"Мы новы кацёл купім, а нас знясуць". В квартире в центре Минска мерзнут две 88-летние бабушки
«Мёрзнем мы, ды няма куды абрашчацца. Усю жызнь работалі, 62 гады пражылі на обшчэй кухне, а на старасці лет такое… Так жа нельзя!» Эти слова в неотапливаемой квартире в доме по улице Пензенской в Минске почти в унисон произносят две 88-летние старушки. Их газовый котел, которым обогревалась квартира, пришел в негодность, а покупать новый бабушки не видят смысла — из года в год их дом обещают снести.
Практически в центре Минска — в двух автобусных остановках от станции метро Институт культуры — в одной на двоих квартире на первом этаже двухэтажки живут две женщины. В середине прошлого века этот дом, как другие по соседству, построила железная дорога. Бабушки делят на двоих квартиру много лет, но сейчас собственницами жилья не являются: ту часть, где живет Мария Александровна Дыбчук, приватизировала её дочь Тамара. Комнату, где живет Александра Михайловна Гладких с дочерью Татьяной, приватизировала внучка Елена.
«У мяне секцыя была харошая, але ўсё ад сырасці згніло. Дзве люстры выкінула — бо пазелянелі»
Мария Александровна не может пройти мимо бездомных кошек и собак — подкармливает животных на свою пенсию. Александра Михайловна «глядзіць» за своей душевнобольной дочерью — потому что больше некому.
— Кварціра счытаецца на аднаго чалавека, а ўсялілі дзве сям'і. Я пріпісана па другому адрасу, разам з унукам, но сматрэць дачку некаму — гады два я тут. Але я ж сама палучала эту кварціру гадоў 60 таму, — объясняет Александра Михайловна.
— Холодно здесь у вас? — спрашиваю.
— Халадзіна! Але ж цэлы дзень ходзім: то ў магазін, то есці пака наварыш. А на кухне камфорачка: то саседка варыць, то я.
У обеих группа инвалидности: бабушка Маня почти ничего не слышит, а бабушка Шура не видит на один глаз. Мария Александровна холодом закалилась так, что, в помещении, где во время разговора идет пар изо рта, у неё удивительно теплые руки.
— Дзетачкі мае мілыя! А чаго ж вы разуліся? Мы нікагда тут не разуваемся, холадна ж, — говорит нам с фотографом бабушка. Через час, когда ноги начинают замерзать, понимаем — без обуви и теплой одежды находится в квартире невозможно.
В доме всегда было холодно, признаются соседки. Внуки, которые здесь жили, по словам бабы Шуры, много времени проводили «па бальніцах». Но кажется, что больше всего бабушка переживает за цветы, что стоят возле подоконника, — чтобы те не замерзли.
— Яшчэ ў мяне секцыя была харошая, але ўсё ад сырасці згніло. Дзве люстры выкінула — бо пазелянелі.
«Рашылі, што няма грошаў і сіл кацел паставіць»
Еще прошлой зимой старенький газовый котел плохо, но работал и грел в квартире батареи. Этой осенью, как и каждый год, в квартиру вызвали газовщика. Тот «кацел запаліл, але ці ад ветра, ці ад чаго праз недзелю ён патух». Но он не просто погас.
— Калі тот патух — газ начал выхадзіць сам па сабе. Мы чуць паўцікалі і сталі вокны скарэе адкрываць, праветрываць. Пасля таго саседка зверху кажа, што не дасць нам яго запаліваць, бо не хача, каб мы «паднялі ўверх і паталок, і яе».
Бабушки не отрицают, что старому газовому котлу уже «сошел срок». Когда его приобретали, уже и не помнят. Купить новый, получить все необходимые разрешения и его установить — немаленькие для пенсионерок траты. А дом из года в год обещают снести.
— Рашылі, што няма грошаў і сіл яго паставіць. Саседке дачка купіла абагравацель, а мы самі купілі ужо даўно, — говорит Александра Михайловна.
И если на кухне благодаря «камфорачке» еще относительно тепло, то две жилые комнаты в квартире отапливаются сейчас исключительно с помощью электрообогревателей. Но пользуются таким отопительным прибором бабушки экономно: включают ночью и всего на пару часов — «бо дужа дорага».
— Як паследнія новасці скажуць, так я яго ўключаю. І да самага святла. А як уже відненька станець — выключаю, — рассказывает о своем быте Александра Михайловна.
Самостоятельно решить проблему с отоплением женщины не могут. У детей и внуков договориться по этому вопросу тоже не получается.
