«КОЛЛЕКТИВ «ИКС», ИЛИ ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ…
В музее Звездного городка хранится рапорт 25‑летнего Юрия Алексеевича Гагарина, датированный октябрем 1959 года: «В связи с расширением космических исследований, которые проводятся в Советском Союзе, могут понадобиться люди для первых полетов в космос. Прошу учесть мое горячее желание и, если будет возможность, направить меня для специальной подготовки».
Торопился с рапортом, словно предчувствовал, что будет первым…
Общие требования к кандидатам в космонавты сводились к следующему: профессия летчик-истребитель, возраст — до 37 лет, рост — до 175 сантиметров, вес — до 75 килограммов. Но самым трудным было пройти комиссию медиков.
Из трех с лишним тысяч советских летчиков‑истребителей было отобрано около трехсот кандидатов. Из них в первый отряд космонавтов вошло двадцать. «Коллектив «Икс» — так его называли в ту пору — был окончательно сформирован в марте 1960 года.
Вот он — «гагаринский» отряд: Аникеев Иван Николаевич, Беляев Павел Иванович, Бондаренко Валентин Васильевич, Быковский Валерий Фёдорович, Варламов Валентин Степанович, Волынов Борис Валентинович, Гагарин Юрий Алексеевич, Горбатко Виктор Васильевич, Заикин Дмитрий Алексеевич, Карташов Анатолий Яковлевич, Комаров Владимир Михайлович, Леонов Алексей Архипович, Нелюбов Григорий Григорьевич, Николаев Андриан Григорьевич, Попович Павел Романович, Рафиков Марк Закирович, Титов Герман Степанович, Филатьев Валентин Игнатьевич, Хрунов Егений Васильевич, Шонин Георгий Степанович.
Первая смерть…
Первым из этой двадцатки погиб Валентин Бондаренко, это случилось 23 марта 1961 года. Буквально за несколько дней до старта Юрия Гагарина…
По графику в Институте медико-биологических проблем Валентин Бондаренко должен был начать испытания 13 марта. Утром он попрощался с женой Аней и матерью, поцеловал малолетнего сына. Сказал, что едет в командировку дней на 10–12, но уехал в вечность…
Тренировка в «ограниченном объеме», «мире тишины», где изменяется давление воздуха, содержание кислорода и углекислоты, температура, подходила к концу. Давление в сурдобарокамере было пониженным, но это компенсировалось высоким содержанием кислорода. Валентину разрешили снять с себя медицинские датчики. Покрасневшую кожу он протер ватой, смоченной в спирте и, не глядя, бросил ее в корзину для мусора. Но вата упала на спираль электроплитки. В перенасыщенной кислородом атмосфере этого было достаточно, чтобы возник пожар. Пламя мгновенно охватило маленькое помещение. На Валентине загорелся шерстяной костюм. Он пытался сбить с себя пламя, тушить пожар. Дежурный врач не смог сразу открыть герметическую дверь сурдобарокамеры из-за перепада давления. Чтобы его выровнять, требовалось время. А его не было…
Когда Валентина вынесли из сурдобарокамеры, он был еще в сознании и все время повторял: «Никого не вините, я сам виноват». Восемь часов врачи боролись за его жизнь, но спасти Валентина не удалось. Он умер от ожогового шока.
Похоронили его в Харькове — где жили родители. 15 апреля 1961 года был издан указ: «Обеспечить семью старшего лейтенанта В. В. Бондаренко всем необходимым как семью космонавта».
…27 января 1967 года аналогичная трагедия случилась на мысе Канаверал во время запуска ракеты «Сатурн‑1Б» с кораблем «Аполлон-I». Астронавты В. Гриссон, Э. Уайт и Р. Чаффи проверяли работу приборов в кабине корабля. Ракету-носитель и «Аполлон» еще не заправили топливом, все пиротехнические устройства были выключены. Ничего не предвещало катастрофы.
Но в кабине вспыхнул пожар. Все три члена экипажа сгорели, так и не успев понять, что же случилось. Комиссия скрупулезно, шаг за шагом, восстановила подробности этой трагедии.
В кабине использовались электрические провода, и на них, по-видимому, была повреждена изоляция. При отделке интерьера корабля широко применялись легковоспламеняющиеся материалы. Кто-то из экипажа, видимо, положил ключ на оголенные провода, находившиеся под напряжением. Возникло короткое замыкание, и от электрической искры в кислородной среде моментально вспыхнуло все, что могло гореть.
