Ещё раз о братьях Констенчик

Статья об Авенире Марковиче Констенчике — лётчике-герое Первой мировой, опубликованная в «Белорусской военной газете. Во славу Родины» в 2010 году, завершалась такими словами: «Незаметно приближается столетний юбилей начала войны. К этому событию можно приурочить ряд скромных, но достойных мероприятий».

И действительно, 2014 год снял завесу молчания, напомнил о тех давних сражениях, подвигах и делах, способствовал существенным их переоценкам. В августе того же года было отмечено 125‑летие со дня рождения Авенира Марковича.

Издательство Белпочты «Марка»  выпустило юбилейный маркированный конверт (тираж 30 тысяч экземпляров), посвященный нашему герою. Важную роль здесь сыграли труды, заботы и ходатайства общественной инициативы православных соотечественников «Мы помним» (руководитель — Галина Кузьмич).

Эти же люди сумели привлечь внимание к летчикам, летавшим на самолетах «Илья Муромец», и нашего телевидения (канал ОНТ, проект «Обратный отсчет»). Так, о летчике Констенчике и его боевых товарищах узнали тысячи и тысячи зрителей.

Мое, пусть и весьма скромное, участие в данной программе позволило состояться очень важному знакомству — с ныне здравствующей внучатой племянницей Авенира Марковича и внучкой Аполлинария Констенчика Тамарой Ханецкой, проживающей в Минске.

Альбомы со старыми фотографиями, пояснения их владелицы не могли не привлечь внимания к протоиерею Аполлинарию, который все это время пребывал в тени своего младшего брата и, как оказалось, совершенно незаслуженно.

Рассказы Тамары Валентиновны, последующее обращение в архив Минского епархиального управления, всезнающий Интернет позволили воссоздать, насколько это теперь возможно, облик чрезвычайно интересной личности.

Согласно послужным спискам отца Аполлинария, родился он 16 января 1888 года в Гродно, т. е. на полтора года раньше Авенира. Кстати, был еще и третий, самый младший брат, Виктор, который впоследствии погиб вместе с женой в результате крушения поезда. Эта утрата не могла не сблизить старших братьев‑погодков. «Тогда ухватится человек за брата своего…» (Ис. 3.6).

В 1905 году Аполлинарий окончил семь классов Гродненской гимназии, далее «по сокращенному испытанию правлением Жировицкого духовного училища удостоен звания учителя церковно-приходских школ 15 июня 1909 года». Т. е. священником он становится не сразу, а долгое время служит учителем в сельских приходах Волковысского уезда Гродненской губернии.

Начинается Первая мировая война. Авенир воюет храбро. Что же решает брат? «Братья ваши пойдут на войну, а вы останетесь здесь?» (Чис. 32.6).

1 октября 1915 года Аполлинарий зачислен слушателем Московских пастырских курсов, которые в феврале 1916 года успешно заканчивает. 21 февраля того же года епископ Верейский Модест, викарий Московской епархии, рукополагает его в сан диакона, а 28 февраля (ровно через наделю!) — в сан священника. Уже 15 марта все того же года отец Аполлинарий «командирован в действующую армию для несения пастырских обязанностей в XII армии на боевой базе эскадры воздушных кораблей «Илья Муромец». Т. е. оставляет молодую супругу Лидию Павловну (в девичестве — Лебедеву, с которой венчался в 1913 году) и маленькую дочь Галину (1915 г. р.; вторая дочь Ирина явится на свет в 1917 году) и отправляется на фронт вслед за братом-летчиком!

В дальнейшем он служил войсковым священником 119‑го западного госпиталя и 447‑го пехотного Белгородского полка. Тогда же получил свои первые церковные награды по ведомству военного и морского духовенства: 27 июля 1916 г. — набедренник, а к Пасхе 1917 года — скуфью (для мирного времени — чрезвычайно быстро, но на войне — законы свои).

Священник благословлял воинов на ратный труд, молился о даровании победы над супостатами, в иных случаях с крестом в руках мог поднять солдат в атаку. В его повседневные обязанности входило не только регулярное совершение богослужений, он словом и личным примером ободрял и наставлял бойцов, принимал исповеди умирающих, причащал их Святыми Дарами, отпевал и предавал погребению.

Кроме того, должностная инструкция вменяла в обязанность строевому священнику помогать врачам в перевязке раненых, организовывать вынос с поля боя раненых и убитых, заботиться о поддержании в надлежащем порядке воинских кладбищ и могил, извещать родственников убитых воинов, организовывать общества помощи семьям убитых и увечных, создавать походные библиотеки и т. д.

Хватало забот и у госпитальных священников: частые богослужения для раненых и больных, ежедневный обход палат, исповеди, беседы, утешения, письма на родину, отпевания покойников, все те же кладбища и библиотеки…

Как мы знаем, отец Аполлинарий по ходу войны побывал в обеих ипостасях. Таким образом, перед нами — один из многих русских православных священников, знавший о войне и воинской службе не понаслышке, вдоволь понюхавший пороху, сполна хлебнувший военных реалий, тягот и опасностей.

