Записки заключенного: страсти по отоварке
Василий Винный, специально для Sputnik.
В зоне был магазин, если так можно выразиться. Называли его "отоваркой". Когда я попал в зону, отоварка представляла собой маленькое зарешеченное окошко под козырьком, выходящее на улицу. Учитывая, что внутри было темно, а вокруг топтались нервные зеки, узнать, что продается, иногда бывало крайне тяжело. Хотя ассортимент долгое время сюрпризов не делал: продавали одно и то же и не всегда то, что нужно.
Из товаров первой необходимости были: чай, сигареты, сгущенка, универсальная приправа (положняк сдабривать) — это, в принципе, основные продукты, купив которые, можно почувствовать себя бодрее. Хотя некоторые сократили бы этот список до двух наименований: чай и сигареты, но это лишь от недостатка денег купить что-то еще. Продавалось печенье овсяное или "Слодыч", но из-за того, что ассортимент не обновлялся, пока не раскупят то, что есть, оно часто бывало сухим. Конфеты: несколько видов карамелек и леденцов, называемых барабульками, и пару видов шоколадных конфет. Копченая колбаса иногда, растительное масло, кое-что из бытовой химии: порошок, мыло, кремы для и после бритья, шампунь, гель для душа.
Дезодорант был запрещен в любом виде, потому что, как мне сказали милиционеры, забрав мой на склад: "Когда здесь была "малолетка" зеки мазали дезодорант на хлеб и ели, там же спирт содержится". Хотя, насколько я знаю, во многих колониях дезодоранты не только были разрешены, но и продавались в магазинах. Черный крем для обуви — другие цвета были не нужны, поскольку обувь разрешалась только черная. Иногда продавались овощи, сало и сыр. В принципе, основной набор продуктов, чтобы превратить день отоварки в праздник для заключенных, был.
Водили на отоварку три раза в месяц, секторами. Один сектор — это локальный участок (локалка), огороженный забором из прутьев, и жилое помещение, в котором жило два отряда. Первая неделя каждого месяца была в магазине выходной. Начиная со второй, ежедневно водили отовариваться какой-либо из секторов. В день отоварки, если она была в первую смену (до трех часов дня), народ начинал волноваться с самого утра. Часам к девяти нервозность достигала высшей точки. Кое-кто из зеков уже начинал пробираться к магазину своей дорогой…
По территории колонии по одному ходить официально запрещено. На плацу всегда дежурит кто-то из офицеров или контролеров. Они следят, чтобы заключенные выходили из локалок либо с отрядом, либо по фазе. Плац — это центральная дорога, если можно так выразиться, на которую выходят все локалки и по которой можно попасть в любую точку зоны, на нем же проводятся ежедневные проверки.
По всей колонии установлены громкоговорители, они установлены и на секторах. В новых зданиях громкоговорители висят даже в спальнях, зеки стараются их отключать, поскольку очень раздражает, когда внезапно, в тишине, громко раздается дурной голос контролера, вызывающий кого-нибудь на КПП-2. Эти громкоговорители называют "фазой". По фазе происходят подъем и отбой, по ней вызывают строиться на проверку, на промзону, в столовую, санчасть. Фаза, фактически, рупор администрации. И вот, нервничающие зеки уже с девяти утра ходят по локалке и ждут фазу на отоварку. Редко когда бывало, чтобы отоварщицы пришли на работу вовремя. Опоздание на час для них опозданием не считалось.
Как я уже говорил, кое-кто из осужденных пытался прошмыгнуть на отоварку заранее, и тут было несколько тактических ходов. Во-первых, можно было записаться в санчасть, по фазе выйти в нее, даже прийти туда, потоптаться в холле, а вот в сектор не вернуться. Чтобы понять смысл этих телодвижений нужно немного рассказать о географии зоны, в которой я сидел.
Плац в колонии овальной формы, внутри этого овала — стадион, а по наружному краю — здания. Ширина этого плаца около трех с половиной метров. Сама колония условно разделена на две части: жилую, в которой, собственно, стоят сектора, и нежилую: в ней находятся административные здания, столовая, санчасть, ворота на промзону, отоварка, клуб. Офицер или наряд контролеров патрулируют именно "жилую" часть, поэтому, проскочив опасный участок, счастливчик мог чувствовать себя в относительной безопасности.
Конечно, и там можно было попасться каким-нибудь залетным сотрудникам. Но чаще всего, если они не дежурили по территории, им было абсолютно "по барабану", куда ты идешь, тем более что дежурный по плацу тебя пропустил. Там "счастливчики" и дожидались фазу на отоварку, чтобы закупиться, пока первый "заход" только будет строиться возле сектора.
Второй способ был прост, как лопата, и полностью зависел от того, кто находится на плацу. Если дежурили более-менее нормальные офицер или контролеры, можно было попробовать пройти, сделав лицо клином и надеясь, что тебя не остановят. Ну, или высмотрев, когда они пойдут с обходом по секторам, проскочить по пустому плацу.
