"Продавал цыганам, измывался". В Бобруйске мужчина до смерти избил жену-лилипутку
В феврале бобруйчанке Наталье Томашевич могло бы исполнится 32 года. Девушку, поверившую, что ее могут любить такой, какая она есть, зверски убил муж, пишет газета «СБ Беларусь Сегодня».
Маленькие люди с диагнозом, как у Татьяны, не вырастают выше 1,4 метра: гипофиз вырабатывает недостаточное количество гормона роста. На улице, в общественном транспорте их путают с детьми. Одеваться им приходится в магазинах детской одежды. С малолетства дразнят сверстники. А когда маленькие люди становятся старше, их почему-то не воспринимают всерьез ни работодатели, ни потенциальные женихи. Где-нибудь в мегаполисе лилипут может быть востребован в цирке, театре, кино, но если «посчастливилось» родиться в провинции, ничего такого ему не светит.
По мнению психологов, чтобы дети-лилипуты в будущем не испытывали комплекса неполноценности, у них должны быть любящие, заботливые родители. Сестрам Татьяне и Наталье Томашевич не повезло. Родителей девочки в глаза не видели. Отец от них отказался, мать лишили прав. Так сестры и росли: дом ребенка, интернат. И желающих взять их, особенных, под опеку или усыновить не нашлось.
«Продавал ее цыганам»
У тридцатилетней миниатюрной бобруйчанки Татьяны Томашевич — с родной сестрой Наташей у них разница в росте каких-то 2 сантиметра — есть образование, жилье, работа, друзья: все, что помогало ей до сих пор справиться с комплексом «маленького человека». Нет только семьи. Теперь она похоронила единственную родную сестру.
«Как-то позвонила вечером Наташина соседка по общежитию: „Таня, мужайся, Наташа умерла“. Я не поверила, — вспоминает женщина. — Оказалось, Наташу убил ее муж Егор. В морге санитары успокаивали: мол, сделали все, чтоб хоть как-то привести ее лицо в порядок. Но ужасные синяки и кровоподтеки были видны и под несколькими слоями грима».
Егор — ростом под метр восемьдесят. И этот громила — Наташа была ему по пояс да еще и моложе на 16 лет — регулярно издевался над маленькой женой.
Татьяна со слезами говорит: «Мне соседки сестры уже после трагедии рассказали, что он ее бил. Села, встала, слово не так сказала — удар. А еще говорили, что продавал ее цыганам, чтобы она на них батрачила. Деньги себе забирал. И пенсию ее по инвалидности 1 миллион 300 тысяч рублей — у Наташи и у меня третья группа — тоже. Сам ведь не работал. Таскался с гитарой на местный рынок. Пел песни, жену брал для „антуража“, она рядом сидела на скамеечке, с ту гитару размером, внизу — шкатулка открытая. Туда прохожие деньги бросали».
«Точно знала: Егор измывается над маленькой супругой»
Все это подтвердится в ходе следствия — показания давали соседки Наташи по общежитию. Одна из них так описывала следователю жизнь этой необычной пары:
«Часто видела у Натальи на руках, лице синяки. Спрашивала: откуда, может, Егор бьет? Но она божилась, что ударилась случайно или упала. Правда, как-то жаловалась, что муж пропивает ее пенсию по инвалидности».
Другая соседка точно знала, что Егор над маленькой супругой измывается: «Когда я заселилась в общежитие, эти двое там уже обитали. Жизнью это не назовешь. Виневич зарабатывал тем, что горланил песни около памятника бобру, на „Социалке“, у Центрального рынка. И Наташу с собой таскал — она коробку держала. На подаяния да Наташину пенсию по инвалидности и существовали. В довершение ко всему Егор еще и издевался над ней. Мы часто слышали крики, видели ее с гематомами. Милицию вызывали поначалу. Так Наташа стала просить не делать этого, потому что муж после этого лютует еще больше».
Почему не ушла от супруга-изверга? На этот вопрос не могут ответить многие дамы, оказавшиеся в столь же затруднительном положении. Оправдания одинаковые: некуда, любила, надеялась, что изменится… Наташа же цеплялась за того, кого послала ей судьба, еще и потому, что не верила, что ее, такую, сможет полюбить другой мужчина.
