Дом и насилие. Почему не уходят?
Страшно, когда грозят физической расправой на твое решение развестись или бежать, когда избивают за попытку скопить собственных денег, когда единственное, что видишь со стороны участкового — нежелание заниматься твоим делом, когда ищешь укрытия, но не находишь его и на следующей день возвращаешься обратно в камеру пыток. Страшно, что это происходит в Беларуси.
Неспособное защитить своих женщин и детей общество обречено на вырождение. По опыту экспертов, Беларусь в чем-то подтверждает общеевропейскую статистику — каждое четвертое женское самоубийство есть следствие физического, психологического или сексуального насилия в семье, — а в чем-то ее даже превосходит: каждая третья [1] белоруска подвергалась физическому насилию в семье, и не более 30% от общего количества жертв [2] обращались за помощью.
Задавшись целью рассказать доступными средствами о ситуации с домашним насилием в Беларуси и заодно побороться с десятком-другим распространенных стереотипов и ярлыков, журналисты TUT.BY в рамках проекта "Дом и насилие" исследовали проблему вместе с пострадавшими и оказывающими им помощь специалистами: юристами, милиционерами, психологами, волонтерами, бизнесменами.
Каждую неделю TUT.BY публикует материалы, раскрывающие суть, причины и следствия насилия в семье. Сегодня все те, кто борется с проблемой, вступают в очную и заочную дискуссии о том, какие трудности встречаются у них на пути, а фрагменты из записей разговоров с жертвами семейной агрессии аккомпанируют им.
Контактный номер телефона для пострадавших от домашнего насилия — общенациональная горячая линия — 8 801 100 8 801.
Контактный номер телефона для размещения в Убежище для женщин, пострадавших от домашнего насилия — 8 029 610 83 55.
Общенациональная детская линия — 8 801 100 1 611. Все окружающее тему домашнего насилия в Беларуси напоминает фантасмагорию, поэтому материал оформлен как пьеса.
Имена пострадавших и потерпевших от домашнего насилия вымышлены, настоящие имена и фамилии известны журналистам.
Стилистические и языковые особенности речи участников сохранены.
Действующие лица
Ольга Горбунова, координатор Убежища, председатель Правления ОО "Радислава", национальный эксперт ЮНФПА по вопросам противодействия домашнему насилию, организации и управления шелтерами в Беларуси.
Ольга Казак, психолог городского клинического психиатрического диспансера, национальный эксперт в области оказания психологической помощи жертвам домашнего насилия ЮНФПА, психолог ОО "Радислава".
Екатерина Маркевич, администратор Убежища, консультант общенациональной горячей линии для пострадавших от домашнего насилия, психолог ОО "Радислава".
Николай Сухоцкий, старший инспектор профилактики Волковысского РОВД, за плечами восемь лет в должности участкового.
Александр Самойлов, старший инспектор правопорядка.
Александр Богдан, двадцатисемилетний священник Свято-Петропавловского собора БПЦ.
Анна Келлер, управляющий партнер, медиатор в адвокатском бюро "АдвокатГрупп", сотрудничает с "Радиславой" на протяжении последних трех лет — консультирует клиенток, ведет дела, помогает с вещами.
Ольга Л., Анастасия П., Ирина Р., Наталья Д., Кира Л., Елена В., Лиана Читинашвили — клиентки Убежища
Дарья Царик — автор
Убежище
ОО "Радислава", общественное объединение, созданное в 2002 году женщинами – жертвами насилия для жертв. Все, кто сюда обращается, надеются на анонимность и рассчитывают на конфиденциальность.
Убежище, шелтер для женщин (и их детей), пострадавших от насилия; четвертый проект "Радиславы".
Убежище для женщин, пострадавших от домашнего насилия. Открылось в мае 2013 года. Благоустроенный коттедж по улице ************, д. 3, Минск, в котором сроком в среднем до полугода пострадавшие женщины, зачастую с детьми, прячутся от агрессоров и под руководством профессиональных психологов, социальных работников и юристов решают основные моменты, сопряженные с уходом от агрессора: психологическая реабилитация, поиск работы, жилья, переписка заявлениями/жалобами с органами в рамках возбуждения административных процессов и уголовных дел, развод
Невзрачный дом стоит на невзрачной минской улице. Металлический забор, десяток-другой яблонь на пяти сотках невозделанной, но досмотренной земли подтверждают заурядность строения, мимо которого проходишь. Дом невзрачен так же, как невзрачны были его обитательницы в момент, когда впервые перешагивали на пять миллиметров провалившийся и слегка подгнивший из-за разницы температур в зиму порог. Их, никаких, серых и стертых, за последние два с лишним года было сто восемь. Сто восемь женщин, над которыми издевались их близкие: били, унижали, насиловали. Большей частью с детьми.
