Главврач олимпийской сборной Беларуси: "Время капельниц-уколов и чудо-таблеток уйдет в прошлое"
«Тренерские кадры и медицина — самые серьезные проблемы в белорусском спорте». Так вице-президент Национального олимпийского комитета Максим Рыженков после Игр в Бразилии объяснил не самый большой медальный зачет нашей сборной. Что не так, мы спросили у главного врача белорусской делегации в Рио-де-Жанейро, директора Республиканского научно-практического центра спорта Геннадия Загородного. Кроме этого, поговорили про допинг, генетические особенности чемпионов и реабилитацию атлетов.
— Как вы оцениваете выступление наших атлетов на этой Олимпиаде?
— Оценивать выступление наших атлетов на Олимпийских играх должны, в первую очередь, специалисты и руководство. Конечно, находясь внутри команды, видишь многое и оцениваешь все иначе, нежели зритель у экрана.
Каждый спортсмен, получивший лицензию на Игры, уже достоин уважения и обязан показывать на Олимпиаде свой лучший результат. А поскольку в достижениях любого спортсмена есть частичка труда каждого гражданина страны, то если атлет показывает результат ниже своего личного, его выступление трудно признать удовлетворительным.
— Можно ли объяснить некоторые неудачи именно медицинскими проблемами?
— К сожалению, некоторые болельщики имеют «критические предустановки» к любому спортивному результату. Вот даже в вашем вопросе звучат «неудачи». А почему бы не уточнить, а какие именно победы обеспечены медбригадой? Ведь в героическом поступке Володи Самсонова, медали Ибрагима Саидова, наших девочек в гребле есть значительная доля медицинской составляющей. Комплексная научная группа в подготовительный период прекрасно отработала в батуте, внимательно прислушались к нашим рекомендациям по акклиматизации в Рио борцы и тяжелоатлеты.
«Кризис подкрался незаметно»
— Максим Рыженков, анализируя итоги Олимпиады, сказал, что одна из главных проблем нашего спорта — медицина. Что у нас не так?
— Сама система диспансерного наблюдения у нас великолепная: каждый спортсмен дважды в год проходит углубленное медицинское обследование, на тренировочные сборы выезжают наши специалисты, активно расширяется и функциональность наших филиалов в Стайках, Раубичах и на других базах. У нас постоянно внедряются новые методики, активно ведется работа с Минздравом, идет поиск новых форм рационального обеспечения спорта. Безусловно, есть и некоторые проблемы, однако они носят общий для всей медицины характер.
Поэтому каждый слышит то, что хочет услышать. Безусловно, проблема номер один в спортмедицине — отсутствие собственного здания РНПЦ спорта, которое сегодня построено только наполовину.
— В каких условиях вам приходится работать после того, как центр был закрыт?
РНПЦ спорта сейчас базируется на площадях 38-й поликлиники и в здании БГУФК на Победителей.
После того, как здание Центра спортивной медицины было снесено, взамен довольно активно началось строительство нового здания рядом с Минск-Ареной. Но кризис подкрался незаметно. Конечно, для обслуживания спортсменов элитного уровня должны быть достойные условия как это делается во многих странах мира.
«Некоторые спортсмены ведут себя так, будто им всегда будет 20»
— Как отличается спортивная медицина в Беларуси и и в других странах?
— Отличия, конечно, есть. И в системе организации мы можем дать им фору. Я работаю в отрасли 20 лет и знаю, о чем говорю. В плане доступности новых методов лечения и диагностики для спортсменов элитного уровня отставания нет. В детско-юношеском спорте доступность такая же, как и в здравоохранении. Хотя, стоит отметить, Минздрав всегда идет нам на встречу.
Мы отстаем от зарубежного социума в восприятия врача обществом, а также в культуре спортивной тренировки. Некоторые спортсмены ведут себя так, как будто им всегда будет 20. Но молодость, к сожалению, проходит как песок сквозь пальцы…
В Рио при оказании экстренной помощи столкнулся как с примером высокого профессионализма, так и с назначением парацетамола после двухчасового сбора анамнеза у пациента с токсикоинфекцией и тепловым ударом. После того, как наложили электроды для ЭКГ, пришлось перекреститься… Только из-за этических соображений не хочу приводить душещипательные примеры оказания медицинской, так сказать, помощи некоторыми моими зарубежными коллегами. Мы зря грешим на нашу медицину.
— Получается, мы не отстаем?
— Отставание у нас есть в реабилитации. Здесь, конечно еще многое предстоит сделать. Рынок технологий сейчас переполнен, вопрос в квалифицированных и целеустремленных кадрах. Кстати, во время Олимпиады главный врач Игр дал высокую оценку белорусскому медцентру.
Не скрою гордости за своих высококвалифицированных подчиненных, прекрасно справившихся с возложенными на них задачами: все вернулись живыми и здоровыми, без скандалов, нареканий и проколов. И исключительно с благодарностями от спортсменов. Поверьте, это дорогого стоит!