Оценивая общую роль священства на той войне, в воспоминаниях протопресвитера военного и морского духовенства отца Георгия Шавельского находим такие свидетельства: «О деятельности военного духовенства на театре военных действий я имел счастье слышать блестящие отзывы от обоих Верховных главнокомандующих. В конце 1916 года государь как-то сказал мне: «От всех приезжающих ко мне с фронта военных начальников я слышу самые лучшие отзывы о работе военных священников в рядах армии».

Еще решительнее в присутствии чинов своего штаба отозвался в 1915 году великий князь Николай Николаевич: «Мы в ноги должны поклониться военному духовенству за его великолепную работу в армии». Я дважды слышал от него эти слова.

Но вскоре один за другим последовали февраль и октябрь 1917‑го. Фронт развалился. Наше воинство перестало быть христолюбивым, окормлять стало некого, да и просто опасно».

После демобилизации в 1918 году отец Аполлинарий служит приходским священником в Гродненской епархии: сначала в селе Котра, затем указом епископа Гродненского Михаила переводится в село Беловеж, а позднее епископом Гродненским Алексием — в Россь. В это время он получает свою очередную церковную награду — камилавку (23 июля 1924 года).

Ревностное служение не осталось незамеченным, вскоре его назначают членом Волковысского миссионерского комитета, а после переводят в Скидель. Затем 25 ноября 1925 года архиепископ Виленский Феодосий утверждает отца Аполлинария клириком Виленского кафедрального собора, а 5 августа 1926 года — настоятелем Свято-Михайло-Константиновской церкви г. Вильно.

В послужном списке 1927 года указывается, что он «от казны получает пособие в 35 злотых ежемесячно, а от прихода — до 14 злотых ежемесячно». К Пасхе 1928 года иерей Аполлинарий удостоен Синодального Золотого наперсного креста.

23 декабря 1929 года его переводят на должность настоятеля Свято-Покровской церкви местечка Залесье Молодечненского благочиния Виленской епархии. Напомним: Залесье — это родовое имение знаменитых Огинских. В этом приходе отец Аполлинарий служит десять лет.

Приблизительно в это же время на Родину возвращается Авенир Маркович. Судя по некоторым фотографиям, приехал он из Вены, где выступал в составе Русского национального оркестра «Баян» (его исключительные музыкальные способности мы ранее уже отмечали). Некоторое время он проживал в Молодечно, а с 1933 года обосновался в Столбцах. Скорее всего, именно здесь была тогда вакансия псаломщика (отец Аполлинарий в Столбцах не служил, как пишут некоторые, об этом прямо свидетельствуют его послужные списки).

Здесь он и скончался, здесь и был похоронен. Отец Аполлинарий регулярно приезжал к нему на могилу. «Братолюбие между вами да пребывает» (Евр. 13.1), и кончина земной жизни — не помеха братолюбию и молитве.

Почему мы так подробно описываем жизнь священника Аполлинария в межвоенный период? Думается, окажись он не в Западной Беларуси, а на восточной половине, вряд ли довелось бы ему пережить времена красного террора и насильственной коллективизации, пресловутый «хапун» 1937–1938 годов. А так — два десятилетия относительно спокойной жизни, богослужения и повседневные заботы, дом, семья, дети.

Но наступил сентябрь 1939‑го, за ним не замедлил и июнь 1941‑го. К этому моменту отец Аполлинарий пребывал в должности настоятеля Ганутской церкви Вилейского благочиния Виленской епархии. И хотя репрессии довоенные, военное лихолетье, репрессии послевоенные обошли его стороной, о тех временах отец Аполлинарий вспоминать не хотел, просто молчал.

Об этой настоящей эпохе молчания, затронувшей целое поколение людей, многое переживших и повидавших, ныне осталось только самое смутное представление. А между тем молчание часто бывает намного красноречивее иных громких фраз…

Войне пришел долгожданный конец. 18 сентября 1945 года отца Аполлинария назначают настоятелем Свято-Петро-Павловской церкви села Трабы Юратишского благочиния Минской епархии, где он прослужит 12 лет, отметит 40‑летие служения в священническом сане, получит заслуженную награду — крест с украшениями.

30 октября 1957 года отец Аполлинарий становится настоятелем церкви в честь равноапостольных Константина и Елены г. Воложина и благочинным Воложинского округа, а 1 июня 1958 года его назначают настоятелем Свято-Воскресенского храма г. Ошмяны. Отцу Аполлинарию уже 70 лет.

Стремительно набирают обороты хрущевские гонения. Белорусские власти пытаются превратить республику в образцовый атеистический полигон. Какой отклик все это находило в душе служителя алтаря Божия — мы можем только догадываться. Последним и недолгим местом службы отца Аполлинария были Радошковичи, там, судя по всему, он подменял заболевшего настоятеля.

Незаметно приходит старость, а с нею болезни и немощи. Супруга Лидия Павловна покидает мужа 10 октября 1964 года (похоронена на старом кладбище Бобруйска). Отец Аполлинарий оставляет сей многомятежный мир 1 сентября 1973 года в Жлобине (где находился на попечении дочери Ирины), но похоронен тоже в Бобруйске, рядом с женой.

85 прожитых лет, короткие строки послужных списков православного священника, но в них как в зеркале отразились все ключевые события ХХ столетия, теперь уже ушедшие в историю, но наложившие свой отпечаток на современную жизнь. «В память вечную будет праведник» (Пс. 111.6).

Протоиерей Павел Боянков