У каждой из четырех комнат, которые занимают постоялицы, есть название: "Оранжевая", "Зеленая", "Розовая", "Бирюзовая" или "В сердечки". За все время работы Убежища ни одна из комнат не пустовала.
Тринадцать спальных мест. Пять сотрудников и два волонтера. Спонсирует Убежище английский бизнесмен Ричард Ла Руина.
Дети убирают игрушки, которые они разбросали во дворе. Все ребята, которые живут в Убежище, не по годам взрослые и самостоятельные, и всегда готовы прийти на подмогу друг дружке. Сын Лианы, когда нужно, присматривает за сыном Анастасии П.
Дети ужинают. Концентрация женщин на квадратный метр пространства выступает гарантом сытости всех жителей дома.
Карина Л., клиентка Убежища ОО "Радислава" для женщин, пострадавших от насилия, умывает сына.
Вечера дети проводят вместе. Каждый вечер — новая игра. На этот раз карты. В доме исключены любые проявления насилия в отношениях между взрослыми и в отношении взрослых к детям. Бить и срываться на детях строго запрещено.
Лиана Читинашвили, клиентка Убежища ОО "Радислава" для женщин, пострадавших от домашнего насилия, каждый вечер просматривает вакансии на планшете и каждый день рассылает резюме. Чуть позже она поделится своими переживаниями: "Я постоянно рассылаю резюме. А оно у меня приличное. В ответ либо отказ, либо игнорирование. И каждый раз я думаю: "Может, я действительно тупая". Последнее время преследует навязчивая идея, что я паразит. Ухожу в себя снова. Стала вспоминать бывшего мужа, и думаю, если у меня ничего не получится… Я даже не хочу слова этого вслух произносить. Понимаю, если я вернусь, это будет все, точка, финиш, похороны сразу. Мне противно об этом думать. Мне страшно об этом думать. Я вспоминаю насмешки его родни, когда я первый раз пыталась сбежать и вернулась: "Ага, у тебя ничего не получилось. Сбежать решила, хах", — сказали мне, проведя ножом перед лицом. У меня в голове сейчас слова эти крутятся".
Мать Карины Л., проживает в Убежище вместе с дочерью. Она не смогла оставить Карину и ее четырех детей в их сложившейся жизненной ситуации. Тамара П. гладит голову внука, который трудно засыпает.
Дети клиенток играют в догонялки, пока их мамы после рабочего дня занимаются своими делами: приготовление ужина, релаксация с книгой, принятие ванны.
Лиана Читинашвили, клиентка Убежища ОО "Радислава" для женщин, пострадавших от домашнего насилия, раскатывает тесто под вареники, которые попросили на ужин ее дети Иванэ, Мариами и Нино. Прошел почти год со дня, в который Лиана Читинашвили с ребятами перенесли немногочисленные коробки с нажитым через порог коттеджа.
Карина Л., клиентка Убежища ОО "Радислава" для женщин, пострадавших от домашнего насилия, с сыном в процессе вечернего туалета рассказывает: "Я про него детям ничего плохого не говорила, против не настраивала. Считаю, что вне зависимости от того, какое у них отношение, плохое ли, хорошее ли, есть к нему, такое пускай и будет. А они (семь, восемь и двенадцать лет) мне говорят: "У нас нет папы". — "В смысле у вас нет папы? Есть папа у вас". – "Тот, кто бьет маму, нам не папа".
Лиана Читинашвили с детьми смотрит фильм.
Лиана Читинашвили, клиентка Убежища ОО "Радислава" для женщин, пострадавших от домашнего насилия, провожает тех, кто приходил в группу взаимопомощи женщин, пострадавших от насилия. Группа собирается раз в неделю в рабочем кабинете на втором этаже коттеджа.
Сцена 1. Кто приходит в Убежище?
Координатор и сотрудники сосредоточились в рабочем кабинете Убежища.
Горбунова
В Беларуси все прямые сервисы для оказания помощи пострадавшим от домашнего насилия не справляются со своей нагрузкой. Это еще при том, что за помощью обращаются менее 10% пострадавших.
Царик
Кто ваши клиентки?
Горбунова
Учителя, парикмахеры, нянечки, бухгалтеры, домохозяйки, маркетологи, визажисты, фермерши, уборщицы, инженеры, студентки, предпринимательницы, пенсионерки,
Маркевич
В Убежище заселяются женщины, в семьях которых уже "букет" из всех видов насилия: систематическое избиение, унижение, сексуальное насилие.
Горбунова
"Не доходят, а доползают", как мы говорим. Случалось, попав в Убежище, пострадавшая сперва была вынуждена обратиться за медицинской помощью.