Интересно, что, если у нас было девять аккредитованных МОК врачей, то у французов — 60, немцев — 51, американцев, австралийцев, бразильцев, итальянцев — около 30. Поэтому еще неизвестно, кто больше «лечится»…
— Что, по-вашему, нужно изменить в белорусской спортивной медицине, чтобы помочь нашим атлетам улучшить результаты?
— Повторюсь, слабым звеном у нас является реабилитация, куда и будут направлены основные усилия. Время постоянных капельниц-уколов и чудо-таблеток уйдет в прошлое. Новые перспективные технологии находятся на стыке медицины, педагогики, биомеханики, физиологии, психологии.
Думаю, время Олимпиад по спортивной фармакологии уже прошло. Надеюсь, и период политических игрищ вокруг олимпийского спорта скоро тоже закончится: не для этого Пьер де Кубертен возродил игры. Безусловно, спортивный мир находится накануне серьезных разборок между МОК, ВАДА и крупными федерациями. Надеюсь, справедливость восторжествует.
— Долгое время многие белорусские спортсмены принимали мельдоний для поддержания сердца. Есть ли альтернатива этому препарату? Сами спортсмены говорят, что американцы и европейцы тоже пьют что-то подобное, но не запрещенное.
— Мне кажется, тема уже себя исчерпала. Не хотелось бы больше рассуждать, как работает милдронат. Повторю то, что говорил полгода назад: в запрещении мельдония имеет место серьезный политический подтекст. Не помню спортсменов, которые за последние 20 лет его не принимали.
Найдите в списке ВАДА еще один препарат, незарегистрированный в США и ЕС именно как лекарство, который можно свободно без рецепта купить в любой нашей аптеке. Однако, если субстанция внесена в список ВАДА, то это правило следует исполнять без обсуждения.
— После того, как появилась новость о том, что еще два белорусских тяжелоатлета могут лишиться наград Олимпиады в Пекине, Андрей Арямнов предположил, что всему виной может быть некачественные препараты, которые спортсмены купили сами. А на нормальные, мол, денег не было. Может ли такое быть?
— Позвольте не вступать в дискуссию. Кесарю кесарево!
— Тогда расскажите, как действительно у нас обстоят дела с фармакологией?
— Отлично. В подготовительный период Минспорта и НОК выполнил все заявки наших атлетов. Грешить на дефицит фармы, как минимум, некорректно. Если бы таблетки всегда давали эффект, описанный в инструкции, врачи жили бы вечно. Но не таблеткой единой.
Надо менять отношение к лекарствам у атлетов. Гарантированно, все спортсмены за период своей карьеры пробовали всякие карнитины-, креатины-, протеины-, инозины… Кто-то переходит черту и по совету друзей, тренеров или интернет-специалистов пробует что-то особое.
— Как думаете, почему европейцы и американцы реже попадаются на допинге, чем атлеты из постсоветских стран и Азии?
— С чего вы взяли? Посмотрите статистику национальных антидопинговых агентств. Все люди одинаковы в своих поступках. Или в США или, например, Китае нет алкоголиков и заядлых курильщиков? Допинг — это не что-то особое, это способ удовлетворения своих потребностей. Вопрос, кто и как подает информацию.
«Природа постоянно играет с нами в лотерею»
— Опять вернусь к словам Максима Рыженкова. Комментируя результат выступления Марины Арзамасовой в забеге на 800 метров, он сказал, что седьмое место — это хороший результат, учитывая то, с кем она сражалась. Как врач, прокомментируйте выступление атлетов с так называемыми гендерными особенностями.
— Как правило, врачи — материалисты, которые допускают какие-либо случайности от матушки-природы. Скажите, есть ли в естественных природных условиях долгоживущие подобные формы? Согласен с Максимом Владимировичем в том, что, если мы хотим соблюдать провозглашенный принцип равных условий, то трансгендеры и спортсмены с так называемыми гендерными особенностями должны участвовать по отдельной программе.
— Есть мнение, что выдающимися часто становятся спортсмены не просто с хорошей подготовкой, а с определенными особенностями строения организма. Это и Майкл Фелпс, и Усейн Болт, и даже Дарья Домрачева с ее не совсем классическим ходом по лыжне. Вы с этим согласны?
— Конечно, физиология первична, однако она неразрывно связана с анатомией. Природа гениальна! Если размах рук больше роста, широкие плечи и короткие ноги и при этом имеется прекрасная функциональная подготовку, то почему не стать Фелпсом? Природа постоянно играет с нами в лотерею. Иногда это весьма интересно.
— А можно ли по генетическим анализам определить потенциального олимпийского чемпиона?
— Генетические исследования проводятся и у нас. Это весьма перспективное направление. Однако говорить сегодня, что генотипированием можно отобрать новую Домрачеву или Болта, преждевременно. Как оценить морально-волевые качества или просто нежелание спортсменов быть чемпионом?
Естественный отбор никто не отменял, и в спорте он имеет до сих пор доминирующее положение. Без пота и крови никакие генетические предрасположенности не откроются.