Как быть с беженцами: два взгляда из Германии

Внешне жизнь в Германии изменилась не сильно. В более менее благополучных районах скоплений беженцев не видно, люди не напряжены, немецкие бабушки также мило улыбаются при виде незнакомых маленьких детей и провожаются их традиционным "süß" (сладкий — Sputnik).

Оба моих собеседника признались, что глобально их частная жизнь тоже не изменилось — ни финансовых издержек (рост цен и налогов), ни угроз безопасности они пока не ощущали. Хотя в страну с населением в 80 миллионов и въехало более миллиона беженцев.

Изначально оба они приветствовали политику Меркель. В Германии сложная демографическая ситуация, не хватает рабочий силы, да и в конце концов — такой подход соответствует общечеловеческим ценностям. Однако уже к концу года один из моих собеседников Александр Асарин — выходец из России, но уже гражданин Германии — признался, что на грядущих выборах будет голосовать за консерваторов, которые резко выступают против нынешней миграционной политики властей. К слову, рейтинг этой довольно радикальной партии "Альтернатива для Германии" заметно вырос. И можно предположить, что после Кельнских событий будет еще расти.

Наполним, в новогоднюю ночь на привокзальной площади Кельна около тысячи приезжих, стали окружать женщин и засовывать руки под одежду. Итогом той ночи стали сотни заявлений о правонарушениях, большинство — сексуального характера. К 8 января были установлены личности 32 правонарушителей. Лишь двое из них имели немецкое гражданство, происхождение одного было неясно, остальные 29 были выходцами из Алжира, Марокко, Ирана и Сирии. Причем, как следовало из рассказов полицейских, некоторые хулиганы прямо на глазах стражей порядка рвали свои документы беженцев со словами, что завтра получат новые, а один и вовсе заявил: "Вы должны быть дружелюбны со мной, мне пригласила госпожа Меркель".

Мой собеседник, экс-россиянин, говорит, что его отношение к беженцам стало меняться, когда он оценил масштаб прибывших и стал чуть ли не ежедневно встречать их по пути на работу.

"У меня отношение стало меняться, когда я их стал видеть. Когда каждый день на вокзале этот лагерь — это похоже на бичей, на бездомных, такие же лагеря. Так же и там, палатки стоят, люди вокруг бродят не очень понятные, сидят и спят где попало и как попало. Уже неприятно", — рассказал Асарин.

Со временем беженцев с территории вокзала убрали, но одновременно в прессе стали мелькать сообщения о стычках в лагерях переселенцах — с полиций и персоналом. А потом случился Кельн. К слову, такие же безобразия в ту ночь происходили и в Штутгарте, и в его Гамбурге.

Еще один житель Гамбурга — уроженец США — Александр Холлидей по-прежнему считает, что беженцы — это благо для Германии. Да, есть проблемы и вопросы, которые предстоит решать. Прежде всего, как быть с откровенными преступниками и как ассимилировать остальных. Но в любом случае Германия — это страна, где в основе политики лежат общечеловеческие ценности, и этим, по мнению жителя Гамбурга, она сильна. Холлидей утверждает, что большинство из его знакомых немцев поддержали Меркель в ее политике приема беженцев. "Немцы научились извлекать уроки из своей истории", — считает Холлидей.

"Одна моя знакомая, будучи девочкой, вместе с семьей убегала из восточной Германии. Она шла пешком в огромных ботинках. Она это помнит, и помнит, как ее приняли в западных землях. Сейчас она считает своим долгом помочь тем, кто бежит", — рассказал Холлидей.

Сам он, когда беженцы еще были на вокзале Гамбурга, отнес им одежду. Холлидей считает маловероятным, что его знакомые немцы резко изменят позицию и начнут выступать за запрет въезда и депортацию "понаехавших". Во всяком случае, он убежден, что Меркель сможет удержать ситуацию, не резко, но результативно скорректировать политику, найти механизм работы с таким количеством беженцев. Нынешний немецкий канцлер, по его словам, образцовый can doing person. К слову, на днях канцлер уже заговорила об ужесточении законодательства, касающегося беженцев, и о том, что участие в новогодних безобразиях может стать достаточным основанием для депортации из страны.

Именно поэтому, убежден Холлидей, Меркель еще рано списывать. До выборов есть время, а немцы с некоторых пор перестали гоняться за популистами.

"Немцы не очень любят харизматичных политиков во власти — вы понимаете, был опыт. Они могут их послушать, пообсуждать, но выбрать вряд ли", — считает житель Гамбурга.

Безусловно, я спрашивала его и про Кельн, и про ощущение собственной безопасности. В ответ слышала "проблемы есть, и есть сложные вопросы, которые надо решать", и про "моральные обязательства".

Для меня, выходца из той культурной среды, где нормой считается, что "никто никому не должен, а лейтмотивом обсуждения немецкой ситуации на форумах остается "ну что, доигрались?!", понимание "моральных обязательств" дается с трудом. Ведь на кону — безопасность и привычный порядок. Зачем, ради чего?!

Мы говорили около часа, я — про безопасность и непонятных чужаков, мой собеседник — про вину, которую в Германии несут со времен войны, и особую чувствительность немцев к нуждающимся.

Сошлись на том, что определить, кто из нас прав, можно будет только со временем, когда станет очевидна либо катастрофа немецкого общества, либо новый прорыв, обеспеченный, в том числе, теми самыми чужаками. И да, конечно, он напомнил мне о Джобсе, отец которого тоже был сирийским переселенцем.