивали с крупными операциями времен Великой Отечественной.

Линия обороны условного противника создавалась в точном соответствии с боевыми уставами армий стран НАТО. Инженерными войсками Краснознаменного Белорусского военного округа для правдоподобия был оборудован район обороны механизированной дивизии одной из иностранных армий. Отрыли почти сорок километров траншей, более тысячи укрытий для техники; было построено несколько сотен дотов, дзотов, блиндажей и убежищ. Траншеи «населили» манекенами, имитировавшими живую силу «противника». По окончании атаки специальная группа внимательно изучила повреждения «солдат», дабы выяснить, кому были нанесены совместимые с жизнью ранения, кому — несовместимые, а кого уничтожили сразу. Невредимых манекенов обнаружено не было.

«На убой» подготовили и большое количество списанной бронированной техники, а также артиллерийские, ракетные и зенитные установки. Безжизненные груды некогда грозного железа тщательно окапывали и маскировали в специально сооруженных капонирах. Около ста списанных, но способных передвигаться СУ‑100 оснастили блоками для дистанционного управления. Им была уготована роль движущихся мишеней. Ожившая по нажатии кнопки дистанционного пульта металлическая армада, имитируя танковую контратаку «противника», двинулась навстречу наступающим. По медленно ползущим бронированным черепахам тут же открыли шквальный высокоточный огонь танки, установки ПТУР, противотанковые пушки, вертолеты и ручные противотанковые гранатометы.

Прорвав передний край «вражеской» обороны, наступавшие войска устремились дальше. После того как саперы доложили об отсутствии в зоне недавних «боев» неразорвавшихся снарядов, участники учений и приглашенные министры обороны стран — участниц Организации Варшавского договора на автобусе прибыли на опорные пункты. Они внимательно осмотрели повреждения целей.

— Каждая из радиоуправляемых СУ‑100, изображавших неприятельские танки, получила по три-четыре пробоины, — не без гордости уточнил маршал. — Отдельные цели имели от 10 до 18 пробоин.

Присутствовавший на учениях министр обороны СССР Маршал Советского Союза Дмитрий Устинов пожал руку Владимиру Михайловичу.

— Спасибо, товарищ генерал, порадовали! — сказал он ему и, посмотрев в сторону окопов, добавил: — Не хотел бы я оказаться здесь во время недавней артподготовки и последующей за ней атаки.

Так укреплялась военная мощь великой страны, безвозвратно канувшей в мутные воды реки забвения…

…По окончании учений в Минском учебном центре состоялся смотр войск. Проводил его Маршал Советского Союза Дмитрий Устинов. Военнослужащие в стройных парадных «коробках» звучно чеканили шаг. Здорово! Монолитно! Красиво! Многих из них министр обороны только что наградил орденами и медалями. Глядя на уверенно шагающих в парадном строю воинов, непосвященному человеку трудно было представить, что им довелось пережить и преодолеть за прошедшую неделю на окаймленных белорусскими лесами полигонах.

Затем показалась техника: танки, самоходки, боевые машины реактивной артиллерии…

Генерал-лейтенант Михалкин молча смотрел на проезжающие мимо трибун боевые машины. Казалось, можно было вздохнуть с облегчением. Завтра собранные в единый мощный кулак войска отправятся в пункты постоянной дислокации. Для него же в очередной раз все только начнется…

Страницы биографии

Владимир Михалкин родился в семье кадрового военнослужащего — артиллериста Михаила Семёновича Михалкина, командира артиллерийской батареи, дослужившегося до звания генерал-полковник артиллерии. Родители родом из Санкт-Петербурга. Семья часто переезжала, жила в Витебской области, затем в Выборге.

В начале Великой Отечественной войны добровольцем отправился на фронт, по собственным словам, приписав себе сразу три года в документах. С июля 1941 года — в Красной Армии. Согласно наградным листам от июля 1943 года и февраля 1944 года, комсомолец Михалкин был зачислен добровольцем в ряды РККА 28 июля 1941 года, изучал в блокадном Ленинграде автомобильное дело, в июне 1942 года получил водительское удостоверение и с этого момента служил шофером в штабной батарее командования артиллерии 42‑й армии Ленфронта (фактически под командованием отца), неоднократно рисковал жизнью, но не был ни ранен, ни контужен.

