Добро и зло, и причем здесь государство. О чем говорили на первом заседании клуба Алексиевич
Два часа философских рассуждений на, казалось бы, простую тему о добре и зле. Так прошло первое заседание интеллектуального клуба «Светлана Алексиевич приглашает…». Объяснить, как государство, церковь, история и культура меняют представление людей о том, что такое хорошо, а что такое плохо, нобелевский лауреат пригласила свою подругу, российского поэта и философа Ольгу Седакову.
Простым в лекции было только ее название — «Зло». Ольга Седакова сразу обозначила, что речь пойдет о российских особенностях восприятия зла в сравнении с тем, как на эти вещи смотрят европейцы.
— Я не предлагаю никаких окончательных решений, а предлагаю подумать над некоторыми вещами, которые я анализировала много лет. И это лишь мое мнение, которое стало результатом долгих наблюдений и размышлений, — сказала Ольга Седакова.
TUT.BY послушал лекцию и собрал пять объяснений феномена дружбы добра и зла, озвученных Ольгой Седаковой.
Роль России — страдать
Историческая роль России — страна страданий. Такая же роль и у Беларуси. Страдания у нас, конечно, были чрезмерными. Но в этом мне видится некоторый выбор, решение для понимания себя.
И это не с неба падает, это не природное бедствие. Это то горе, которое приносит чье-то действие. Кто-то что-то делает, чтобы люди страдали. Но кто приносит зло себе и другим?! Эта тема не решена в русской культуре.
Если мы посмотрим на другие страны, то все они тоже переживали ужасные вещи. Но ни с Италией, ни с Германией, ни с Англией у нас не ассоциируется тема страдания. С Россией это всегда связывают.
У русского человека есть такое свойство — плохо относиться к своим. У нас вообще не усвоены некоторые вещи, которые составляют гуманистическую социальность — пощада, уважение, внимание… Разработана этика войны, а понимания мира нет.
Нет худа без добра, но не наоборот
Бродский в своей автобиографии на английском языке переводит русскую пословицу «нет худа без добра» как «нет такого зла, внутри которого не было бы крупицы добра». Представление о том, что внутри зла есть кусочек добра, по его мнению, — это характерное русское понимание вещей.
Но в нашей традиции часто не говорится о том, что внутри зла есть что-то хорошее. Идет как бы в утешение: случилось плохое, но рядом с этим можно найти что-то хорошее. И человека призывают поискать.
Оправдание зла
В европейской культуре всегда было четкое разграничение добра и зла, которое вызывало сопротивление русских мыслителей. Они критиковали юридизм, законничество и рационализм Запада. У нас все не так — мы должны чувствовать. У нас нельзя просто решить, где хорошо, а где плохо.
Европейская традиция слишком моралистична. И многими ставилась в пример русская традиция. Она понималась не как беспринципность, а как широта и гибкость. Западных людей часто поражает наш артистизм прощения.
Но у этого свойства (стирать злость) есть и своя теневая сторона — дружба со злом. Люди боятся даже себе сказать, где и что плохо. Один из аргументов — нельзя осуждать, потому что это грех. Но со мной скоро начнет что-то случаться, когда еще раз кто-нибудь приведет из Евангелие слова: «Кто не грешен, кинь в меня камень». Все так легко это цитируют, как будто могут сказать следующую фразу: «Иди и не греши больше».
Указывать на то, что плохо — это не значит грубить и хулиганить. Просто правила приличия соблюдать стоит. Когда ты пришел в гости и говоришь: «Спасибо, было вкусно» — а на самом деле было невкусно, это не ложь. Это любезность. Но правда не может убить и унизить человека. Хотя это всегда очень рискованная и индивидуальная история.
Еще один аргумент в оправдание зла — говорить, что это было необходимо: «А что было делать?». Обычно это происходит в тех случаях, когда делать на самом деле есть что. Только не хочется, потому что другое поведение будет тебе лично неприятно. Но необходимость — это конструкция. И нужно указать, кому и зачем это было необходимо делать.
Пропала моральная интуиция
Один из факторов, который меня сводит с ума, — это взвешивание, когда говорят «с одной стороны, с другой стороны». Например: «Сталин уничтожил миллионы людей, но, с другой стороны, он построил индустрию». Когда эти вещи сравнивают на одних весах, мне кажется, что свет кончился.
Представить, что кто-то в Германии скажет, что Гитлер убил много людей, но он прекрасные дороги построил, невозможно. Или про Муссолини никто не скажет в оправдание, что он издал всю старинную итальянскую музыку.
У дурного у нас много добровольных заступников, происходит обожествление зла и жестокости. Например, начинают открывать памятники самым злостным людям. Хотя их можно было бы причислить к преступникам. У нас за последние годы развивается культ зла. Поклоняться Ивану Грозному не будут нигде, кроме России. Это наша специфика.
Нам присуща идея невозможности хорошего вообще. Но это лишь нежелание понимать, что есть зло, когда говорят: «А ты видела лучше?». Это ошибочно, так нарушается моральная ориентация. От постоянного взвешивания получается знаменитое русское слово «ничего».
Каяться за других — неправдиво
Советское прошлое лишило русского человека покаяния. Их этому не научили. Один из подарков, который дала советская власть, — это то, что ты всегда прав. Не ты решал — тебя учили. Людям, которые приходили в церковь после двух поколений безбожников, было сложно понять, в чем им лично нужно просить прощение.
Я против того, чтобы каяться за других. Это неправдиво. И тот, кто родился после всех откровенных злодейств, не должен за это каяться. А за другое — нужно. Например, за клевету, которую он слушает и не возражает против нее.
Зло опредметить невозможно. Оно есть отсутствием добра или нарушением добра.
