Восемь месяцев одиночества. Как друг детства из интерната продал Сашу в рабство дагестанцам
Детство и отрочество Саша провел в интернатах. У него нет близких. Только друзья. Один из них продал его в трудовое рабство на кирпичный завод в Дагестане. Восемь месяцев Саша жил в бараке и работал за еду. Сбежать он так и не смог. Его отпустили, когда он начал кашлять кровью.
С Сашей мы встречаемся у главного входа в Свято-Николаевскую Братскую церковь в Бресте. Он просит его не фотографировать и не указывать фамилию — боится мести со стороны своего дагестанского хозяина.
На вид Саше где-то за сорок, по паспорту — 27. Еще бы полгода отработал на кирпичном заводе в Дагестане и можно было бы на пенсию. Не по возрасту, конечно, по инвалидности. Саша одет по-осеннему: ботинки, дырявые штаны цвета городского камуфляжа, куртка и черная шапка. Все личные его личные вещи легко помещаются в двух карманах куртки: паспорт, кнопочный мобильный телефон и сигареты с зажигалкой. Да, Саша курит, когда угощают. Саша и ест, когда угощают — денег нет. Он худой настолько, что если бы у него была бабушка, она бы из трудового рабства взяла его в гастрономическое. Заковала бы в цепи и кормила домашним несколько месяцев. Но у него нет ни бабушки, ни дедушки, ни мамы, ни папы. Саша — «отказной». Родители оставили его еще в младенчестве. О них он знает лишь то, что он родился в 1989 году в Лунинецком районе, в деревне Вулька 1.
— Саша, а ты родителей своих искал?
— Искал.
— Нашел?
— Отец в могиле. Мать — не знаю.
— А если бы нашел, что сказал бы?
— Не знаю, Стас. Ничего.
— А искал тогда зачем?
— Да просто посмотреть на это чудо.
«Хорошая зарплата»
Свое детство Саша провел в Кобринском интернате. Затем его перевели в Пинскую школу-интернат. О своих школьных годах Саша вспоминает с улыбкой: учились, ездили, играли, веселились. Друзей в то время было много. Одного из них звали Максом.
— Он очень любил деньги, но не умел их тратить. Появятся у него деньги, так он их сразу и сольет. Мне бы этого на полгода хватило, а у него за пару дней ничего не оставалось.
После школы-интерната Саша поступил в сельскохозяйственный колледж в Лунинце. Получив диплом, парень «ушел на шабашки». Саша работал в основном на строительстве церковных объектов. Сам он человек религиозный, поэтому с удовольствием приезжал на работу. Где-то платили, а где-то работал за крышу над головой и еду. Верующего Сашу это устраивало.
Друг по Пинской школе-интернату Максим нашел Сашу в деревне Юровичи, Калинковичского района Гомельской области.
— Приехал на роскошной машине, весь в золоте. Говорит: «Саша, во Владимирской области появился крупный объект — церковь надо строить, хорошая зарплата». Я решил съездить, — рассказал собеседник.
«Едешь на кирпичный завод в Дагестан»
Максим обещал другу 56 тысяч российских рублей в месяц.
— Мы сели в его машину и поехали. У меня на душе кошки скребли. Просто раньше, когда меня нанимали священники, они непосредственно со мной связывались, без посредников. Поэтому когда остановились на заправке возле границы, я вышел и тайком сделал ксерокопию паспорта. Паспорт у меня был в куртке, в специальном тайнике, который не найдешь. Распечатку засунул просто в карман.
Друзья доехали до Москвы. Максим отвез Сашу в якобы свою квартиру на окраине столицы, предложил позавтракать и отдохнуть перед дорогой на Владимир.
— Я поел, выпил кофе… И все… Открыл глаза уже в обычном рейсовом автобусе, когда 300 км от Волгограда проехали. Почти сутки проспал. Подошел к водителю, спросил, куда везут и что я тут вообще делаю? Он мне сказал: «Едешь на кирпичный завод в Дагестан». Посмотрел по карманам, нашел билет до Махачкалы, а ксерокопии паспорта уже не было. Денег нет, еды нет. Ничего. Да еще и после этого кофе не отошел. Ничего не мог сделать. Бежать было бессмысленно. Во-первых за мной наблюдали. Во-вторых, просто упал бы на трассе. Сел на место и отрубился. Проснулся уже в Махачкале.
