Формула военной науки
Накопленный опыт организации и ведения научной работы в Вооруженных Силах позволяет достаточно ясно сформулировать понимание миссии военной науки в условиях современных вызовов и угроз.
Сегодня уже не подлежит сомнению то, что основной функцией военной науки стало прогнозирование. Научное обоснование целей, задач и содержания военного строительства на длительную перспективу является важнейшим условием гарантированного обеспечения военной безопасности государства. Это следует из насущной необходимости глубокого осмысления зарождающихся и происходящих процессов, в первую очередь тенденций изменения военно-политической обстановки, трансформации форм и способов действий войск. В связи с этим на военную науку возлагается огромная ответственность, поскольку речь идет об изменениях в мире в ближайшее десятилетие и на более далекую перспективу, которые необходимо предвидеть в целях комплексной подготовки государства к самым неожиданным сценариям военных конфликтов.
В современных конфликтах расширяется спектр невоенных действий, преобладают способы политического, экономического, информационного и психологического давления, стирается грань между миром и войной, линия фронта, скорее, проходит в сознании каждого человека. Стало очевидным, что обеспечение военной безопасности государства приобрело комплексный характер, затрагивает все сферы деятельности общества.
Следовательно, предвидение военных конфликтов — это проблема не только Вооруженных Сил и военных ученых. Она является общегосударственной и связана с определением и описанием характера войн нового поколения. Решается эта проблема на основе футурологического моделирования с привлечением не только сугубо военных ученых, но и специалистов других отраслей науки.
Миссия военных ученых состоит в прогнозировании и определении места и роли применения военной силы в спектре современных вызовов и угроз. Эта особая роль военной науки реализуется в эффективном планировании оборонных мероприятий государства. Иными словами, предназначение военных ученых — в обеспечении мирного развития государства.
Рост технологических возможностей средств невооруженного насилия послужил причиной снижения роли вооруженной борьбы в достижении политических целей. «Цветные революции», «арабская весна», серия дестабилизирующих событий на постсоветском пространстве, события в Сирии служат ярким примером достижения агрессором собственных целей чужими руками. По сути, агрессивных действий, хотя и без явного применения вооруженных сил.
Основой противоречий, реализующихся в таких конфликтах, становятся мировоззренческие установки противоборствующих сторон, столкновение которых в первую очередь происходит в сфере смыслов. Неслучайно классик философии войны Клаузевиц называл разум источником, ее порождающим. Такой характер агрессивных действий отечественные военные ученые предсказывали еще на рубеже тысячелетий. Содержание подобных действий в различной их интерпретации — «гибридная агрессия», «прокси-война», «квази-война» — было рассмотрено в ряде последующих научно-исследовательских работ и адаптировано к нуждам практики.
* * *
В условиях формирования нового (шестого) технологического уклада целью войн нового поколения становится не разгром армии, не завоевание территории противоборствующей стороны и даже в некоторой степени не разгром экономического потенциала государства-жертвы, а выгодная агрессору трансформация ее политической системы с опорой на военную силу. Элементы новой войны были с успехом отработаны в Ираке, Югославии, Афганистане, Ливии и целом ряде других государств. В данном контексте вооруженные силы любого государства, не готовые к ведению войн нового поколения, будут вынуждены стать статистами на театре военных действий, наблюдая за тем, как наносится непрерывный стратегический по масштабам и длительности массированный удар беспилотными высокоточными средствами противника, проводимый одновременно с операцией радиоэлектронной борьбы. Отдельным инструментом вторжения выступает раскол нации, инициированный извне.
Как и современная война, военная наука тоже творится в сфере смыслов. Успех в такой войне, как отметил один из военных ученых, достигается за счет уничтожения необходимого количества мозгов — точнее, «правильных мозгов». При этом не только исчезает воля к сопротивлению, но и погибает сам обездвиженный организм.
Философское осмысление феномена современной войны в такой интерпретации предписывает прямую ссылку на миссию военной науки в строительстве вооруженных сил, успешность которого зависит от управляющих воздействий, порожденных «правильными мозгами». Об этом в своем приказе замечательно сказал во время египетского похода при построении боевого порядка перед сражением у Александрии Наполеон Бонапарт: «Армию — в каре. …ученых в середину. Своих потеряем, чужих не найдем».
Строгое математическое доказательство бесперспективности военного противоборства равных или примерно равных сторон, полученное в ныне широко известных математических моделях Саати и Ричардсона, предложенных ими вскоре после окончания Второй мировой войны, сумело преодолеть тенденции шапкозакидательства в тех армиях мира, где отдается должное военной науке. В подобном контексте бытующему мнению «Наука виновата во всем» можно противопоставить диалектически обусловленную оборотную сторону медали: «Без науки ничего плодотворного создать невозможно». Тем более невозможно эффективное военное строительство.
Когда речь идет об изменении сущности войны и вооруженной борьбы в современных условиях, имеется в виду скоротечно изменяющаяся в XXI веке среда безопасности, которая требует постоянного осмысления, что и является прерогативой военной науки. История развития вооруженных сил — это и история развития военной науки. Важно понимать: не только история ее достижений, но и история ошибок, пусть и субъективного свойства.
