МОЙ ПУТЬ НА БЕРЛИН
Вместо предисловия. Есть ли в редакции хоть одной белорусской газеты «почётный солдат», штурмовавший Берлин, видевший горящий рейхстаг, — не знаем. Но в нашей «Белорусской военной газете. Во славу Родины» (ранее, в том числе в годы войны, — «Красноармейская правда») такой солдат есть — младший сержант Павел Сафронович Ерошенко. Причём штурмовал он Берлин не с «лейкой и блокнотом» — а с автоматом наперевес и катушкой телефонного кабеля на спине: Павел Сафронович был обыкновенным чернорабочим войны — связистом в артиллерии. Журналистом в погонах станет он позже и фактически случайно…Фронтовик Павел Ерошенко форсировал зимний Одер, прошёл через ад Зееловских высот, через кровавые бои в Берлине — и уцелел. Чудом, просто каким-то чудом — так считает он поныне.
На днях Павел Сафронович зашёл к нам, случайно подошёл к одному из наших компьютеров… — и увидел на мониторе свой наградной лист 1945 года!.. И это тоже, наверное, чудо…
Наутро Павел Сафронович принёс в газету эти заметки…
Имеется у меня в военном информационном агентстве «Ваяр» друг-однополчанин — Е. Н. Сальников. Уже после войны служили мы в одной дивизии — 57‑й гвардейской стрелковой Новобугской. Правда, в разное время. Но общих воспоминаний о дивизии осталось у нас немало. Понятно, что, бывая в «Ваяре», я непременно заглядываю к Евгению Николаевичу.
И совсем недавно он буквально огорошил меня сюрпризом, высветив на экране компьютера орден Красной Звезды и рядом такой текст:
«Из приказа № 034/Н. Действующая Красная Армия.
От имени Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевого задания на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество наградить орденом Красной Звезды младшего сержанта Ерошенко Павла Сафроновича, телефониста 1‑го дивизиона 1029 артполка…».
Какой была моя реакция на это, думаю, читателю несложно представить, окажись он на моем месте. Особенно если учесть, что в годы войны этих бумаг нам никто не показывал и даже не говорил о них. Это было чем-то вроде «военной тайны»: дойти до тебя они могли лишь в том случае, если ты был любимчиком у командира или водил дружбу со штабным писарем. Но я ни той, ни другой возможностью не располагал.
Конечно же, иногда случались, как сейчас говорят, сенсации. К примеру, наколотил старший сержант Коробочкин со своим расчетом хваленых немецких «тигров» и «фердинандов» столько, что удивил высокого генерала, тот громогласно заявил: «Представить к Герою!». И понеслось по подразделениям: «Коробочкину Героя дают». Правда, дали ему только орден Ленина… Но и то была первая награда столь высокого достоинства в нашем артдивизионе.
Захотелось мне тогда найти в компьютере и этот боевой эпизод. Не получилось: слишком скудными сведениями я располагал о Коробочкине. Но вот на сведения обо мне электроника не поскупилась!.. Один за другим следовали наградные листы — на орден, на еще ранее полученную мною медаль «За отвагу». Причем на медаль документ, оказалось, был отпечатан на пишущей машинке, а на орден — писан от руки (правда, красиво, четко).
Но тот и другой с такими подробностями, которые я и сам уже подзабыл. Ну, скажем, описано, как я обеспечивал связь с плацдармом южнее города Франкфурта-на-Одере, неоднократно преодолевая реку на подручных средствах. Было такое… Сам удивляюсь, как мне это удавалось, тем более что плавал я тогда (да и сейчас) как топор. Перебирались через реку, ухватившись за какую-нибудь корягу или льдину, а то и просто топая у берега по дну — как есть, в амуниции и одежде. Естественно, полы шинели стараешься поднять повыше, чтобы не замочить, ибо там, на другом берегу, тебя никто не встретит, не завернет в теплую одежду. Сядешь, как есть, к аппарату — и сразу же в работу. От тебя требовали одного: дать связь бесперебойную. И как можно быстрее. А тебе нальет кто-то в лучшем случае граммов сто-двести «для сугреву», в остальном надейся на себя.
На Висле, которую мы форсировали в зимнюю пору, мне просто повезло. Примерно третью часть переправы я пробежал на полусогнутых по льду. А потом ураганный огонь превратил лед в решето. И пошла сплошная вода… Снизу вода по колено, а сверху отовсюду — яростный огонь. Полз, таща за собой кабель, не высовываясь из воды — только голова из нее торчала, проклинал все чаще встречающиеся полыньи.
Зато на противоположном берегу меня прямо на руки подхватили вместе с катушкой и телефонным аппаратом пехотинцы. Одежду на мне где разрывали, где разрезали. Потом меня в костюме Адама завернули в тулуп, растерли спиртом и хлебнуть его заставили. Думал, что задохнусь… Потом дали и все остальное. Тулуп оставили насовсем. Особенно усердствовал один лейтенант-москвич, сразу же определивший по акценту мою национальность. Дескать, «бульбу спасать надо, а то без нее пропадем». Поговаривали, что тулуп тот был с плеча убитого… Но у меня потом его украли.
А вот история с тем лейтенантом нашла свое продолжение много лет спустя.
Летом 1969 года я вернулся из загранкомандировки в свою родную газету Краснознаменного Белорусского военного округа «Во славу Родины». Редактор полковник А. П. Осика определил меня в отдел пропаганды. Почти в это же время прибыл в нашу газету и новый начальник этого отдела подполковник В. Ф. Изгаршев. Оказалось, мы оба воевали в одной дивизии, что очень нас сблизило.
Как-то за одним праздничным ужином по случаю дня рождения Василия Филипповича — а родился он 9 мая 1926 года — мы оба ударились в воспоминания о войне. Изгаршев вспомнил, как в 1945‑м они всем взводом, которым он командовал, спасали белоруса, чуть не захлебнувшегося в водах Вислы… Я тогда как-то промолчал, стесняясь жены — своей и его, да и не было уверенности, что дело было со мной (как ее нет до конца и сейчас). И уточнить уже не у кого. В. Ф. Изгаршев уже лет десять назад умер…
Однополчане: белорус младший сержант Павел Ерошенко, украинец сержант Владимир Торопатов, русский рядовой Григорий Васильцов. Фотографировал сержант Николай Щербаков, апрель 1945 года