Казак
Первая наша клиентка не смогла подняться по ступенькам, сразу скорую вызвали. У нее были рыжие волосы. В действительности же оказалось, что она светло-русая, а причина рыжины — йод. Никто и никогда не узнает, сколько черепно-мозговых травм у нее было, потому что агрессор препятствовал ей в обращениях за медицинской помощью, он шел в аптеку покупал бутылочками йод, заливал разбитую им ее голову.
Маркевич
Физическое насилие не всегда видимо. После того как наша клиентка несколько раз обратилась в милицию, агрессор стал избивать ее так, что следов не оставалось. Другую клиентку агрессор душил так, что следов также не оставалось.
Горбунова
Лишнее доказательство тому, что действие осознанное, а не подконтрольное. Не на улице они это делают — за закрытой дверью, без свидетелей. Страхуются, чтобы не попасться. Логика есть, а где есть логика, там здравый рассудок.
Казак
Мы видели все: синяки, переломы, колотые и рваные раны, следы от укусов, проплешины, оттого что супруг выдирал волосы. Мужья систематически мочатся на жен. Или так: один агрессор заставлял свою дочь пить ее же мочу и надавливал ей на глаза, потому что та начала писаться в штанишки. Другой — все время мочился в чашки с напитками, оставленные ею. Одна из последних клиенток рассказывала, что муж в числе прочего ей подмешивал "Виагру" для того, чтобы посмотреть, как это влияет на женский организм. Сексуальный шантаж — одной из клиенток, находившейся в декретном отпуске, супруг ставил условие выдачи денег на еду: только после того как та "обслужит" его. Одна женщина выпивала всегда водки, прежде чем ложилась к супругу в кровать: "Там всякое происходило", — говорила она нам. Сын-алкоголик принуждает пожилую мать ходить вымывать школу, потому что ему нужны деньги на алкоголь. Сын с расстройством психики избивает мать.
Маркевич
Сын Ани П., внук Лены К. — наркоман. Обратились к нам после того как он связал их, всячески измывался на протяжении ночи, заставил съесть денежную купюру, водил лезвием ножа перед лицом и угрожал поджечь дом.
Горбунова
Муж с гранатой в руке будит жену ночью и угрожает взорвать всех. Другой не дает клиентке целую ночь спать: включает свет, будит, насилует. Или разбивает градусники и засыпает ртуть в подушки, и его не смущает, что с мамой в кровати всегда спит ребенок. Имитируют получение жертвой бытовой травмы — разбивает посуду, на осколки толкает партнершу. Бьет ее головой о стену, при этом в руке держит диктофон и кричит: "Что же ты делаешь? Зачем ты себя бьешь". Душат колготками. Тринадцать часов подряд заставляет ее молиться. И все систематично.
Казак
Семейный бизнес, очень благополучные со стороны: несколько машин, дорогая квартира, хорошая одежда. Старший ребенок с девяти до пятнадцати лет полноценно работал в бизнесе отца. За 40 тысяч рублей в неделю. Без права на ошибку. А если ошибался, то отец штапиком со стеклопакета наносил удары по спине. Вся спинка в тонких полосочках. Жена и дети также работали. При этом супруга выживала на пособие маленького, а если денег не хватало, то должна была стоять на коленях и выпрашивать.
Маркевич
Женщина. Беременная. Ее супруг присылает ей фотографии его отца в гробу.
Казак
Дети. Отдельный разговор. У нас клиентка, супруг которой целует их 11-летнюю девочку во все места, аргументируя: "Тебе же можно целовать маленького. А почему я не могу целовать ее во все места?". С Андреем Маханько (председатель правления МОО "Понимание", член комиссии по делам несовершеннолетних при Совете министров Беларуси. — TUT.BY) обязательно пообщайтесь на эту тему.
Царик
Ужасно, но почему не уходят?
Сцена 2. Кто придет на помощь?
В зале Волковысского территориального центра социального обслуживания населения (ТЦСОН) почти два десятка социальных педагогов, два старших инспектора и батюшка.
Ольга Казак и Ольга Горбунова готовятся к выступлению на семинаре по межведомственному взаимодействию в случаях домашнего насилия. Не так давно в городе обнаружили семью: пожилую женщину и ее сына. Он изымал у матери все финансовые средства на алкоголь, а ей отвел место в шкафу, где она проводила большую часть времени. Истощенная бабушка была не в состоянии удержать предложенный социальными работниками стакан воды. Сотрудники ТЦСОНа занялись реагированием, но столкнулись с рядом принципиальных бюрократических проблем, которые в любой другой экстренной ситуации могут стать фатальными для пострадавшего. Потому было принято решение выписать специалистов из Минска: Горбунову и Казак.
