Разрушающиеся Кашубинцы. Как женщина из Гродно восстанавливает уникальную усадьбу
К усадьбе около деревни Кашубинцы Гродненского района дорога идет через заросшую аллею столетних лип. Серый деревянный дом с изящным покосившимся балкончиком и балюстрадой, заколоченные окна, дырявая крыша. От былого великолепия почти ничего не осталось. Однако такое состояние дома не смущает новых владельцев — они купили его, чтобы отреставрировать.
— Прорвемся, — улыбается гродненская предпринимательница Валентина Цыганец и ведет показывать владения.
Первое, что бросается в глаза, когда открываются старые боковые двери — пол, выложенный из продолговатых красных кирпичей: такой же, как в старых испанских или французских домах минувших столетий.
Но здесь это, пожалуй, единственное, что хорошо сохранилось. Деревянная усадьба в Кашубинцах на первый взгляд кажется строением в неплохом состоянии, однако, если присмотреться, — потолок течет, камины с окнами разбиты, кое-где прогнили перекрытия, а полы в некоторых комнатах просто сорваны. Два месяца назад всю эту разруху и купила Валентина со своими партнерами на аукционе. Говорит, просто чтобы сохранить.
Сразу признается — работы здесь много: чтобы отреставрировать дом, в него нужно вложить около полумиллиона долларов. Таких денег у предпринимательницы пока нет, зато есть планы — амбициозные и грандиозные.
Судьба усадьбы в последние годы складывалась трагически. Уникальное деревянное строение — таких имений больше в Беларуси не сохранилось — долгое время находилось на балансе местного СПК. Здесь были склады, общежитие для рабочих, еще раньше — клуб и контора. По документам, исторической ценности усадьба, предположительно, второй половины ХVIII века постройки, не представляла. Соответственно, в список историко-культурных ценностей Беларуси не входила, ну и должного ухода за старым зданием не было, оно потихоньку ветшало. Четыре года назад Валентина начала свою «борьбу за имение». Приехала, увидела и поняла, что должна спасти.
— Оказалось, что документов на здание нет, снять с баланса СПК его не может. Говорили: легче разобрать. Оно-то легче, да как же так? Несколько лет назад здание было в гораздо лучшем состоянии, но в продаже отказывали. Пришлось «доводить» его до аукциона и выкупать, — говорит Валентина.
Аукцион проходил несколько раз. Постройка была выставлена на торги как «здание многоквартирного жилого дома на земельном участке в 25 соток».
На первых торгах лот стоил 480 млн неденоминированных рублей, потом цена снизилась, и дом был продан через какое-то время за 220 млн.
— До недавнего времени тут в одной из комнат жила бабушка, ей дали квартиру и переселили. Старушку было жалко: все-таки дом в таком состоянии не приспособлен для жизни.
Мы идем по первому этажу усадьбы. Света пока нет: при передаче здания его отключили. В комнатах — разбросанные вещи и застарелый запах плесени, печки разбиты и разобраны, а ведь в доме была уникальная система отопления. На второй этаж ведет добротная деревянная лестница. С крыши капает — потолок в некоторых местах провалился.
Но Валентина, кажется, не отчаивается.
— Что сможем, то восстановим, что не сможем — законсервируем. Конечно, нужны большие деньги, чтобы все это восстановить, но часть дела уже сделана — усадьба наша, — говорит женщина.
Дяде Коле — 90 лет. Он терпеливо ждет нас около входа, пряча замерзшие руки в карманы куртки.
На улице промозглый ветер и холодный дождь, а от рассказов дяди Коли становится тепло и как-то по-особенному уютно. Он помнит последних хозяев усадьбы — Марьяна и Марию Блавдзевичей.
— Вось там у іх была кухня, а далей — сталоўка і вялікі пакой. Там на Ражаство ставілі елку. Пан увесь час не жыў у доме — толькі прыязджаў. А была домработніца, якая глядзела за усадьбай. Ёй гадоў 60 тады было. Дык прыходзіць да нас і кажа: «Ходзь на ялінку». І, мы малыя, ужо ідзем — прадстаўленне прыдумаем, нешта пакажам, а яна прыгатавала у такой вялікай карзінке нам падарункі - канфеты і пернікі - і дае нам па два пакункі ці больш, калі заставалася.