«Дорогая миссис Бондаренко, — писал Анне Семёновне отец Р. Чаффи Дон Чаффи. — Вы, как и я, отдали любимого человека космонавтике, но их вклад в улучшение мирового сообщества никогда не будет забыт и их достижения первопроходцев высоко оценены… Мне было бы приятно прислать Вам с дарственной надписью книгу «По направлению к звездам» — биографию моего сына… Пожалуйста, помните, что те, кто живет в сердцах людей, преодолевают смерть…»
Вторым погиб Владимир Комаров…
Владимир Михайлович Комаров был всеобщим любимцем и душой любой компании — именно таким его запомнили в КБ Королёва. Подготовка к запуску в космос Комарова началась 1 апреля 1976 года. Политбюро ЦК КПСС поставило перед КБ задачу чрезвычайной государственной важности: приступить к подготовке запуска двух космических кораблей типа «Союз». На первом полетит один Комаров, на втором — три космонавта. В космосе им предстояло осуществить автоматическую стыковку. Один из трех космонавтов должен был перейти в первый корабль. Затем расстыковка и возвращение кораблей на Землю с двумя космонавтами в каждом. Таким образом, на трибуне мавзолея Ленина на Красной площади 1 мая 1967 года должны были находиться герои космоса, успешно выполнившие историческую задачу партии… Началась гонка по подготовке «Союзов» к запуску.
В 1965 году вышедший в космос Леонов едва не погиб из-за «пресловутой» партийной спешки с запуском. Тогда не был отработан скафандр космонавта для выхода в космос, и Леонов с большим трудом протиснулся в неожиданно раздувшемся в вакууме скафандре обратно в корабль после своего выхода в открытый космос…
По поводу запуска Комарова даже возник конфликт между начальником космодрома генералом Курушиным и генеральным конструктором Мишиным (который заменил умершего Королёва). На заседании Государственной комиссии перед запуском Курушин высказал мнение, что корабль не готов к полету в космос. Мишин на это остро отреагировал, обвинив начальника космодрома чуть ли не в саботаже решения Политбюро ЦК КПСС о запуске «Союза»… И поэтому, несмотря на все недостатки, корабль «Союз» с Комаровым был запущен в срок по графику — 27 апреля 1967 года.
Сразу же после выхода на орбиту Комаров доложил, что не раскрылась солнечная батарея. В результате этого электрическое питание оборудования могло осуществляться только от стартовой батареи аккумуляторов. Ее могло хватить всего на 1,5–2 часа работы. Дальше — больше. Оказалась неработоспособной система ориентации и стабилизации — то есть корабль был неуправляемым. Кроме того, Комаров докладывал, что индикация тех или иных операций на бортовой аппаратуре не соответствует эксплуатационным документам: в спешке предполагаемой подготовки аппаратура оказалась не отработанной.
В силу создавшихся обстоятельств было принято решение возвратить корабль на Землю. Но как это было сделать, если не работает система управления? И тут Комарову помог его опыт летчика-испытателя — он сумел вручную подать команду на включение двигателей управления, выбрав момент и положение корабля таким образом, что «Союз» был направлен в сторону Земли. В ЦУПе услышали его радостный крик: «Докладываю: двигатели запустились! Все в порядке!». Началось снижение и вход в атмосферу. При обычном снижении корабля (штатный режим) в таких случаях запускались двигатели торможения — для обеспечения снижения скорости входа корабля в атмосферу (аэродинамическое торможение) и исключения его сильного нагрева. Но в данном случае они не сработали, и корабль, снижаясь, стал перегреваться. Аппаратурой корабля предусматривается в таком случае отстрел капсулы с космонавтом на определенной высоте по показаниям барометрических датчиков и дальнейший спуск капсулы на парашюте. Но датчики не сработали. В результате этого корабль, войдя в плотные слои атмосферы, сгорел. Были записаны последние слова Комарова, его крик: «Жарко, горю!».
Так трагически оборвалась жизнь этого умного, волевого, славного человека.
В Ленинск прибыла госкомиссия во главе с Д. Ф. Устиновым для работы по разбору причин аварии.
Второй «Союз» с тремя космонавтами тогда не запустили и таким образом спасли их от возможной гибели.
Юрий Гагарин…
Когда готовили к старту корабль Гагарина, генеральный конструктор понимал, что шансы Юрия Алексеевича чуть выше, чем 50 на 50. Но получилось, Гагарин показал себя суперменом. Врачи с изумлением констатировали: перед стартом Юра спал, а пульс за несколько секунд до знаменитого «Поехали!» не превышал 70 ударов в минуту. Правда, скрыли от мира интересный факт. Гагарин приземлился не в спускаемом аппарате, как считалось, а на парашюте (шар, который стоит в космическом музее, прибыл на землю пустым). Этот факт до поры до времени тщательно скрывался советскими учеными.
Почему Гагарина выбрали первым? Никто не ответит определенно. Было в нем нечто, чего не было в других. О других скажет Королёв потом: «Придет время, и каждый из них сможет превзойти Гагарина. Но никто так не улыбнется человечеству и Вселенной, как Юрий Алексеевич…».
Когда первых космонавтов пригласили в цех, где строился корабль, никто не решался подняться в кабину. Заминку нарушил Гагарин. «Можно мне?» — обратился он к Королёву. Получив разрешение — поразительная деталь! — сразу снял ботинки и в одних носках поднялся наверх. Инженер Е. Васильев рассказывал позже, что Сергей Павлович подтолкнул его локтем и чуть слышно прошептал: «Вот этот, пожалуй, и будет первым…».