* * *
В современной военной науке залогом эффективности исследований является взаимодействие с Заказчиком. Органы военного управления ставят перед исследователями задачи текущего или среднесрочного характера.
Если в процессе исследований организовано взаимодействие между участниками научной деятельности, начиная с постановки научной задачи, вероятность возникновения проблем в ходе получения научного результата и его внедрения в практику будет мизерной. Вместе с тем нужно понимать, что их решение невозможно без наличия фундаментальных научных исследований. Военный ученый, видя первичную проблему, должен выходить на предмет исследования напрямую, как в классической науке. Осознание этого Заказчиком и Исполнителем является важным звеном в понимании необходимости и налаживании тесного взаимодействия между ними. В результате профессионализм и инициативность военных ученых — те самые «правильные мозги» — имеют для процесса военного строительства важнейшее значение.
Часто декларируемый тезис «Кадры решают все» как нигде актуален в военно-научной деятельности. Налаженная в НИИ Вооруженных Сил система подготовки военно-научных кадров высшей научной квалификации работает с довольно высокой отдачей. Так, доля защищающихся адъюнктов и соискателей составляет 25–30 % от общего количества обучающихся. Однако если механизм набора офицеров для подготовки по техническим наукам работает достаточно хорошо, то количественный состав исследователей в области военных наук, несмотря на принимаемые меры, снижается. При этом наблюдается диспропорция специалистов военных и технических наук в соотношении 1:3. Проблемной задачей остается и подготовка докторов военных наук.
Обеспечение кадровой преемственности — непрерывный творческий процесс, от которого зависит будущее военной науки. Его значимость лишь подчеркивает уникальность и ценность каждого ученого в погонах. Военный ученый — это не просто образованный человек, он обладает особым типом мышления, позволяющим ему реализовывать прогностическую, исследовательскую и другие функции науки. В таком мышлении реализуется в первую очередь опыт, затем знания, а уже потом воля и терпение.
Неслучайно цикл подготовки научных кадров высшей квалификации по военным наукам растягивается на десятилетия, указывая на то, что в науке не бывает скороспелых решений. Более того, далеко не каждому офицеру за годы службы удается достигнуть уровня оперативно-стратегического мышления, необходимого для развития военной стратегии и оперативного искусства. Кстати, в НИИ Вооруженных Сил появилась возможность защищать диссертации по военной стратегии.
* * *
Какова же формула военной науки? Она содержит в себе такие «величины», как анализ использования старого знания, поиск возникающих противоречий, получение и апробация нового знания. Представляя собой нелинейный феномен, военная наука сочетает в себе математически точные черты и образ динамики общественного развития, которое диалектически взаимосвязано с трансформацией форм и способов вооруженного противоборства.
То есть формула военной науки носит не догматический, а социодинамический характер. Военная наука — это уникальный симбиоз полета мысли и рационального консерватизма, в основе которого лежит опыт. Знания, добытые военной наукой, являются основой искусства военачальника.
Мнение о социодинамическом характере военной науки созвучно идеям яркого военного теоретика, русского и советского военачальника первой половины прошлого века А. А. Свечина, который считал теорию стратегии отраслью социологии, а не точных наук. В своих научных трудах он ломал бытовавшие в те годы стереотипы военного искусства, но не был услышан современниками. Из его трудов следует, что именно в руках военных ученых находятся ключи к пониманию и развитию военного искусства, в контексте которого проявляется полководческий талант военачальников.
Военный ученый реализуется в прогностическом мышлении, а полководец — в точных волевых решениях применения знания на основе своего опыта. На первый взгляд, это два разных типа мышления, но в отдельно взятой армии они обусловлены единой военной школой. При этом хороший полководец — как правило, хороший ученый, пусть и без ученой степени. Хотя есть примеры полных совпадений. Личность уроженца Минской губернии генерала А. К. Келчевского, который прошел путь от старшего адъюнкта до профессора Николаевской академии Генерального штаба, в годы Первой мировой войны от командира стрелкового полка до командующего армией, как раз и воплощает в себе обе ипостаси — военного ученого и полководца, которые объединяет умение мыслить не по шаблону.
Сила науки заключается именно в способности ломать стереотипы, тормозящие развитие военного искусства. А если наукой неправильно пользоваться, проявляется ее слабость, которая заключается в неспособности преодолеть тенденциозность мышления. Как это произошло в конце 20‑х — середине 30‑х годов прошлого века, что в итоге привело к трагическим событиям лета 1941 года.
Опыт истории оценивается и адаптируется к современным условиям строительства Вооруженных Сил. Именно военные практики в свое время выступили инициаторами формирования национальной военно-научной школы. Это позволило провести в Республике Беларусь военное реформирование на строго научной основе. Соответственно, военная наука стала инструментом преобразований, а не интерпретатором уже принятых решений. Такой подход, отработанный в процессе военного строительства, отражает суть ее функционирования на основе выработанного многими поколениями военных ученых алгоритма: исследование — апробация — практика.
Полковник Олег Любочко, начальник НИИ Вооруженных Сил, кандидат военных наук