"Как бы мама" и "как бы папа". Как малыши попадают в Дом ребенка

Корреспондент «СБ Беларусь Сегодня» побывала в Витебском областном специализированном доме ребенка и поинтересовалась у специалистов: можно ли реанимировать родительский инстинкт.

Любопытные глазенки как сканером прочесывают меня сверху вниз. Кажется, что я даже слышу общий вздох разочарования — фотоаппарат в руке напрочь отбивает надежду на то, что я — возможная мама. «Просто тетя», — объясняет подружке трехлетняя Катя.

Но если к «тете» интерес потерян, то приходу главного врача дома ребенка Елены Мизеркиной малышня очень даже рада. Сначала подходит Миша и протягивает вверх ручки. Елена Геннадьевна не удерживается и берет его на руки. Этот жест — как выстрел пистолета на старте. Главного врача тут же окружают остальные, и каждый тянет вверх ручки в надежде на капельку ласки и любви.

Выдержать такую сцену без слез невозможно. Один, второй, третий… На смену Елене Мизеркиной приходит няня. Наконец-то всех «пожалели», и малыши усаживаются за столики — время полдника. Детишек с плохим аппетитом я здесь не вижу — пряники с молоком уплетают за обе щеки. И даже двухлетняя Алинка, худенькая шейка которой обвязана своеобразным корсетом, кушает хорошо. Слабенькая, как тростинка на ветру, малышка плохо держит головку, и таким образом ее пытаются избавить от искривления позвоночника.

А вот красавица-блондинка Олечка. Ее забрали от мамы с бабушкой. У девочки статус нуждающейся в защите государства. С первых минут пребывания в доме ребенка она умилила и покорила окружающих своим не по годам рассудительным «о-ёееньки». У нее есть шанс вернуться домой: родственники остро переживают разлуку, приходят чуть ли не ежедневно и утверждают, что сделают все необходимое, чтобы забрать ребенка.

А вот Лешу, к сожалению, никто забирать не собирается. Смышленый мальчуган сверкает глазами-бусинками и привычно позирует на камеру — его кандидатуру уже неоднократно предлагали к усыновлению, но есть одно «но». У мальчика — врожденное недоразвитие одной ручки. Правда, если бы мне об этом не сказали, я бы и не заметила: Лешка мастерски справляется с пирамидкой и ничуть не комплексует. Ждет, как говорит, Деда Мороза. С подарками? Похоже, смысл этого слова ему не очень-то известен. Выручает юркая Сашка: «Конфет он хочет, чего же еще! А я — куклу…»

Обычные желания обычных детей. Правда, в совсем не обычном для этого месте. И пусть нянечки и воспитатели готовы по очереди пообнимать каждого, и пусть на столе здесь всегда вкусный обед, а в игровой — много игрушек, им не хватает главного — любящих родителей. К некоторым они приходят. Притворно слезливые, с запахом вчерашнего перегара и дежурным обещанием: «Я тебя скоро заберу».

Этим «скоро» малыши и живут, выглядывая в окошко. На входе в дом ребенка — вневедомственная охрана. При виде человека в форме многие разворачиваются еще на подходе — понимают, что сегодня обязательный для всех посетителей «фейс-контроль» не пройдут.

Елена Мизеркина знает историю каждого ребенка:

— Количество детей постоянно меняется: кого-то привозят органы опеки, кого-то забирают. Большинство детишек после лишения их пап и мам родительских прав подлежат усыновлению, уходят в приемные и опекунские семьи. В прошлом году около 60% малышей нашли свой второй дом.

К счастью, сегодня психология людей поменялась. На усыновление решаются не только бездетные пары, но и те, кто уже вырастил собственных детей, и имеет возможность взять на себя заботу о чужом ребенке. Изменились и возрастные предпочтения. Если еще пару лет назад предпочитали забирать максимум годовалых малышей, то сегодня шанс найти хороших родителей есть и у 5−6-летних. Потенциальные родители состоялись в профессии, не хотят уходить в декретные отпуска и готовы воспитывать старших детсадовцев и младших школьников.