Сразу после полета 12 апреля 1961 года Гагарина назначили командиром отряда космонавтов. За два с половиной года Юрий Алексеевич прошел дистанцию от старшего лейтенанта до полковника, став заместителем начальника по подготовке космонавтов. Десять космонавтов стартовали при нем. Сергей Павлович Королёв предрекал: «Если он получит надежное образование, то мы услышим его имя среди громких имен наших ученых». Но не успел…
До сих пор задают вопросы: почему не уберегли Гагарина? Почему разрешили ему летать?
После гибели при возвращении с орбиты Владимира Михайловича Комарова командование решило вывести Юрия Гагарина из всех программ полетов. Но разве он мог смириться с этим? Настойчиво требовал разрешения возобновить полеты. Поняли: такой запрет бесчеловечен. Космонавт Алексей Архипович Леонов писал, что если бы не разрешили, возможно, «он бы остался живым, но тогда бы перестал быть Гагариным».
Космонавтами не стали
Признанный летописец космической эпохи журналист Ярослав Голованов справедливо подчеркивал, что, хотя из первых двадцати кандидатов в космические полеты восемь не стали космонавтами, они тоже достойны памяти народной. Действительно, эти восемь «неизвестных» жили и работали рядом с теми, кто прославил Отечество своими подвигами в космосе.
Судьба этих восьмерых, несомненно, исполнена высокого драматизма. В самом деле, пройти небывалый по строгости отбор из тысяч достойных, освоить сложнейший курс современной космонавтики, вынести бессчетные часы изнурительных тренировок и, оказавшись у заветной цели, не достигнуть ее — что может быть драматичнее?
После одной из тренировок на центрифуге с восьмикратной перегрузкой у Анатолия Карташова появились на спине точечные кровоизлияния. Это было полной неожиданностью. Красивый голубоглазый парень всегда олицетворял идеал силы и здоровья. Но приговор врачей не оставлял никаких надежд: не пригоден…
Анатолий Яковлевич вернулся в свою часть на Дальний Восток, потом испытывал новые самолеты в Киеве.
Нелепый случай «выбил» и Валентина Степановича Варламова. Купаясь в озере неподалеку от Звездного, прыгнул с берега в незнакомом месте — и ударился головой о дно. Голова побаливала, он думал, что пройдет. Не прошло. Варламов пошел в госпиталь. Диагноз оказался для него катастрофическим: смещение шейного позвонка. Это означало отчисление из отряда…
Вылечившись, Валентин Степанович из Звездного не уехал, работал в Центре подготовки космонавтов, был даже заместителем начальника командного пункта управления полетами. Но тяжело переживал произошедшее. В октябре 1980 года он умер от кровоизлияния в мозг.
Судьба Григория Нелюбова сложилась воистину трагически. Из остальных «неизвестных» он ближе всех подошел к цели — подстраховывал Германа Титова, когда тот был дублером Гагарина. Возможно, он полетел бы третьим. Но… подвела его «гусарская» натура.
Случилось так, что после полета космонавта Германа Титова Нелюбов, Аникеев и Филатьев были задержаны на железнодорожной платформе военным патрулем. Нелюбов повел себя в комендатуре дерзко и надменно. Дежурный пригрозил рапортом командованию. Задержанные поняли, чем это для них кончится. Дежурный тоже понял. И скрепя сердце согласился не посылать рапорт, если Нелюбов извинится. Но Григорий извиниться отказался. Рапорт ушел «наверх». Разгневанный генерал Каманин, первый руководитель Центра подготовки космонавтов, приказал отчислить всех троих!
Товарищи жалели Аникеева и Филатьева — они пострадали исключительно из-за Нелюбова. А «гусар» расплатился за свою браваду жестоким моральным надломом. В одной из частей ВВС, куда он был направлен для дальнейшего прохождения службы, его рассказы о «космическом» прошлом вызывали недоверие. 18 февраля 1966 года он шел по железнодорожному мосту и был сбит проходящим поездом. Самоубийство? Вполне возможно…
Иван Николаевич Аникеев после отъезда из Звездного не расстался с авиацией. Летал до ухода в запас. Валентин Игнатьевич Филатьев преподавал в Орле в профессионально-техническом училище.
В 1962 году покинул отряд космонавтов Маркс, Закирович Рафиков. Он родился в Киргизии. В 14 лет заслужил медаль за труд. Вторую награду, орден Красной Звезды, получил за успехи в подготовке к космическим полетам.
У Дмитрия Алексеевича Заикина в апреле 1968 года обнаружилась язва. Но он остался в Звездном и отвечал за подготовку космонавтов.
«Мы тяжело переживали их уход из отряда космонавтов, — вспоминал Георгий Степанович Шонин. — И не только потому, что это были хорошие парни, но и друзья. На их примере мы увидели, что жизнь — борьба, и никаких скидок или снисхождения никому не будет. Нас стало меньше, и мы сплотились теснее».
Николай Гречаник, г. Брест