Без ЦТ. Преподаватели БГУ вспоминают о том, как сами поступали в университет

Пока идет вступительная кампания, TUT.BY попросил преподавателей БГУ вспомнить, как они сами поступали в университет: как готовились, что сдавали и завидуют ли нынешним абитуриентам.

1965 год, когда школьники дважды в неделю ходили на завод

Геннадий Смоляков закончил школу в 1965 году.

— Это был последний выпуск политехнической школы: мы учились одиннадцать лет, а после нас — десять. Два раза в неделю ходили на завод, работали в цехах. Учебников за 11 класс не было, так что мы учились по книгам 10 класса. Повторяли то, что было.

Геннадий мечтал не о географии, а пытался поступить в Ленинградское высшее военно-морское училище радиоэлектроники им. А.С. Попова.

— Медицинская комиссия срезала! Хотя после с теми же показаниями призвали в вооруженные силы. Не поступил и думаю: что ж делать? А в школе я ходил в разные кружки: по химии, физике, биологии. В географическом даже был старостой. И я открываю справочник для поступающих в вузы, первая страница — «БГУ им. Ленина, географический факультет, специальность: география». Я даже не знал. что такая есть! Решил: пойду туда.

Пришлось сдавать три экзамена: география, математика письменная и устная — и писать сочинение.

— Как готовился, помню до мельчайших деталей. Перед устной математикой сидел в общежитии № 5, на пятом этаже, зубрил геометрию, тема — «Свойства углов треугольника». На экзамене вытягиваю билет — и глаза на лоб: «Свойства углов треугольника»!

Геннадий был единственным среди всех абитуриентов геофака, которые в тот год получили пятерки по всем экзаменам. Признается: появилась самоуверенность, из-за которой на первой же сессии… получил две тройки.

— О том, что выбрал географию, не жалею. Географ — специалист широкого профиля. Хотите, скажу, какая самая экзотическая профессия была у выпускника геофака? Экспедитор гробов, тот, кто сопровождает гроб, если человек погибает где-то далеко от дома.

Что касается сегодняшней системы поступления, то Геннадий Степанович считает, что правильно было бы дополнить тестирование экзаменом по профильному предмету.

— В ЦТ правильные ответы ведь можно и угадать. Кроме того, бывает, что абитуриенты поступают к нам случайно, только потому, что проходят по баллам — и на первом курсе теряют всякий интерес к учебе. Приходится отчислять.

1972 год, с сочинением на тему «Пушкин — наша гордость и слава»

Зинаида Бадевич поступала в БГУ в 1972 году, когда за плечами у нее было уже три года трудового стажа: девушка работала пионервожатой и преподавателем на 0.5 ставки в школе.

— БГУ в то время был единственным университетом, остальные — институты. Помню, как два часа ходила по площади между БГУ и пединститутом, смотрела на блестящие золотые буквы. Мне казалось, университет — это храм, так что я боялась даже переступить порог БГУ!

В то время вступительные экзамены проходили в августе в два потока. По совету родителей и старших сестер Зинаида подала документы попозже, с расчетом на то, чтобы попасть во второй поток и иметь больше времени на подготовку — но отправили в первый.

— Я очень серьезно занималась. Рабочий день был такой: с шести утра и до вечера, до темноты. В хорошую погоду учила в саду, на раскладушке. В дождь — дома у бабушки.

Для поступления на специальность «белорусский и русский язык» нужно было написать два сочинения и сдать экзамены по белорусскому языку и литературе, а также по истории СССР.

— Помню даже темы сочинений: «Пушкин — наша гордость и слава» и «Кандрат Крапіва: станоўчыя вобразы ў камедыі «Хто смяецца апошнім». По истории СССР один вопрос — о Сталинградской битве. По языку и литературе — сложноподчиненные предложения, «Новая зямля» и метафора.

Девушка сильно волновалась: конкурс высокий (5,3 человека на место), аттестат не учитывается, льгот нет.

— Как бы я смогла приехать в свой педагогический коллектив и сказать, что не поступила? Значит, низкопробный учитель. А я очень любила педагогику и хотела работать в этой сфере. Выбирала это дело не конъюнктурно, а по душевным мотивам.

Конечно, закончилось все хорошо: с тремя пятерками и одной четверкой Зинаида стала студенткой филфака БГУ. И сегодня, будучи завкафедрой современного белорусского языка, она считает централизованное тестирование объективной системой проверки знаний: «как-никак, ХХІ век».