Еще одна тенденция — уменьшение числа «отказников», поступающих из роддома. Специалисты связывают это явление не с вдруг проснувшейся сознательностью мам-«кукушек», а с президентским декретом № 18. Если раньше роженица могла написать отказную и дальше жить в свое удовольствие, зачастую даже не поставив в известность о рождении малыша родных и близких, то теперь это невозможно. Отказ от ребенка обязательно влечет за собой последующее лишение родительских прав и ежемесячную выплату государству энной суммы на его содержание до достижения совершеннолетия.

Но ведь декретом легкомысленную маму не заставишь любить «лишнего» ребенка. Поэтому чаще всего такие детки все равно рано или поздно попадают в сиротские учреждения.

В нынешнем году в Витебском доме ребенка было всего два «отказничка». Обе несостоявшиеся мамы — витебчанки. Для 21-летней К. это второй ребенок. От первого она тоже отказалась. Вторая «кукушка» воспитывает старшую дочь. Живет в одном доме с родителями и взрослой сестрой. Рожала, как объясняет, от любимого мужчины. Тот обещал жениться и растить дитя вместе, но передумал. Вот и решила: раз замужество не состоялось, пусть и материнства не будет. Не факт, конечно, что в будущем она не передумает, вот только вернуть сына уже не сможет — очередь на усыновление немаленькая. Мальчик обязательно найдет тех, кто сможет о нем позаботиться.

Еще одна категория «поставщиков» детей — мигрантки. Некоторые россиянки специально приезжают в Беларусь, чтобы «по-тихому» родить ребенка. Только недавно было два таких случая. Роженицы сбежали прямо из роддома, младенцев впоследствии депортировали.

Сотрудники дома ребенка наизусть перечислят вам десятки фамилий: к сожалению, потерю родительских инстинктов можно считать наследственной болезнью. На днях сюда привезли двоих малышей — их мамы тоже здесь когда-то воспитывались.

В личных делах некоторых детишек — записи о том, что их матери прибыли в роддом в нетрезвом состоянии. С учетом того, что беременные женщины пытаются всячески избавиться от нежданного плода любви, избегают постановки на врачебный учет, ведут аморальный образ жизни, здоровье большинства малышей неважное. А это дополнительные расходы на их лечение и реабилитацию.

Далеко не все родители стараются вовремя оплатить расходы государства на содержание своих дочерей и сыновей. Чтобы вернуть долги, сотрудникам дома ребенка приходится вести огромную переписку с судами, прокуратурой, органами опеки, предприятиями, где работают нерадивые папы и мамы. И если раньше некоторые должники скрывались в России, сегодня и эта лазейка перекрыта — по искам учреждения работают судебные приставы соседней страны.

Можно ли разбудить материнский инстинкт? Очень редко. Многие детишки, которые вернулись домой к «одумавшимся» родителям, опять попадают в сиротские учреждения. В доме ребенка мне рассказали историю одной мамы, которая сначала отказалась в роддоме от девочки, а потом решила ее забрать. На суде заявила: буду воспитывать сама. Процедуру лишения родительских прав затормозили, мамочка ушла домой делать ремонт и… пропала. Не дождавшись родительницы, ребенка признали сиротой через полгода.

Зона особого риска возникновения сиротства, утверждает Елена Мизеркина, — гражданские браки. Здесь есть две стороны. Во-первых, некоторые женщины рожают в надежде на официальный статус жены, а когда обманываются — дети, призванные привязать любимого, становятся ненужными. Во-вторых, папы таких детишек нередко отказываются признавать отцовство, и это приходится доказывать с помощью экспертизы. Гражданские мужья женщин, бросивших своих детей, довольно частые гости в доме ребенка. В качестве объяснения причин своего визита они выдавливают одну и ту же фразу: «Я как бы папа…».

Вот только малышам, которые в каждом госте надеются увидеть родного человека, нужны не «как бы папа с мамой» и не «как бы любовь», а настоящие и искренние родительские чувства.