В наградном листе от июля 1944 года указывается, что шофер штабной батареи 21‑й армии сержант Михалкин 1927 г. р. за весь период своего вождения не попал ни в одну аварию, а также не имел ранений. Будучи переброшенным с частью на центральный участок советско-германского фронта, участвовал во Львовско-Сандомирской наступательной операции. В декабре 1944 года окончил краткосрочные фронтовые курсы подготовки офицерского состава, получил звание младший лейтенант и был назначен адъютантом командующего артиллерией 21‑й армии 1‑го Украинского фронта. Принимал участие в боях против немецких войск и их союзников на территории Польши и Чехословакии.

Награжден боевыми орденами (Отечественной войны II степени и Красной Звезды, оба в 1944-м), медалями «За отвагу» и «За оборону Ленинграда» (обе в 1943-м). Родной брат Владимира Михалкина — Юрий — воевал на фронте сержантом-артиллеристом, был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу» и «За оборону Ленинграда». Погиб в бою.

Из воспоминаний маршала

«Боевое крещение я принял в конце августа 1941 года. В тот день командир батареи взял меня с собой в Гатчину. Надо было разведать расположение противника. Приехали на место. Улицы города были пустынны: ни своих, ни немцев. Местные жители прятались по домам и подвалам.

Доложив о ситуации, группа отправилась обратно. По пути полуторку, на которой мы ехали, атаковал «мессер». Разведчики выскочили из машины и залегли в густой траве в придорожной канаве. Не прошло и минуты, как их грузовик вспыхнул точно факел — пуля угодила в бензобак. Я, закрыв голову руками, прижался к земле. Рядом пожилой солдат, лежа на спине, бил по самолету из винтовки. Приободрившись, я тоже перевернулся и начал стрелять в воздух. Только что толку?!

— А ты, сынок, молодец, не сдрейфил! — похвалил меня пожилой солдат после того, как немец улетел.

Тогда я не успел до конца осознать ледяное дыхание смерти, стоявшей всего в нескольких шагах. Понимание хрупкости человеческой жизни пришло несколько позже. Как-то раз я столкнулся с санитарными повозками, которые двигались в тыл с передовых позиций. Грязные окровавленные тела в почерневших от запекшейся крови и пыли бинтах вповалку лежали на повозках. Живые, умершие в пути — все вперемешку.

Я застыл на месте как вкопанный. Никогда еще не сталкивался со смертью так близко. Голова закружилась, ком тошноты подкатил к горлу.

— Иди, малец, куда шел! — привел меня в чувство крик угрюмого санитара. — Незачем тебе на это смотреть.

— Откуда, они, дядя? — пролепетал я.

— Ополченцы из 5‑й дивизии, — нехотя ответил санитар. — Многих там, под Пулково, побило вчера. — Воевать еще не умеют, потому как необучены… Ступай, малец, ступай, не дело тебе рядом быть.

Я подхлестнул поводьями лошадь и пошагал дальше. Выжить на войне было непросто — за артиллерийскими разведчиками фашисты охотились с особым рвением. В декабре 1941 года я едва не погиб во время сильного обстрела. Да, видно, ангел-хранитель не дремал. Контуженный, с касательным ранением головы, уцелел в этом бушующем море огня и смерти. Впереди ждал голод блокады и лютая зимняя стужа, множество недетских испытаний…

— Знаете, там, на Пулковских высотах, мы не боялись ни ранения, ни даже гибели. Больше всего мы боялись умереть от голода, ибо смерть эта наиболее мучительная и страшная. Но дух наш был крепок, иначе мы бы не выжили, не выстояли и не победили бы!

На фронте у времени особый бег, особое измерение».

 

Лариса Кучерова, «Ваяр», фото из архива В. М. Михалкина

Минск — Москва