Внучка Александры Михайловны Елена со своей скромной «кассирской» зарплаты каждый месяц платит за коммуналку. Несмотря на то, что она собственник этих 32 квадратных метров, в квартире с бабушкой не живет. По ее словам, «нет условий»: ночует то у подруги, то у парня, то у сестры.
По словам Елены, отопление с дочкой соседки Тамарой они обсуждали.
— Та узнала, что в сумме все обойдется больше, чем в 50 миллионов. А дом вроде под снос. Так и сидим — непонятно чего ждем. Мы одни не потянем. Мы все простые, не миллионеры: живем от зарплаты до зарплаты.
Вместо стареньких малоэтажек в округе действительно одна за другой вырастают высотки, поэтому слухам о том, что и их дом снесут, бабушки верят. К тому же, об этом сообщали и в администрации района. Правда, сроков, не назвали.
«У нас і ванна, і ўсё есць. Усё праведзена. Але не работает нічога»
Нет в доме и горячей воды. Когда в ванной сломался водонагреватель, покойный сын Марии Александровны Сергей решил его не чинить, а всевозможные детали — сдать. Вырученные деньги потратил.
— У нас і ванна, і ўсё есць. Усё праведзена. Але не работает нічога. Каб новы купіць, дык мы з саседкай адна адной беднее — ні ана не можа, ні я не магу. Нада ж папалам.
Сама Александра Михайловна прописана в квартире внука на Кунцевщине. Из этой квартиры, где живет сейчас, она выписалась лет 5 назад, когда внук строил жилье.
— Я не хацела выпісывацца атсюда, але внук прасіў: бабушка, памагі. Ён меня к себе і забраў - мне там харашо была.
Бабушка говорит, что в новом доме ей все нравилось: внук с женой жили в одной комнате, бабушка — в другой. Вернуться в старую квартиру заставили обстоятельства: у душевнобольной дочери началась гангрена. Врачам пришлось ампутировать ногу.
— А хто будзе сматрэць? Яна ж будзе шатацца-батацца дзе папала. Я з ней і жыву. Гэта гады два. Яна кідалася на меня і з нажами, і з вілкамі, і з усім.
Сегодня, рассказывает бабушка, в их квартире все спрятано и на виду ничего не лежит. Оформляются документы, чтобы отдать единственную дочь Татьяну в интернат. А заберут ли — неизвестно. Очередь большая. А пока пожилой женщине приходится спать на полу.
— Яна ж папярок лажыцца і не дае з сабой спаць. А мы польта ўсякіе, што не носім, і дзе якія трапкі, палавікі - ўсё на пол. Так каждую ноч і спім. Але так мне лучшэ — і ногі выцягнеш на палу, пад каленкамі не так баляць.
У бабушки Шуры четверо внуков. Алеша приходит каждый день — помочь с перевязкой больной ноги матери. Еще двое внучек «павыходзілі замуж і жывуць далёка».
В соседней комнате, несмотря на работающий электрообогреватель, у бабы Мани тоже холодно. Спальня угловая — то условное тепло, что дает обогреватель, быстро «забірае вуліца».
— Печку купілі за палтара мільёна, а холадна. Комната тут углавая, і што яна пагрэе? Так жа нельзя іздевацца! Хто нам паможа? Я ў рэанімацыі праляжала, думала — памру. Выжыла. А тут такое.
«Частнику мы ничего покупать не можем»
В территориальном центре социального обслуживания говорят, что в данной ситуации женщины могут рассчитывать на единовременную материальную помощь. Как правило, больше, чем 1,5 миллиона никому не начисляли.
— И это только при подтверждающем тяжелое положение документе. В данном случае это может быть чек о покупке газового котла.
Начальник ЖРЭУ № 5 Иван Карачев, на балансе которого находится дом, говорит, что с покупкой оборудования помочь его организация не может — квартира приватизирована, а в частную собственность никто закупать оборудования права не имеет.
— Дом этот ведомственный — железной дороги. Но раз квартира приватизирована, то частнику мы не можем ничего покупать. Если бы квартира была служебной или государственной…
Единственное решение проблемы Иван Антонович видит в покупке газового котла за счет жильцов. Также он считает, что логично было бы в таком положении детям и внукам забрать стариков к себе.
— Если бы они попросили о помощи — ради бога, помогли бы мы хотя бы с установкой. Я бы послал своего сварщика — выбросить старый котел, установить новый. Так что пусть договариваются между собой, полюбовно семьи решают вопрос, а мы, чем можем, поможем. Все мы будем когда-то старенькими.
