Россиянка, сказавшая в минском аэропорту о тротиле: «Это не было шуткой»

Гражданка России Мария Рымарь следовала через Национальный аэропорт «Минск» транзитом из Киева и должна была 7 июля вылететь в Москву, но, похоже, задержится в Беларуси надолго. Активистку, волонтера, юриста общественного ЛГБТ-движения «Аверс» из Самары задержали — против нее возбуждено уголовное дело о заведомо ложном сообщении об опасности и административное дело за неповиновение законным требованиям милиционеров.

Как сообщал Следственный комитет, «7 июля в Национальном аэропорту «Минск», находясь в зоне предполетного досмотра одного из секторов, женщина заявила о наличии у нее взрывчатых веществ. А если точнее, сказала примерно следующее: «Тротил там», — и указала на свою ручную кладь».

После этого юрист из Самары побывала в СИЗО № 1 на ул. Володарского в Минске и СИЗО № 8 в Жодино, а 18 июля была отпущена под залог.

В суде Октябрьского района столицы рассматривается административное дело в отношении Марии Рымарь, 19 июля состоялось уже второе заседание. Подзащитная и ее адвокат ходатайствовали о приобщении к делу дополнительных видеозаписей с камер наблюдения и о вызове в суд в качестве свидетелей сотрудников милиции — сегодня они в суд не пришли. Рассмотрение дела возобновится 1 августа.

После заседания корреспондент Naviny.by задал Марии Рымарь несколько вопросов, чтобы прояснить ее версию произошедшего.

— Если говорить о сути обвинения, вы согласны с ним?

— Нет, я считаю, что в моих действиях нет состава преступления, и буду доказывать это. Я полностью не согласна с обвинением, вину не признаю, там умысла не вижу и буду отстаивать эту позицию.

— А что, по вашей версии, произошло в аэропорту? Мы знаем, что вы якобы сказали, что у вас тротил в сумке…

— По сути, я протестовала против необоснованного личного досмотра. В аэропорту Минска озвучен порядок досмотра, он демонстрируется на плазмах в залах ожидания. Я распечатанным нигде не видела протокол досмотра, но там они показывают, что если человек проходит рамку и она не издает тревожный сигнал, то человека не досматривают, это там прямо демонстрируется на видео. Если человек издает тревожный сигнал, то его досматривает лично охрана. Я прошла паспортный контроль, вот эту рамку успешно, мои вещи прошли успешно досмотр. После этого на меня полезли с руками. Я знаю, что должно звенеть на мне, летаю много лет, по многу раз в год, и специально все, что может звенеть, снимаю.

Тут я просто сказала: «Не надо, у меня там рамка не звенела». И специалист ответила: «А вдруг у вас тротил, а вдруг у вас пластид?». Тогда я показала на вещи, которые уже проехали вот это черный ящик, который они проезжают, на вещи, безопасность которых зафиксирована, и это уже подтверждает, что нет состава преступления, и сказала: «Не трогайте меня, пожалуйста. Вон там весь тротил». Это означало: уберите руки, не надо лапать.

— То есть фраза не была шуткой?

— Нет. Я не люблю, когда меня трогают незнакомые люди. Я избегала этого всеми методами и сказала вот это, что означало: уберите от меня руки. После я не отказывалась от личного досмотра, а просто говорила: «Покажите, пожалуйста, инструкцию, в которой указано, что вы имеете право меня досматривать». Никто мне ничего не показывал, привели кучу ментов, они наорали и вытащили меня оттуда. Так меня и не досмотрели в течение следующих двух суток — только в СИЗО досматривали.

Мое заявление в аэропорту не было принято всерьез, потому что никакого оцепления сектора не было, задержки рейса не было, подготовка к нему прошла в обычном режиме, это могут подтвердить двое человек, которые летели со мной и проходили потом досмотр. Я не знаю, зачем они (сотрудники службы безопасности. — ред.) это сделали. У них, может быть, есть норма на террористов или им хотелось таким образом проявить власть.

— А вы знали, что в Беларуси были случаи возбуждения дел за ложные сообщения о минировании?

— Следователь сказал мне об этом, когда уже допрашивал 8 июля. Он сообщил, что есть такие вещи. Но, повторюсь, это не было шуткой, это было попыткой избегнуть унижающего достоинство обращения.

— На данный момент вы сожалеете о том, что так себя повели? Или вы просто не ожидали такой реакции?

— Ну как… Слова «тротил» не было в моем активном словаре, и его там нет. Оно у меня вырвалось в ответ на реплику сотрудницы, которая проверяет пассажиров. Я никого не оскорбляла, естественно, никаким законным требованиям не сопротивлялась, потому что никакие законные требования ко мне не предъявлялись. В административном деле я тоже не вижу состава, в фактуре дела написано, что я отказывалась предъявить паспорт и проследовать для дачи объяснений. Но я предъявляла паспорт прямо там, неоднократно, и я надеюсь, что это будет зафиксировано. Более того, я сопротивлялась попытке изъять у меня паспорт силой, что сотрудники милиции пытались сделать много раз. И в результате он с применением грубой силы был изъят — после дня издевательств: без еды, практически без воды. Меня сопроводили в дежурную часть, и я вышла из нее в 12 часов ночи.

— Кто заплатил за вас залог, чья это была инициатива?

— Залог внесли мои близкие родственники, передав деньги человеку, который фактически мог это сделать, потому что я была ограничена в пользовании своими деньгами — у меня их изъяли. Сумма залога — 2,5 тыс. белорусских рублей (деноминированных. — ред.). Мой адвокат сказал, что меня не выпустят под подписку совершенно точно, на это не было шансов. Адвокат ходатайствовал об изменении меры пресечения на залог. Более того, залог был фактически внесен еще 10 числа, но после этого меня еще этапировали в Жодино 12 июля.

— Вы уже столкнулись в какой-то мере с белорусской судебной системой, можете предполагать, как все завершится?

— Я недостаточно знакома с законодательством Республики Беларусь, я просто вижу общую низкую степень правосознания среди населения. Ну и, соответственно, достаточно высокий уровень самоуправства в силовых ведомствах.

— Мария, сколько времени вы будете оставаться в Беларуси?

— Я содержалась под стражей с 7 по 18 июля. А сейчас я под залогом. На все время разбирательства по уголовному делу — включая доследственную проверку, следствие и рассмотрение дела — я не имею права покинуть территорию Республики Беларусь. Фактических сроков никто не знает, а нормативные сроки досудебной части — два месяца, она может быть сокращена, я уже неоднократно ходатайствовала о ее сокращении, но может быть и продлена неоднократно до полугода. А потом еще судебная часть. Поэтому сколько я еще буду оставаться в Республике Беларусь, я не могу сказать.

— Где вы сейчас остановились в Минске?

— Я живу у знакомых. Если это надолго затянется, планирую остановиться в хостеле.