Горбунова
Милиция — всегда самая сложная аудитория. Помню, все распинаюсь, распинаюсь перед участковыми, а они в ответ: "Мы все поняли, вы совершаете эмоциональное насилие над нами, отпустите уже на обед".
Казак
У меня было так: комната, полная участковых, я рассказываю, пытаюсь завлечь в диалог — никак, вообще никак. Тишина, сидят, молчат, смотрят, на вопросы не отвечают.
В первые несколько минут Казак и Горбунова показывают видео, на котором Дарья С. рассказывает свою историю. По их мнению, по-другому аудиторию нет шансов зацепить: "Обычно приезжают формальные: их заставили, для них это дополнительная нагрузка. Сплошной скепсис в начале". Завязывается дискуссия.
Сухоцкий
То, что эта женщина говорит, — пятьдесят на пятьдесят. На личном опыте сталкивался уже: "Привлекать я его не хочу, вы его заберите и утихомирьте". Или: "Вы его заберите, но так, чтобы штрафа не дали". Если она говорит, что они через полчаса его отпускали, в реальности, скорей всего, было так: "Вы его попугайте". Милиция не пугало. Пугать — не наше ведомство. У нас привыкли: "Я позвоню, писать заявление не буду, но вы что-нибудь сделайте". У нас правовое государство, у нас есть закон, никаких "что-нибудь".
От автора
Подобный тезис звучал неоднократно из уст милиционеров, в том числе и от Олега Каразея, начальника управления профилактики главного управления охраны правопорядка и профилактики милиции общественной безопасности МВД: "Подавляющее большинство, и тут вы меня не переубедите, административных и уголовных дел так и не доходят до суда по причине встречного заявления самих жертв. Две трети постановлений о прекращении связано с тем, что женщина прощает своего обидчика. Прощают истязания, прощают умышленные телесные повреждения. Частая ситуация. Звонят в милицию: "Муж гоняет вокруг дома, прошу, защитите, приезжайте". Приезжаем, начинают нас выталкивать: "Не трогайте у нас нормальная семья".
Клиентки Убежища, согласившиеся с нами поговорить, разделяют негодование Николая Сухоцкого, однако они не понаслышке знают, что временами в реальности максимум, что агрессор получает после написания заявления — это административный арест или штраф, который к тому же нужно будет платить из семейного бюджета и который ситуацию коренным образом не всегда изменит, а потому понимают, почему подавляющее большинство женщин пишут встречное заявление или идут на мировую в суде.
Ольга Л. (фрагмент из расшифровки разговора)
Его забрали, позже штраф. Но не за то, что меня бил, а за то, что оказывал сопротивление милиции, — около двух миллионов рублей. По тем временам деньги немалые, половина наших зарплат. Какой-то бессмысленный штраф. Он вернулся очень злой. Следующие полгода ежедневно обвинял меня в потере денег. Я была "скотиной" и "сволочью", которая подвела семью. Мысли вызвать милицию больше не возникало. Драки и приставания с его стороны продолжились.
Анастасия П. (фрагмент из расшифровки разговора)
Большинство женщин не вызывают милицию, еще меньшая часть доводит дело до суда, а те, кто доводит, — забирают заявление, так как у них одна лишь цель — напугать супруга. Но я напугать не хотела, я хотела наказания по закону. Суд закончился, ему выписали небольшой штраф. И через неделю произошел новый эпизод. Человек снова поднял на меня руку.
Ирина Р. (фрагмент из расшифровки разговора)
В глобальных случаях, когда были телесные повреждения, обращалась в милицию. Доводила все до суда, где он все опровергал, несмотря на наличие подтверждающих документов. И я должна была еще раз подтвердить, доказать
Горбунова (благодарит за ценный комментарий инспектора и продолжает)
То, что мы имеем сегодня в Беларуси: есть заявление пострадавшей — есть разбирательство, забрала заявление — нет разбирательства. В странах, где было принято специализированное законодательство о насилии в семье, проблему решили ликвидацией такого процессуального элемента, как частное обвинение. Результат: поднял на партнера руку-ногу — понес наказание в любом случае, отзовет/не отзовет, простит/не простит. Прогрессивный закон меняет общество, а не наоборот. Есть основания ожидать, что в 2016 году МВД подготовит вариант с учетом этого принципиального момента.
Самойлов
Через прокуратуру можно, тогда частно-публичное.
Горбунова
Да, если есть зависимое от агрессора положение жертвы или видят, что она отзывает заявление, потому что боится агрессора. Но в наших ситуациях это очень, очень редкая практика, мы с такой не сталкивались.
Богдан (смущенно кидает реплику в дискуссию)
Ко мне тоже обращаются прихожанки, мол, запугайте его.
