Первая мировая. Брусиловский прорыв: потерянная победа?
100 лет назад, в июне 1916 года, началась самая успешная стратегическая наступательная операция Первой мировой войны. По имени командующего Юго-Западным фронтом Алексея Брусилова она стало известна как «Брусиловский прорыв». А между тем, основной удар планировалось нанести силами фронта Западного — на территории Беларуси.
На Западном фронте — без перемен
На польско-белорусском направлении войскам Российской империи фатально не везло с самого начала мировой войны. Именно отсюда предполагалось нанести решающий удар уже летом 1914 года, заняв Восточную Пруссию и начав наступление на Берлин. Но к исходу 1915 года российские войска оставили Царство Польское, большую часть Западной Беларуси и остановились на линии Поставы-Барановичи-Пинск.
Накануне крупных сражений 1916 года на Западе союзники потребовали от русского царя поддержать их наступлением. Императорская ставка в Могилеве разработала план — основной натиск против германской армии осуществить частями Западного фронта генерала Алексея Эверта из района Молодечно. Генерал Алексей Брусилов и его Юго-Западный фронт от Ровно должен был провести отвлекающую, вспомогательную операцию против австро-венгерских войск. О моральном состоянии австро-мадьярской «императорской и королевской армии» хорошо рассказал Ярослав Гашек в «Похождениях бравого солдата Швейка». А вот дисциплинированные немцы все еще исправно продолжали убивать и умирать за своего кайзера.
Царский сон
По требованию своих западных союзников русские части получили приказ начать операцию на месяц раньше намеченного срока. Генерал Брусилов и штаб его фронта разработали оригинальный план, предполагавший наносить удар не в одном месте, а прорывать немецкую оборону одновременного на нескольких участках. Однако царь Николай II, к несчастью российской армии назначивший себя ее Верховным главнокомандующим, за несколько часов до начала наступления решил вернуться к шаблонному решению одного удара. Командующий Юго-Западным фронтом в разговоре с начальником штаба Ставки Михаилом Алексеевым стал протестовать. Брусилов даже заявил, что в этом случае сложит свои полномочия. Но Николай II, пунктуальный, как и его немецкие предки, уже лег спать — и это накануне важнейшей операции! Поэтому Алексеев обещал сообщить обо всем «Его Величеству» только утром. На рассвете Брусилов сам отдал приказ о начале наступления.
Брусиловский прорыв
В 9 часов утра 4 июня все четыре армии Юго-Западного фронта пошли в атаку. Чтобы ввести противника в заблуждение, артподготовка была сокращена. Ошеломленные австро-венгры в панике оставляли передний край обороны. Командование противника лихорадочно металось — оно просто не могло понять, где же русские наносят главный удар. Брусилов сделал то, что еще никому не удавалось во время Первой мировой войны — осуществил стратегический прорыв обороны противника.
Одной из брусиловских армий командовал сын гродненского священника генерал Платон Лечицкий. Под его началом воевал тогда другой «попович» — будущий Маршал Советского Союза штабс-капитан Александр Василевский. Лечицкий был одним из лучших генералов Брусилова, в скором времени его 9-я армия очистит от неприятеля Буковину, сражаясь на карпатских перевалах «за облаками».
8-я российская армия наносила главный удар на Брест и Ковель. Уже на третий день ее части заняли Луцк. В состав 8-й армии входил 54-й Минский пехотный полк.
В Брусиловском прорыве участвовало многие полки с белорусскими наименованиями. При этом их можно считать белорусскими не только по имени. Дело в том, что в российской армии того времени существовала традиция шефства местных самоуправлений за «своими» полками. Например, дворянские и купеческие собрания Полоцка шефствовали над 28-м пехотным Полоцким полком, витебчане — над 27-м Витебским полком. Частично сохранялся и принцип комплектования полков новобранцами и запасными из «именных» местностей.
В 7-й армии Юго-Западного фронта было целых две «белорусских» дивизии — 43-я и 13-я. В 43-ю дивизию входили 170-й Молодеченский, 171-й Кобринский и 172-й Лидский пехотные полки. До войны это соединение, как и весь ее II армейский корпус, стояла в Гродно и Вильно. Готовясь к штурму, части корпуса без устали тренировались в специально оборудованных городках и отрыли 12 тысяч кубометров учебных окопов! В 13-й дивизия были 49-й Брестский, 50-й Белостокский, 51-й Литовский, 52-й Виленский пехотные полки. Несмотря на свой несчастливый номер, 13-я дивизия воевала весьма удачно. Капельмейстер Литовского полка Яков Богорад, уроженец Гомеля, был соавтором знаменитого марша «Прощание славянки».
Молодеченцы, кобринцы и лидчане упражнялись не зря — сокрушительным ударом 43-й дивизия и туркестанские стрелки прорвали у Язловца вражеские позиции, модели которых — как «неприступные» — были выставлены в Берлине и Вене.
Характерно, что все воюющие стороны спекулировали на теме национального освобождения, стремясь разложить чужие империи. Немцы в оккупированной Западной Беларуси и в Прибалтике заигрывали с местным самоуправлением и национальными организациями. В Австро-Венгрии создали польские и украинские легионы и туманно обещали переход к триединой австро-венгерско-славянской монархии. Из России вели на Австро-Венгрию славянофильскую пропаганду, находившую немалый отклик у чехов, словаков, галицийских русинов и венгерских сербов. Вскоре в Российской империи приступили к формированию польских легионов и так же смутно намекали на восстановление Речи Посполитой. Дать независимость Беларуси не обещал никто.
