Разработкой белорусских ученых пользуются от Бразилии до Японии. Но не в Беларуси

На столе у профессора Альфреда Моссэ в лаборатории физики и химии плазмы Института тепло- и массообмена Национальной академии наук — стопки писем и документов переписки с госучреждениями. В них — история того, как в течение многих лет институт предлагает плазменную печь собственной разработки для уничтожения медицинских и других видов отходов. Но пока плазменные печи, созданные в институте, работают только за рубежом.

В Беларуси скопились десятки тонн опасных медицинских отходов. В интервью Naviny.by профессор Альфред Моссэ рассказал, как с помощью современных технологий можно уничтожить эти отходы с наименьшим вредом для людей и экологии.

 Фото TUT.by

— Почему скопилось такое количество отходов опасных медицинских отходов?

— Думаю, от недостаточного внимания и ограниченного финансирования, во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление в результате контактов с организациями и учреждениями. Конечно, средств недостаточно для реализации инновационных технологий их уничтожения. Но есть еще аспект недопонимания важности проблемы утилизации отходов.

— Эта проблема ведь не только белорусская?

— Медицинские отходы накапливаются в каждой стране, и везде их объем значителен. Однако в странах Европы, Юго-Восточной Азии и других уничтожение происходит достаточно систематично.

— Применяемый в Беларуси способ утилизации опасных медицинских отходов посредством сжигания распространен в Западной Европе?

— Он используется. Однако сжигание в плазменных — шахтной и камерной — печах более экологично. Это в числе прочего связано с тем, что печь потребляет только электроэнергию, а не топливо, обеспечивает получение более высоких температур, меньше по размерам и выбросам отходящих газов. Это более щадящий для экологии вариант уничтожения отходов.

В нашем институте разработана и изготовлена плазменная шахтная печь мощностью до 200 кВт и производительностью до 200 кг/час, которая реализует наиболее надежный и эффективный метод термической переработки различных видов отходов — бытовых и промышленных, в том числе радиоактивных. К слову, плазменная установка, разработанная с нашим участием, работает на Смоленской атомной станции.

Шахтная печь нагревается плазменными или плазма-топливными горелками, которые обеспечивают переработку отходов при температуре 1700 градусов и более. Печь позволяет совмещать переработку жидких и твердых отходов одновременно.

— А что насчет экономической выгоды?

—Экономические расчеты, выполненные нами и другими разработчиками аналогичных проектов, показывают, что плазменная технология вполне конкурентоспособна. Также понятно, что если изготавливается одна установка, это может быть дорого. Однако если речь идет об изготовлении нескольких установок, стоимость изготовления значительно дешевле.

— Где установлены разработанные вашей лабораторией плазменные печи?

— В сентябре этого года печь, перерабатывающая пластик, медицинские и бытовые отходы, была запущена в Казахстане. Разработанные нами и с нашим участием плазменные печи работают в Японии, России, Бразилии, Германии, Тайване, Южной Корее, Франции и в других странах.

В Израиле, Италии и Росси используются наши мобильные установки, позволяющие сжигать отходы (органические и неорганические) в местах, где они образуются. Основными преимуществами таких устройств являются простота и безопасность при сборке и эксплуатации, незначительные эксплуатационные расходы.

Вообще же первая плазменная печь белорусского производства была установлена в Японии в 1980 году для переработки медицинских отходов в муниципальном госпитале в Токио. Мы тогда работали вместе с московскими коллегами.

— А в Беларуси работают ваши печи?

— Экспериментальная печь работала только в нашем институте, мы сжигали модельные отходы. В настоящее время печь демонтирована и ждет покупателя, который может быть появится.

— Вы предлагали отечественным предприятиям и организациям установить печи?

— У меня целые папки официальных писем с обращениями института в организации и учреждения. Мы обращались в различные ведомства на протяжении последних 15 лет. Например, по вопросу переработки цитостатиков (препараты, которыми лечат раковые заболевания) у нас шла активная переписка с бывшим руководством Минского онкологического диспансера. Но мы не смогли договориться.

Мы пытались наладить сотрудничество с «Белмедпрепаратами», Борисовским заводом медпрепаратов. Однако и этого пока не получилось.

— Если опасные медицинские отходы больниц все-таки сжигаются, пусть и не в плазменной печи, население просроченные лекарства попросту выбрасывает как бытовой мусор. Что вы можете сказать на этот счет?

— Это недопустимо, так как наносит ущерб экологии. Однако инициативы по созданию какой-то компании, которая станет собирать такие отходы, можно приветствовать только в том случае, если она же наладит их переработку.

— В настоящее время трудно найти инвестора на такое предприятие, не так ли?

— Да, найти трудно, но можно. И я не уверен, что у нас есть время ждать, пока мы станем более богатыми. Хотелось бы, чтобы к этому времени белорусы не растеряли здоровье, которое связано со средой обитания, а значит, и с тем, как перерабатываются отходы.