Самойлов
Все от правовой безграмотности. Если он вас избивает — надо только сказать в милиции, и будут предприняты меры. Но для того чтобы возбудить уголовное дело, к примеру, по истязанию, надо хотя бы два раза пройти судебную медэкспертизу (три судимости административной в течение года приравниваются к уголовной. — Прим. TUT.BY). А с чем мы на практике сталкиваемся? Опять же: "Да, он меня избил, но я не хочу обращаться к судмедэксперту. Вот заберите его сейчас, пускай он побудет у вас, а завтра отпустите. Только не наказывайте! Пальцем помахайте". Мы ведь не за махание пальцем зарплату получаем. 90% вызовов так заканчиваются, плюс к этому большинство случаев заканчивается примирением на суде <…> Одно обращение в милицию! А то ждут до предела, когда уже все. Почему? Не хочешь так жить — надо прекращать, принять реальное действие. Наш закон позволяет без этих всех кризисных комнат, общественных объединений регулировать проблемы семьи.
Социальный педагог
Да! В большинстве мы сталкиваемся с тем, что женщины не хотят менять что-то в своей жизни. И возникает иждивенчество, которое у нас в стране раздуто до невероятных размеров.
Еще один социальный педагог
Если тебя устраивает то, что тебя избивает муж, то пожалуйста! Если не устраивает — разводись, делай что-то!
Пока в аудитории разворачивается классический "victimblaming", когда забывают про ответственность агрессора и общества перед жертвой и накидываются с обвинениями на последнюю, что в принципе стандартно для страны, где домашнее насилие часто воспринимается не как преступление, а как семейно-бытовой конфликт, снимаем с диктофона фрагменты историй клиенток Убежища на тему походов к участковому.
Отвлекаемся от дискуссии. Диктофон.
Царик
Со слов Лианы Читинашвили, ей участковый предложил в шутку "100 грамм" для расслабления, а позже намекнул на интимную близость во спасение: "А супругу бывшему вы объясните, что ваш мужчина работает в милиции, он и отстанет от вас". Осознав, что участковый предлагает мне интимную связь, я вежливо объяснила, что мне сейчас не до мужчин. "Как так? А я слышал, что женщины долго без мужчины не могут", — ответил он".
Наталья Д. (фрагмент из расшифровки разговора)
Да, обращалась я в милицию. Мрак. Сперва хиханьки-хаханьки, мол, не так уж сильно супруг меня и избил. "Послушайте, — говорю, — если бы я пришла и сказала: "Меня избил сосед". Вы бы меня спрашивали, спровоцировала я его — не спровоцировала? Вы бы молча приняли заявление. — Ну, это же ваш муж. Может, вы что-то не так сделали… — отвечает участковый. — Борщ невкусный сварила?" Начал дальше мне рассказывать про "всякое бывает" и что он сам однажды свою девушку ударил сильно, а она потом перед ним извинялась, потому что была неправа.
Кира Л. (фрагмент из расшифровки разговора)
Однажды мне участковый сказал: "Ну это же ваша вина, вы же его выбрали". По словам бывшего супруга, на беседе участковый вместо того, чтобы говорить о последствиях действий, заявил следующее: "У меня в семье тоже многое бывает, но мы же не выносим сор из избы".
Елена В. (фрагмент из расшифровки разговора)
"Вы оба надоели мне. Чего ты от нас хочешь? Разведись", — говорит мне участковый.
Ольга Л. (фрагмент из расшифровки разговора)
В милиции я сказала, что хочу написать заявление касательно того, что он уже не в первый раз предлагает групповой секс с ребенком. Он [участковый] ответил: "Да вы что! Что ему будет? Он же ему ничего не сделал".
Горбунова (фрагмент из расшифровки беседы на группе взаимопомощи для женщин, пострадавших от домашнего насилия)
У нас сегодня на линии новая клиентка. Супруг пришел в совсем ужасном состоянии, ключей у него не было. Женщина не пустила его домой, потому что опасалась за свою жизнь. Он сходил в машину взял то ли топор, то ли молоток. Поднялся, начал выламывать дверь железную, всю ее поцарапал, разбил глазок. Она вызвала милицию. Он, пока они приехали, ушел. Между ней и милицией такой разговор состоялся: "Она: — Ужасно агрессивный человек, боюсь за свою жизнь, посмотрите на дверь, это он так хотел попасть внутрь, чтобы разобраться со мной. Они: — Вы преувеличиваете, надо было дверь мужу открыть, и все было бы в порядке". Это произошло в субботу. В воскресенье он попал в квартиру. И ногами по голове ее избил. Пошла вчера писать заявление. Понятно, что у нее сейчас много телесных повреждений и она все докажет, но кому надо ждать, пока тебя так изобьют? Он ее не только ногами по голове, но и сковородкой. Она реально могла погибнуть в воскресенье. И у них на участке был бы новый труп. Не понимаю, как они не видят этой взаимосвязи, а думают и гадают: что ж это статистика так растет, все же переживают, не понимают что происходит.