Впервые увидела сестру у памятника бобру — муж показывал ей кулак
«Мы совсем маленькие были, когда нас отправили в дом ребенка, оттуда — в Белыничи, в интернат, — продолжает Татьяна. — С детства слышали от детей насмешки. Как только нас не обзывали: карликами, недоростками, лилипутами… Конечно, обидно».
К тому же девочки понимали, что не нужны собственным родителям. Об отце они ничего не знали, мать за все эти годы их ни разу не навестила. Уже после, занимаясь в училище, Татьяна пыталась ее разыскать, писала на ее бобруйский адрес. Пришел ответ: «Адресата нет в живых».
К тому времени Наталья уже окончила учебу, вернулась в родной Бобруйск, получила комнату в общежитии. Тане через несколько лет досталась комната в коммуналке, где жила их мама.
«Я отыскала ее могилу на кладбище — ни венка, ни памятника, — вспоминает женщина. — Стала искать сестру, с которой мы раньше очень много общались, а потом потерялись. Одноклассница подсказала, что Наташа вышла замуж. Помню, тогда очень за нее обрадовалась».
Впервые Татьяна увидела Наташу года через 4 после переезда в Бобруйск. На той самой «Социалке». Подошла, обняла. Но долгого разговора не вышло.
«Она изменилась. Всегда была шутливая, веселая, хорошенькая. А тут, хоть и говорила, что счастлива, вид какой-то запуганный. Когда я обернулась, чтобы познакомиться с ее „счастьем“, увидела, что муж показывает Наташе кулак. Потом узнала: он изолировал ее от всех. Не хотел, чтобы она общалась со мной, подругами… Я, конечно, периодически бегала на рынок увидеться с ней, ведь сотового у нее не было, домой к ней она приходить не велела. Но слишком поздно поняла, что Наташу надо было спасать от мужа. Он использовал ее, как хотел, она полностью ему подчинилась. А я, если честно, его побаивалась», — содрогается Таня.
«Кажись, померла»
25 июля 2015 года соседи видели Наташу в последний раз — та выносила мусор. Когда около одиннадцати вечера заглянули к ней в комнату, увидели, что «малышка» лежит на кровати в неестественной позе. Белая, как полотно. Стали допытываться у Егора, нервно курившего в сторонке, что случилось. А тот — безразлично так: «Кажись, померла».
Татьяна смахивает слезы: «Он и на суде не каялся. Пытался свалить всю вину на Наташку, дескать, она в тот день выпила, вот и померла от некачественной водки. Но все понимали: это он ее убил».
Старший следователь управления Следственного комитета по Могилевской области Екатерина Трихминова рассказывает:
— В тот вечер Виневич, будучи пьяным, по его словам, застал нетрезвой дома и свою жену. Разозлился, что потратила без его ведома последние деньги, стал бить. Руками, ногами — в живот, грудь, голову.
После эксперты установят: на маленьком теле не осталось ни одного живого места. Все изломано, разорваны легкие, почки, множественные ссадины, кровоподтеки. Бил со звериной яростью, понимая, какую страшную боль причиняет. А после, бросив жену на полу, улегся спать. Проснувшись через несколько часов и осознав, что натворил, вызвал «скорую». Только спасти Наталью было уже невозможно. Ее смерть наступила от травматического шока.
Егора, который до этого не был судим, за убийство с особой жестокостью приговорили к 16 годам колонии. Но он счел приговор слишком суровым и подал кассацию.
Сестра погибшей, Татьяна, простившая свою непутевую мать, Егора простить не может: «Маму я не виню, она не от хорошей жизни запила. Лилипутка — это у нас наследственное, — тоже выросла в детдоме, в личном не сложилось. А для женщины это самое страшное — оказаться одной, никому не нужной. Именно так я себя сегодня и чувствую. Работа, друзья есть, но нет ни мужа, ни детей. А после того, что случилось с моей сестрой, вообще боюсь, что никогда не смогу поверить мужчине. Убийца единственного родного мне человека лишил меня веры и надежды».
В последний путь Наташу провожали всего трое. Шли за гробом сестра Таня и две ее соседки — добрые женщины, которые помогли с организацией похорон. По решению суда Егор должен выплатить Татьяне в качестве компенсации морального вреда 100 миллионов рублей. Говорит, первое, что купит на эти деньги, — два памятника: на могилы сестры и мамы. Вот только не осталось у Татьяны от них не то что какой-то вещи на память — даже ни одной фотографии.