На вокзале в Махачкале Сашу встретил дагестанец крупных размеров, посадил в машину, дал пару булок, банку пива и повез.
От рассвета до заката
Приора завезла Сашу на кирпичный завод возле села Новый Усур — анклаве Ахтынского района на территории Магарамкентского района Дагестана. Заселили в комнату в бараке на территории предприятия.
— Первый день на работу не выгоняли. Барак — одно большое здание, разделенное на несколько комнат. В каждой жило по 4−5 человек. У каждого кровати. Туалет — на улице. На том заводе было человек 25 со мной, — рассказал собеседник.
Как отметил Саша, помимо него там работали россияне, украинцы из Донбасса.
Трудовой день начинался в 4.30. Людей выгоняли из барака в цех, где они работали до 9.00. Потом был часовой перерыв на завтрак и опять труд до 13.00. С 13.00 до 15.00 — обед. Заканчивали работу обычно к 20.00.
«Все зависело от количества заказов. Бывало, что и до 23.00 работали», — вспоминает Саша.
«В обморок падали, приведут в сознание — и работать». Мужики из Бреста — о рабстве в России
«Бежать там некуда»
По рассказам Саши, работягам еще повезло с хозяином. Во-первых, кормили: на завтрак давали кашу с бараньим жиром, на обед и ужин — макароны или гречку. Во-вторых, вечером каждому полагалась банка с разбавленным спиртом. Ну и в случае болезни разрешали не работать. Условия нормальные, только зарплату не платили. Некоторых трудовых узников такой расклад устраивал.
Традиционно на завод вербовали людей, которых не будут искать: алкоголиков, бездомных, сирот. Одних, как Сашу, напоили барбитуратами, других забрали с вокзала в Москве на «высокооплачиваемую работу». Как пояснил собеседник, каждый работник был официально трудоустроен и по бумагам получал зарплату. Кроме того, хозяин завода записал видео со своими рабочими, на котором они говорят, что трудятся на «кирпичке» добровольно. «Тепличные» условия и ежедневная порция разбавленного спирта подавляли волю рабочих. Попыток побега практически не было.
— Бежать там некуда. До ближайшего города километров 40. Некоторые убегали и через пару дней сами возвращались. Нам так и говорили, мол, ребята, тут вас кормят. Ну убежите вы. Неизвестно, кто вас подберет. Есть заводы, где в кандалах работают, — рассказывает Саша.
«Санек, извини, я был не прав»
Саша на свободу вышел по здоровью. На восьмом месяце работы он сильно потерял в весе и начал кашлять с кровью.
— Аскер (хозяин завода — Прим. TUT.BY) узнал, что я кашляю кровью. Сказал: «да ну тебя», вывез в Махачкалу, посадил на автобус до Ставрополья, дал 1000 рублей и сказал: «Я тебя не знаю, ты меня не знаешь».
Из Ставрополья до Беларуси Саша добирался на попутках. На трассе голосующего белоруса подобрали сотрудники ГИБДД для проверки документов. Саша рассказал им свою историю.
— Они у меня спросили данные Макса. Я им рассказал. Отвезли в отделение на опознание. Его, оказывается, взяли за ДТП. Пьяным влетел в остановку. Привели в комнату со стеклом, а в другую — шесть человек. Макс был среди них. Я его опознал, сказал: «Вон, стоит красавец». Я к нему зашел, сказал: «Здорово, Макс!». Он мне: «Санек, извини, я был не прав». <…> Мне потом сказали, что я не единственный, кого он продал в рабство. За каждого платили, — объяснил Саша.
«Начинаешь карабкаться, чтобы как-то выжить»
Из России Саша вернулся в начале января. Ехал четыре недели на попутках. Сначала заехал в село Юровичи в Гомельской области, потом — в Лунинец, где ему еще в 2012 году выдали социальное жилье.
— Сходил к врачу. Сказали, что кровью я кашлял из-за кирпичной пыли, которая осела в легких. Сейчас чувствую себя лучше. Все еще кашляю, но не уже без крови.
Саша постепенно приходит в себя. Как признался собеседник, самое сложное за восемь месяцев рабства была не работа, а чувство одиночества:
— Самое тяжелое было понимать, что ты находишься один в чужой стране. У тебя нет поддержки. Не на кого опереться. Когда человек попадает в аварию, он лежит какое-то время с переломанными ногами, а потом заново учится ходить. Такое же состояние возникает у человека, когда он попадает туда. Ты начинаешь осваивать абсолютно новую для себя жизнь. Начинаешь карабкаться, чтобы как-то выжить.