Эвертовский срыв
А что же происходило в это время на фронте в самой Беларуси? Еще одна «белорусская» 7-я дивизия из V армейского корпуса находилась тогда на Западном фронте под Нарочью. В ее состав входили пехотные 26-й Могилевский, 27-й Витебский и 28-й Полоцкий полки.
После неудачного наступления под Нарочью, закончившегося в марте 1916 года полным провалом и чудовищными потерями в 150 тысяч человек, командующий Западным фронтом Эверт потерял всякую волю к борьбе. Летом 1916 года его войска должны были наносить главный удар. Но в то время как армии Брусилова уже рвались к Карпатам, Эверт все не мог решиться начать наступление. И раз за разом переносил его сроки. Ссылался даже на то, что не хочет начинать операцию на Троицу!
А царская Ставка по-прежнему делала основную ставку именно на Западный фронт. Войска Брусилова, как и раньше, имели задачу только помогать Эверту. А ведь получи они сразу четкий приказ из Могилева вместо Ковеля-Бреста наступать на Львов — судьба Австро-Венгрии и всей мировой войны могла быть решена…
Но этого — не случилось. Тем временем немцы молниеносно собрали твердый кулак своих войск и бросили его на помощь растерявшемуся габсбургскому союзнику. Сражение подходило к своей кульминации. В этих тяжелейших боях середины июня Белорусский гусарский полк в конном строю изрубил два полка венгерских гонведов.
Наконец, нерешительного командующего Западным фронтом, с опозданием более чем на месяц, заставили начать наступление. Уложив в бессмысленной лобовой атаке на Барановичи 80 тысяч солдат и офицеров, Эверт окончательно сорвал наступление. И большего его практически не возобновлял. Многие видели в этом дворянине немецкого происхождения шпиона германского императора — но командующий Западным фронтом был, кажется, просто бездарностью, пользующейся покровительством императора российского.
Неразбериха в царской Ставке, которой фактически командовал генерал Алексеев, была такова, что наступавшая из района Пинска 3-я армия оказалась сразу в подчинении у командующих двух фронтов — Эверта и Брусилова! Из Беларуси Брусилову все же перебросили V армейский корпус, в состав которого входили Могилевский, Витебский и Полоцкий пехотные полки. Они подошли вовремя — как раз в тот момент, когда свежие немецкие дивизии уже почти опрокинули русских у Нивы Золочевской и Перемеля. Летом 1916 года 27-й Витебский полк стал одним из первых «мотострелков» — спешно переброшенные на автомобилях, витебцы спешивались с них прямо на линии огня и штыками опрокинули германские цепи. Могилевский пехотный полк потерял в боях 1916 года всех своих офицеров. В июле, во время наступления на Львов, отличились пехотинцы 49-го Брестского полка, по грудь в воде форсировавшие речку Грабарку и занявшие Маркополь.
Но развивать свой успех дальше русская армия была уже не в состоянии. В августе-сентябре наступление Юго-Западного фронта в болотах Волыни, на равнинах Галиции и в неприступных горах Карпат стало иссякать. Про такие вот бои была сложена солдатская песня: «Брала русская бригада галицийские поля, и достались мне в награду два дубовых костыля…»
Сказалось прежде всего отсутствие поддержки другими фронтами. Генерал Эверт же по-прежнему отказывался наступать в Беларуси, ссылаясь на этот раз на «приближение осени». «Герой» русско-японской войны генерал Алексей Куропаткин не менее пассивно командовал своим Северным фронтом в Прибалтике. Алексей Брусилов теперь тоже допустил ошибку, шесть раз подряд безрезультатно пытаясь взять Ковель, который немецкие дивизии и сама природа украинского Полесья превратила в неприступную крепость. Гвардейской Особой армией тут командовал генерал Василий Гурко, сын героя русско-турецкой войны 1877−1878 годов, представитель древнего белорусского рода Гурко-Ромейко. Гурко-младший был способным и решительным командиром. Но вот результаты его лихого командования под Ковелем были спорными. «Энергия и напористость генерала Гурко шли только во вред, умножая без всякой нужды и без того громадные потери» — писал о нем белоэмигрант и военный историк Антон Керсновский.
Опомнившись ввиду промедления царской Ставки и генерала Эверта, немецкое командование восстановило контроль над ситуацией. Брусиловский прорыв погубил «эвертовский срыв»… Первоначально блестяще развивавшееся наступление не дало российской армии никакого стратегического выигрыша. Понесенные ей огромные потери, вдвое превышавшие убыль живой силы у противника, не соответствовали достигнутым результатам. Храбрость солдат и офицеров, сотни тысяч убитых и раненных в этой операции оказались напрасными из-за некомпетентного высшего командования, формировавшегося по сословно-клановому принципу и по придворной протекции. Вера в народе в возможность победы в войне и в царя окончательно угасла, открыв дорогу революции в феврале 1917 год.
Одним из первых на сторону восставших перешел лейб-гвардии Литовский полк, отличившийся в боях под Ковелем. Генерал от кавалерии Алексей Брусилов стал главным инспектором кавалерии РККА. А вот Алексей Эверт в Советском Союзе сменил генеральские эполеты на шляпу пчеловода…
Источники:
1. А. Керсновский. История русской армии. Т.4. М., 1994
2. Памятная книжка Могилевской губернии на 1908 год. Могилев-на-Днепре, 1908
3. Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 1984
4. Зайончковский А.М. Первая мировая война. СПб., 2000.