Дядя Коля жил в панской усадьбе до 40-х годов. Его отец был бригадиром местных животноводов, и семья парня обитала в одном из специально построенных домов на территории имения. Мальчиком дядя Коля облазил все окрестности. Сохранив ясную память, он с удовольствием рассказывает о том, как здесь было при пане и даже рисует для Валентины схему расположения зданий.
Обрывки воспоминаний из детства дяди Коли слушаешь, как сказку. Перед глазами проносятся ожившие картинки прошлого.
— Пан прыязджаў на жніво. Сядаў на каня і ехаў на палі, а там яго ўжо чакалі - дзеўкі рабілі вянок з кветак і каласкоў да аддавалі яго пану. Жалі ўжо электражалкай, а сабіралі уручную. Потым пан рабіў дажынкі - у двары ставіліся сталы і запрашаліся ўсе сяляне. Прыходзілі музыкі. Гэта было ўсё за кошт пана. На свята нават з суседніх вёсак прыходзілі - бясплатна ж.
У пана было большое хозяйство: сыродельня, кирпичный завод, сажалки с рыбой, коровы в хлевах, лошади, свиньи. Все было организовано грамотно и разумно. Например, животные крестьян стояли в общем хлеву — отдельные «шанхаи» не строили, а корм для них давали бесплатно. Как и дрова, и мука с хозяйской водяной мельницы на Котре.
— Сапраўдны камунізм быў. Калі прыйшлі рускія, то яны ўвесь час пыталі, як жылося ў пана. І не было ніводнага чалавека, які б сказаў, што дрэнна. Як зараз памятаю, як яго арыштавалі і вялі па дарозе. А мы падбеглі і давай крычаць: навошта, за што. Дык рускія нас адганялі. А потым і з хаты высялілі - мы паехалі ў Скідзель. Што стала з панам — невядома.
Марьян Блавдзевич некоторое время еще жил в доме священника, а после — пропал. Говорят, что ему удалось уехать в Варшаву, где у него были дом и дети.
На кладбище около костела осталась могила его жены Марии, которая умерла в 30-х годах. С годами памятник почернел и зарос кустарником. Валентина, начав заниматься историей усадьбы, с удивлением обнаружила, что многие местные жители ничего не знают об имении и хозяевах. Что и неудивительно — с исчезновением пана здесь как будто исчезли и люди. Многие собрались в путь: кто уехал в Польшу, кто подался в город, кто переселился в другие деревни. Панскую усадьбу разграбили. Дядя Коля вернулся сюда уже во время войны. Говорит, не осталось ничего — только крестьянские дома и само здание усадьбы. Пропали дорогая мебель, сервизы, съестные запасы, брички, автомобили, новейшая для того времени сельхозтехника.
— Куды ўсе падзявался — не ведаю.
На глазах у мальчика заканчивалась «прекрасная эпоха». Тогда он этого не осознавал, а сейчас жалеет, что не сохранил ничего о том времени. Остались лишь две фотографии. Дядя Коля осторожно достает их из нагрудного кармана. На карточках — пан Марьян и тетя рассказчика, работавшая няней в имении.
Валентина заказала службу в местном костеле в память о бывших хозяевах имения.
— Пришло много людей. Начать мы решили со святого — нашли могилу Марии и привели ее в порядок. А когда попросили местных жителей помочь нам с субботником на территории имения, то пришло почти 40 человек. Мы работали почти целый день, вывезли огромное количество мусора, и еще столько же предстоит вывезти. Поэтому традицию субботников будем продолжать. И приглашаем всех желающих к нам присоединиться, — говорит Валентина.
В планах — сделать тут музейный комплекс и восстановить имение в его первоначальном виде. Вот здесь и понадобится схема, нарисованная дядей Колей.
— Я всегда говорю — давайте делать все вместе. Мы очень хотим, чтобы наша усадьба была внесена в список исторических ценностей, поэтому и восстанавливать будем бережно. Тут, как и раньше, звучала бы музыка, проходили бы балы, приезжали бы художники. Восстановим пруды, которые здесь были раньше, мостики, качели и даже теннисный корт.
Эта затея выглядит, как авантюра, но Валентина, партнеры по проекту и дядя Коля верят, что все получится.
— В какой-то момент все не складывалось. Я уже хотела опустить руки. Денег не было на покупку. Выставила на продажу свой дом, но никто покупать не хотел. Сказала уже дочери: давай съездим, я попрощаюсь с усадьбой. Приехали, говорю: «Мария и Марьян, если меня слышите, помогите». На следующий день появляются люди, и дают деньги на покупку усадьбы. Чудо?
Валентина верит, что да.