Возвращаемся к дискуссии.
Казак
У нас периодически бывает, что женщины терпят, пока бьют их, и идут в милицию только, когда он переключается или озвучивает такое намерение в отношении ребенка. А инспектор по делам несовершеннолетних спрашивает у ребенка: "Ты папу в тюрьму сдавать будешь? Давай, забирай заявление, папку не будем сажать в тюрьму".
Горбунова
Или наглядный пример, когда изнасилованная клиентка приходит к судмедэксперту, а ей он говорит: "Слушай, у тебя столько телесных повреждений, множественные разрывы… Лучше бы ты не сопротивлялась, а хоть расслабилась, чем тебя сейчас штопать-перештопать", — также под руку добавляет.
Кто-то из зала
А слово "развод" им известно? Почему не уходят?
Тишина в аудитории
Фрагмент журнала регистрации звонков горячей линии службы помощи гражданам, пострадавшим от насилия.
Фрагмент журнала регистрации звонков горячей линии службы помощи гражданам, пострадавшим от насилия.
Фрагмент журнала регистрации звонков горячей линии службы помощи гражданам, пострадавшим от насилия.
Фрагмент журнала регистрации звонков горячей линии службы помощи гражданам, пострадавшим от насилия.
Фрагмент журнала регистрации звонков горячей линии службы помощи гражданам, пострадавшим от насилия.
Фрагмент журнала регистрации звонков горячей линии службы помощи гражданам, пострадавшим от насилия.
Сцена 3. Что делать жертве?
Минск, Кирова, 18. "Президент-отель", кабинет 610. Адвокат.
Царик
Почему не уходят? "Первое время я обращалась в милицию, но это бессмысленно, я перестала это делать", по-вашему, есть резон для таких слов клиентки?
Келлер
К сожалению, когда происходят частые, но небольшие избиения, которые можно квалифицировать по УК как истязание, должен присутствовать фактор системы — три и более раз, официально подтвержденных. Иными словами, прежде чем возбудить уголовное дело, жертва должна как минимум три раза привлечь агрессора к административной ответственности за причинение вреда здоровью и умышленных легких телесных повреждений, не повлекших кратковременного расстройства. Уголовные дела возбуждают, но очень редко.
Царик
Вы, наверное, часто слышите, что боятся уйти, потому что агрессор грозится убить или еще чего…
Келлер
Верно! Я сейчас сижу и вспоминаю, что практически каждая клиентка на мой вопрос тоже отвечала: "Убить грозился". Я говорю им: "Он бы вас не убил. Вы могли бы уже как минимум два года быть свободны". Я сказать хочу, что у пострадавших "большое самомнение": неужели они думают, что они такую ценность представляют, что он на самом деле пойдет ее умышленно убивать. Мы сейчас, конечно же, говорим про более-менее адекватных элементов, которым есть что терять. Он будет ее избивать, мучить, оскорблять, насиловать, издеваться. У него есть цель: причинить страдания, подавить волю и сделать по-своему. Умышленное убийство — это когда человек четко осознает, что он хочет лишить жизни другого человека. У агрессора такой цели нет. Это одно из заблуждений, из-за которого женщины в этом аду и находятся. Более того, если бы она с ним развелась, ушла и он с ней что-то сделал, стало бы намного проще посадить его, потому что посадить или привлечь мужа к ответственности — очень сложно, а бывшего мужа — не говорю, что легко, но значительно легче.
Царик
В ситуации домашнего насилия практика заявлений частного порядка — это проблема?
Келлер
Да, это проблема. На примере. Телесные повреждения расследовали, а потом она пришла и сказала: "Я хочу отозвать заявление". По закону имеет право, он же ее муж. А уговорил ли он ее, угрожал ли — мне неизвестно, суду неизвестно. Кому известно? Как они это выяснять будут? Опять же, почему посадить бывшего мужа легче — если вред наносит "экс" и будут установленные факты, заявление отозвать она уже не сможет.
Царик
Декрет № 18 для женщин в ситуации домашнего насилия?
Келлер
Мое мнение: женщина не пойдет заявлять, потому что у нее есть страх потерять ребенка. Этим самым они просто отрезали ей путь для того, чтобы пойти. С моей точки зрения, и так хватает семей, из которых надо изымать детей, и не потому, что там папа бьет маму, а потому, что там детей не смотрят, не кормят, а родители спиваются. Здесь все зависит от наших доблестных органов опеки. Они по сути своей не могут в чем-то хорошо разобраться, потому что женщины, которые там работают, ни разу, ни на секунду не психологи. Это женщины с педагогическим образованием, которые сидят и заполняют бумажки, полагая, что главное — это правильно и вовремя составить бумагу, а вот подумать, откуда и куда что растет, где причина, а где следствие, из них мало кто умеет. Поэтому естественно, что они тоже не бьют в колокола, хотя знают, что матерей избивают, и они прекрасно понимают, что дети являются свидетелями этого насилия, а часто и сами подвергаются.