Несмотря на пережитое, веру в людей Саша не потерял. Ведь на его пути постоянно попадаются те, кто готов помочь. С их помощью он и выживает. Одни подвозят, другие прикармливают, третьи дают одежду, четвертые — покупают билеты, пополняют счет мобильника.
После нашего разговора Саша на попутках добрался до Пинска. Знакомый купил ему билет до Минска, а из столицы Саша переехал в Смолевичи. Цель парня — мужской монастырь в деревне Ляды. Там он планирует остаться на несколько дней.
Сейчас Саша ищет работу. Готов выехать куда угодно, лишь бы не в Россию. Саша хочет работать. Ему это нужно. Прежде всего, как средство реабилитации после 8 месяцев трудового рабства и разбавленного спирта.
«Людей просто спаивают»
Истории о трудовом рабстве на кирпичных заводах в Дагестане появляются в прессе регулярно. Однако до сих пор в республике в этом плане ничего не поменялось, отметил в беседе с TUT.BY координатор российского движения «Альтернатива» по Республике Дагестан Закир Исмаилов. Организация, с которой он сотрудничает, занимается освобождением людей из рабства.
— Фактически ничего не поменялось. Как кирпичные заводы работали, так они и работают, как пребывала бесплатная рабочая сила из центральной России, Москвы, Беларуси, Украины, так и пребывает. Наоборот народу все больше становится. Ситуация очень тяжелая.
Сейчас рабовладельцы пытаются юридически защитить свою деятельность. Прежде всего тем, что заставляют рабочих подписывать договоры.
— На заводах у людей первым делом забирают паспорта, а затем заставляют подписать договор, который многие даже не читают. Обычная бумажка, где человек пишет, что приехал на завод работать добровольно, никто его не принуждал. В этой же бумаге указывают, что работать они будут сезон. Не месяц-два или квартал, а именно сезон. А длится он столько, сколько захочет хозяин. Поэтому к концу сезона сами хозяева или охранники, которые там работают, доводят людей до такого состояния, что они готовы убежать без зарплаты, — отметил собеседник.
Несмотря на нечеловеческие условия труда на побег решаются единицы:
— Как только человек заехал на завод, его уже начинают обрабатывать, внушать страх, давить. Они даже не пытаются убежать. Кроме того их спаивают. Рабочий день заканчивается в 20.00−21.00 и обязательно каждому по 100 грамм «боевых». Люди постепенно привыкают: целый день изнуряющий физический труд, а вечером — разбавленный спирт. Людей просто спаивают.
Как подчеркнул собеседник, привлечь работорговцев и рабовладельцев к ответственности не так просто. Прежде всего потому, что бывшие трудовые рабы отказываются писать заявления на своих хозяев из опасения расправы. Движение «Альтернатива» регулярно освобождает узников кирпичных заводов, но ни одного рабовладельца еще к ответственности не привлекли.
— Люди боятся. Не пишут заявления. Они даже не рассчитывают получить зарплату за свой труд. Единственное, что они хотят — это побыстрее выехать за пределы республики, — пояснил Закир.
Телефоны горячей линии по вопросам трудовой миграции:
8−801 201 5555 — для звонков на территории Беларуси, звонок бесплатный
+375 162 218 888 — для звонков из-за рубежа и по территории Беларуси — оплата по междугородним тарифам
113 — бесплатные бескодовые звонки со стационарных телефонов на территории Республики Беларусь. Администрируется ОО «Клуб деловых женщин» и МОО «Гендерные перспективы»
Полезные контакты в России:
Посольство Республики Беларусь в Российской Федерации:
101990, Москва, ул. Маросейка, 17/6
тел: (495) 621 65 89
факс: (495) 628 78 13
Международная Организация по миграции, представительство в Москве:
123100, Москва, ул. 2-я Звенигородская, 12
тел: (495) 797 87 22 доб. 476
факс: (499) 253 35 22
Горячая линия мобильного центра Российского Красного Креста и Общественного фонда «Таджикистан» в Москве:
+7 926 011 56 86 круглосуточно, без выходных и праздничных дней
Горячая линия информационно-ресурсного центра по вопросам трудовой миграции:
8−800 333 00 16 бесплатные звонки и консультации из любого региона России
С 8.30 до 18.30 по будням