Все эти эквилибристические упражнения делались с одной единственной целью — НЕ СТОЯТЬ В ОЧЕРЕДИ. Поскольку это стояние иногда отнимало до двух часов жизни, причем проходила эта народная забава на открытом воздухе, и зимой можно было померзнуть. Грели шутки и периодическая ругань из-за того, что порядок в очереди нарушается. Не стоит забывать, что колония — это режимное учреждение. Не знаю, как завозили в отоварку продукты, но иногда их поставка напоминала снабжение блокадного Ленинграда. Не купив нужный продукт на первой отоварке, его можно было не увидеть потом в течение месяца — это тоже стимулировало стремление зеков побыстрее добраться до магазина.
Году в 2011 отоварка перебазировалась в другое, более просторное здание, в ней появились прилавки, и помещаться там стало до пяти зеков за раз. Отоварка стала похожа на маленькую лавку, не только по оформлению, но и по ассортименту. Появилось мороженое (для зоны это было действительно событием!), сливочное масло, майонез, сырки… А перед одним из Новых Годов в продаже появилась красная икра! В банках, не знаю, хватило ли у кого-нибудь смелости или денег ее купить. В общем, жизнь начала потихоньку налаживаться!
Единственным чувствительным недостатком магазина оставался "лимит отоварки". Это словосочетание портило жизнь многим осужденным.
Зеки ограничены в деньгах, которые они ежемесячно могут тратить в магазине. Если нету иска и нарушений, то заключенный, попадая в зону, может тратить три базовых величины. Через одну четверть срока на общем режиме и одну треть на усиленном, если человек сидит без нарушений, его переводят на улучшенные условия содержания. Кроме дополнительных свиданий и передач, разрешается тратить и дополнительные деньги на отоварку (на общем режиме три базовых величины, на усиленном — две). Те, кто нарушает режим содержания, могут отовариваться на одну базовую величину. Так же ограничены, вне зависимости от того, как хорошо себя ведет человек, и зеки с исками.
И тут выявилась интересная закономерность: в основном, позволить себе отовариваться на пять базовых величин могли именно те, кому этого делать не давали, — зеки с исками. В основном это были либо бывшие бизнесмены, сидящие за налоги или незаконную предпринимательскую деятельность, либо взяточники-чиновники, в общем, те, кого ждали и о ком заботились.
С другой стороны, были люди на улучшенных условиях содержания, с законной возможностью хорошо отовариваться, но без денег. Чтобы восстановить Вселенскую справедливость, те, у кого есть иски и финансовая возможность отовариваться по максимуму, искали тех, кто был на улучшенных условиях, но без грева (поддержки с воли). Родственники переводили на них деньги и таким образом исковики (так в зоне называют сидящих с исками) могли отовариться. Правда, людей на улучшенных условиях содержания и совсем без грева было мало и на всех не хватало, поэтому чаще всего исковики закупались на одну базовую величину. В основном, это были люди приличные, воспитанные и образованные (относительно остальных сидельцев), и их было немного жаль.
У отоварки был еще один небольшой недостаток — жуткая, просто жутчайшая наценка на многие продукты. Например, стоимость кофе иногда накручивали до двух с половиной раз. Цены на сигареты и дешевый чай увеличивали не сильно. Когда кому-нибудь приходила посылка или передача с продуктами, на которых оставались ценники, народ сравнивал стоимость товаров на воле и в зоне и тихо ненавидел и отоварщиц, и милиционеров, и вообще всю вертикаль. Тогда было единственное желание, чтобы в зону приехала налоговая и всех пересажали.
Но, несмотря на подобные трудности, отоварку любили и часто на нее ходили, даже те, у кого не было денег и они об этом знали. Потому что это было движение, потому что там можно было пообщаться с женщинами, потому что это был магазин — кусочек вольнячей (вольной) жизни в зоне и определенное разнообразие. Кроме того, можно было присмотреть, кто что взял, чтобы потом поклянчить.
В дни отоварки, на секторе, отовсюду раздавалось шуршание оберток, зеки пили кофе со сгущенкой, ели рулеты. Даже совсем безденежные старались купить хотя бы халву, чтобы съесть ее с чаем. Все были немного добрее и слегка опьянены небольшим дуновением свободы. Ведь в магазине мы сами решали, что взять. У нас был выбор, пусть и ограниченный по деньгам и продуктам, но выбор, не из серых возможностей зоны, а раскрашенный цветными обертками конфет нескольких видов, колбас и красной икрой. Пусть половину из этого многие зеки никогда бы себе не позволили, суть отоварки не в этом. Это был настоящий магазин, с продавщицами, где ты на секунду мог почувствовать себя человеком.
Продолжение следует. Следите за обновлениями портала.