— Мы на кафедре каждый год проводим эксперимент: на первом занятии наш преподаватель дает диктант. А после студенты указывают, какая оценка стояла у них в аттестате и какой балл они набрали на ЦТ. Расхождения случаются, но, как правило, со школьной оценкой, которая бывает завышенной. Но если тестирование сдал на 68 баллов, то и у нас получает семерку за диктант.

Зинаида Ивановна вспоминает, что в пору сочинений в качестве экзаменов было много апелляций. Некоторые доходили даже до Министерства образования.

— Вспоминаю исключительную работу без единой ошибки, которую оценили в четыре бала — с примечанием: «Сочинение списано, сборник «Ах, сочинение, сочинение» — и номер страницы. А абитуриентка говорит: «Я не списала, а заучила». Заучить — тоже большой труд. И как оценить? Но творческой работы, своей мысли не было, так что поставили четыре бала.

1991 год, когда медалисты собирали парты и стулья

Сергей Калинин поступал на юридический факультет БГУ в 1991 году.

— В 1991 году был изменен перечень экзаменов, необходимых для поступления на юридический факультет БГУ. Вместо истории и обществоведения в качестве профилирующего экзамена была введена математика. Также нужно было сдавать сочинение и иностранный язык, устно. Для медалистов существовала льгота: отличная оценка по первому экзамену давала право на зачисление без сдачи других экзаменов.

У Сергея Артуровича была серебряная медаль — так что он рассчитывал на один экзамен.

— Насколько я помню, это было 25 июля. Когда мы зашли в аудиторию, нам раздали экзаменационные листы, листы-вкладыши. Мы заполнили титульный лист — а затем экзаменаторы открыли доску, на которой было записано задание. Ксерокс в 1991 году был редкостью. Смотрю на задания и понимаю, что первое не знаю, как решать. Оно было на уровне союзной олимпиады по математике и решалось через, как потом оказалось, бином Ньютона, который в обычной школе не проходили. Вспоминаю, что советовали учителя: сразу решать более легкие задания, а потом возвращаться к сложным. Оставшихся четыре задания были понятны. После начал решать первое, что-то сделал, но не до конца. Но в итоге это задание не учитывалось. Мама же в это время сидела во дворике, ждала и молилась.

Сергей Артурович рассказывает: чтобы не переживать за результат, тем более, что одно задание было решено не полностью, взялся за книгу — Александр Дюма, «Графиня де Монсоро» — и «проглотил» ее за вечер. Мама не разрешала читать художественную литературу до экзамена, требовала, чтобы готовился и повторял.

— Нам сказали, что результаты будут известны, кажется, с 9.00. Мы приехали, но оказалось, что оценки будут объявлены лишь через два часа. Теперь, как сотрудник приемной комиссии, я понимаю, почему: выполненные работы (а нас писало около 500 человек) нужно было зашифровать, проверить, расшифровать, выставить оценки в ведомости и экзаменационные листы, передать в приемную комиссию факультета, разложить по личным делам. Поэтому нам с мамой пришлось гулять по Минску, а мне еще и изображать уверенность, что я-то обязательно поступлю, потому что мама очень переживала. Вернулись в БГУ, зашли в корпус геофака, где была приемная комиссия. Родителей не пускали, поэтому мама осталась ждать. Зашел, назвал фамилию, сотрудник приемной комиссии сказала, что у меня «отлично» и я уже зачислен. А потом нас, зачисленных медалистов, пригласили через дней десять поработать для блага родного факультета. Мы несколько дней собирали парты и стулья, чинили мебель и, вообще, готовили корпус к учебному году.

Сергей Артурович не считает, что централизованное тестирование, которое абитуриенты пишут сегодня, куда более совершенная система проверки знаний, чем экзамены, что он сдавал сам.

— Как человек, закончивший школу в СССР, я позитивно отношусь к советской системе образования и считаю ее одной из самых лучших. Хотя, с другой стороны, экзамены — это всегда субъективный фактор: и в оценивании, и в состоянии заданий. ЦТ тоже имеет свои плюсы и минусы. В ряде случаев оно проверяет знания без личного присутствия, возможно, субъективного экзаменатора — но не навык человека к мышлению. В той же математике важен не только конечный результат (который, кстати, можно угадать), но и рассуждения.

Также хочется обратить внимание на такой, возможно, побочный, результат централизованного тестирования. ЦТ лучше пишут девушки, но не юноши. Возникает гендерно окрашенный вопрос: девушки умнее парней либо тесты являются более «женской» формой проверки знаний? Может, стоит тогда, для поддержания гендерного баланса и равноправия, вводить «мужские» формы проверки знаний…

.