Сцена 4. Бытовой конфликт или домашнее насилие?
Кабинет поликлиники. Через час у Ольги Казак прием.
Казак просматривает тетрадь, в которую от руки заносит цитаты из рассказов или, как она их называет, "интервью" женщин, пострадавших от домашнего насилия. Всего около двухсот. Около двухсот женских историй с 2001 года, момента, когда организовался первый кризисный центр для женщин и детей в Минске.
Казак
"Когда я была беременна, перестала ходить на работу", — говорят они нам, тем самым подтверждают мировую статистику дебюта насилия в семье во время беременности женщины, либо в первые месяцы после родов. То есть, когда мамочка очень нуждается в партнере, когда она зависима от него физически, эмоционально и финансово. Вы заметили, у многих наших клиенток по три-четыре ребенка?
Царик
Да, это как-то связано с темой?
Казак
Принудительные беременности. Он не позволяет ей регулировать процесс деторождения, чтобы обрести еще больший контроль, пока она находится в изоляции в декретном отпуске: "Хочу еще одного, чтобы ты еще больше принадлежала мне", "Ты мать, ты должна сидеть с детьми дома, пока я зарабатываю деньги".
Евгения Р. (фрагмент из расшифровки беседы)
Он был нормальный, обыкновенный. Хорошо ухаживал, цветы, подарки, записки по дому с ласковыми словами. Звонки, SMS-ки. Я бы никогда не могла подумать, что он способен на насилие. А потом я забеременела, работать не могу, ему приходится содержать меня, родились дети — детей. Он не справляется ситуацией – и началось.
Царик
Чем чревато неразграничивание понятий "бытовой конфликт" и "домашнее насилие"?
Казак
Клиентка до того как получить двенадцать ударов кулаком в лицо, ходила к психологу, который работал отдельно с мужем и отдельно с ней. И как-то по ходу терапии он прописал ей успокоительные и говорил, что она где-то должна быть более податливой, покорной, мягкой, нежной. Клиентки рассказывали, что они чуть ли не годами ходили к психологам, которые убеждали их в том, что у них личностные проблемы, что им нужно подстраиваться под партнера, что им нужно менять свое поведение, если хотят прекратить избиения. От такой горе-терапии женщины загонялись в еще большее чувство вины, когда понимали, что все, что рекомендует психотерапевт, не работает. Они начинали искать причины в себе: что же я опять не так делаю, раз он продолжает меня бить? Наши специалисты до сих пор слабо разводят понятия "конфликт" и "домашнее насилие".
Царик
Так разведите понятия.
Казак
Конфликт — это не домашнее насилие. Насилие в семье — это цикл, состоящий из систематически повторяющихся инцидентов (изнасилование, избиения, психологическое давление), которые со временем учащаются и усугубляются, и периода "медового месяца", который укорачивается. Наши клиентки, все как одна, говорят о том, что если поначалу оскорбления и побои случались раз в несколько лет, то на момент принятия решения заселения в Убежище, это была ежедневная ситуация. Более того, в какой-то момент фаза "медового месяца" вообще прекращается и агрессор больше ни за что не извиняется, потому что она все равно никуда не уходит. Домашнее насилие — это контроль и власть одного человека над другим.
Царик
Медовый месяц?
Казак
Наша клиентка показывала на себе: вот это золотое колье — первый "медовый месяц"; вот этот золотой браслет — второй "медовый месяц"; вот эти золотые кольца и серьги — третий. Фаза "медового месяца" в цикле насилия – это когда после того как он причинил сильное страдание женщине, он просит прощения, конфетки, букетики, машинки, квартирки
Сотрудники Убежища замечают, что примирения, возвраты, просьбы не привлекать к ответственности, отсутствие клиентки на психологических консультациях — все это признак того, что в цикле начался период "медового месяца".
Елена В. (фрагмент из расшифровки беседы)
После первого раза я выкинула его вещи, выгнала его. Он месяц вел себя, как принц. Цветы, подарки, ласка. Простила. А потом все снова.
Казак
Важно понимать, что это не сознательный выбор женщины, потому что временами опускаются руки: ну сколько можно – один раз обратилась, второй раз. При этом процент возвратов невелик. Мы недавно подсчитали, оказалось: за два года работы Убежища всего пять. И ни одного "возврата" без возврата к нам. Агрессоры не меняются без помощи специалиста.
Царик
С "нулевых" процент обращающихся за помощью жертв домашнего насилия в Беларуси немного подрос и составляет сегодня чуть менее 30%. Я знаю, каждый раз в вас что-то умирает, когда вы слышите следующий вопрос, и тем не менее. Почему не обращаются за помощью? Почему не уходят?
Казак
Как эксперт я утверждаю: потому что у нее нет ни физических, ни эмоциональных сил начать хоть какой-то процесс, принять решение. У жертвы домашнего насилия негативная самооценка, ничего хорошего она о себе не думает. Он обвиняет ее во всем: "Ты ужасная мать, ты ужасная хозяйка, ты ужасная в постели, поэтому я тебе изменяю". У женщины не остается ни одного ресурсного состояния, она неадекватно воспринимает реальность.
Она запугана. Уйти — опасно. Вот вам муж одной из клиенток звонил всего один раз. Неприятно было, да? А вы представьте с таким каждый день? Партнер усиливает агрессию и контроль, даже если она к маме собирается. Одна наша клиентка с детьми планировали "побег" к нам не один день: надо было точно рассчитать время на сборы, пока он будет на работе.
Он начинает угрожать. Или он начинает говорить ей: "Ты сдохнешь без меня", "Я тебя по миру пущу", "Ты вернешься в дерьмо, из которого ты пришла". А женщина, помним, общается только с ним и видит себя его глазами. Ко всему прочему он лишает или ограничивает ее в финансовых средствах. Жертва не доверяет никому, не верит, что ей можно помочь. У нее ограниченный доступ к информации.
У каждой новой клиентки мы проводим диагностику и выявляем депрессию, высокий уровень тревоги, суицидальные мысли. Наша клиентка говорит о том, что партнер при ней и детях рассуждал о суициде. Он говорил своей дочке-школьнице: "Послушай, бери свой портфельчик и сигай с пятого этажа, пошла отсюда". Жене, когда они переехали на несколько этажей выше, он, показывая на окно, говорил: "Твоя дорога туда, можешь даже вещи не брать". По итогу, все, на что у женщины в ситуации насилия хватает сил и сознания, — приспособиться. Женщина чувствует цикличность насилия: "Когда он изобьет меня, у меня хоть немного времени появляется передохнуть", — говорит она мне, и я понимаю, что она спровоцировала его на побои: "Лучше плохой конец, чем ужас без конца". Поэтому да, как вы говорите, что-то умирает каждый раз, когда мы слышим: "Это все жуть кромешная, конечно, но почему они не уходят?" Чтобы она хотя бы задумалась о выходе, ее надо переместить из "жути кромешной" в спокойную обстановку. Это и есть основная функция шелтеров.
Царик
А изоляция агрессора, в той же тюрьме — выход?
Казак
Если их просто изолировать, посадить в тюрьму, то все равно рано или поздно придется выпустить. Так? И потом что они? Не уверена, что тот же Сергей не станет домогаться своей дочки, которой к тому моменту исполнится 11 лет, а Юрий не будет избивать новую партнершу. Зато я уверена, что с ними можно работать, я уверена, что у них есть собственные страхи, стрессы, которые они игнорируют. Многие глушат алкоголем, наркотиками. А проблемы есть. Это нездоровые люди. Если прослеживать историю жизни агрессора, то всегда выходит так, что он был либо свидетелем постоянного насилия, либо жертвой. Как правило, жертвой.
Царик
Принудительное лечение?
Казак
Как вариант.
Из переписки в FB между автором Царик Дарьей и Ольгой Горбуновой, координатором Убежища, председателем Правления ОО "Радислава", национальным экспертом ЮНФПА по вопросам противодействия домашнему насилию, организации и управления шелтерами в Беларуси.
Спустя несколько дней Ольга все-таки перезвонила девушке. Та сняла трубку и сказала, что не может разговаривать.
Из переписки в Whats App между автором Царик Дарьей и ее коллегой. Домашнего насилия много, и оно есть везде. Ситуацию можно изменить.
Запись на стене в Facebook на странице Горбуновой Ольги, координатора Убежища, председателя Правления ОО "Радислава", национального эксперта ЮНФПА по вопросам противодействия домашнему насилию, организации и управления шелтерами в Беларуси.
[1] Исследование по оценке ситуации в области домашнего насилия в Республике Беларусь, 2014 год. Проведено ИЧУП "НОВАК" для Фонда ООН в области народонаселения (ЮНФПА) в Беларуси.
[2] Из практики специалистов ОО "Радислава", работающих более 12 лет с женщинами, пострадавшими от насилия.
Читайте также:
Дом и насилие. Одиннадцать портретов — одиннадцать судеб