"Гэтыя раны да гроба не зажытыя". Как в белорусской деревне пережили войну - взаправду и в кино

В деревне Броды, что в Березинском заповеднике, в войну сожгли почти все дома. Отстраивались и залечивали раны тяжело и долго. Спустя сорок лет после войны сюда приехала киногруппа, которая собрала массовку и снимала сцену сожжения деревни в церкви. Правда, теперь для "тутэйшых" все было понарошку. Вскоре в прокат вышел один из самых реалистичных фильмов о Великой Отечественной – "Иди и смотри".

Что это за люди, которых мы видим в фильмах о войне? Как складывается их судьба? Говорят ли они свое "верю", когда смотрят партизанское кино? TUT.BY отправился в Броды и познакомился с актерами из народа.

Прыходзьце, будзем снімаць у кіно

Деревенька Броды находится в центре Березинского биосферного заповедника. Чтобы в нее попасть, надо пересечь два КПП, деревянный мост через Березину и проехать по добротной брусчатке, по краям которой – то лес, то живописные болота.

Когда мы подъезжаем, жители Бродов как раз поджидают автолавку.

Машина приехала. Люди "сталага веку" сидят на лавочке, общаются с нами и ждут, когда те, кто помоложе – отоварятся.

Автомобиль ГАЗ с красной звездой на капоте привозит продукты в Броды трижды в неделю: по вторникам, четвергам и субботам. В восьмидесятых, когда в деревне снимали кино, здесь работал собственный магазин.

Кино сюда приехало в 1984 году. Сначала появились уполномоченные киностудии, которые навезли материалов и построили деревянный храм. У деревенских выкупили несколько хат – их предстояло сжечь во время съемок. Шиферные крыши, которые могли попасть в кадр, укрывали тростником. Здесь же, в деревне, в палатках поселились солдаты, которые помогали киногруппе.

– А патом было аб'яўленне: прыходзьце, будзем снімаць у кіно. Ну і жэншчыны з дзяцьмі прыходзілі. Але ж бралі не ўсіх, выбіралі. Напрымер, тры чалавекі стаіць… вот яны выбяруць з трох аднаго – значыць, ён падыходзіць, – рассказывает Александра Стрижень.

Александре Стрижень нынче восемьдесят – во время съемок, выходит, было пятьдесят. Сейчас и с палочкой ей сложно идти по привычной песчаной дороге, тогда же легко "бегала па балоце – крэпкая была".

Александра Григорьевна и муж ее Владимир Брониславович к кинопроизводству в Бродах отношение имели самое прямое. Жена снималась в массовке сама, водила "на войну" двух сыновей и дочку, а муж – "старажэваў" одежду актеров, которая хранилась в местной школе.

– Сын мой, Сірожа, яшчэ ў трэці клас хадзіў, маленькі быў. Снімалі, як немцы білі і гналі дзяцей – тады яго пашкуматалі крэпка! Дык ён патом не ішоў снімацца, плакаў. А я ўсё адно – нахалам вяла. Таму што плацілі грошы, – смеясь, Александра Григорьевна вспоминает, как приобщала детей к искусству.

В одном из болотных эпизодов "Иди и смотри" ей полагалось оплакивать убитого.

– Сложно было плакать?

– Нармальна плакала! Слёзы ў мяне не ліліся, но я плакала: "Сына, сына, а мой сыночак!". Палучалася. У мяне быў чорны шарф у беленькія палоскі. У целевізары як гляджу – дык сябе пазнаю.

Виктор Новицкий, двоюродный брат Александры Григорьевны, на съемках нес портрет Гитлера.

– Дык яму тады нешта лінулі ў ліцо – каб слёзы цяклі. І ён сядзеў і плакаў!

Получалось правдиво, считает собеседница, потому что "самі бачылі вайну". Когда ей было семь, отца убили на фронте. Родительскую хату, что стояла тут же, в Бродах, сожгли.

– У мамы былі я ды сястра. Дык я ўсю мужскую работу рабіла: я і арала, я і касіла – затое і ногі хворыя. Пасля вайны ў землянцы жылі… – Александра Григорьевна теперь не смеется, а плачет. – А гэту хатку я сама пазней строіла. Каб пастроіцца, дзве кароўкі прадалі. А тады глядзім – крыць няма чым! А тут якраз кіно гэта. Ай-ай, дык я дзетак усіх траіх забрала і давай хадзіць – кожны дзянёк, кожны дзянёк. Грошы заробіла.

За сцены, в которых снималась Александра Стрижень с детьми, платили по 5 рублей в день.

Владимир Брониславович и Александра Григорьевна возвращаются домой от автолавки. Сетуют, что вокруг пустые хаты и, наверное, скоро в деревне никого не останется.

В деревне во время съемок картины жили солдаты, которые помогали съемочной группе. Они-то как раз и "одели" крышу.

Александра Григорьевна вытирает набежавшую слезу и показывает клюкой на шифер, который всей семьей заработали не где-нибудь, а в кино:

– Ужо трыццаць гадоў ляжыць!

Как "Иди и смотри" боялись пускать на экраны. Остановленные кадры

Производство фильма "Иди и смотри" (рабочее название "Убить Гитлера") запустили еще в 1977 году. Но чиновники Госкино упорно не хотели утверждать сценарий, несмотря на то, что московского режиссера Элема Климова и сценариста Алеся Адамовича активно поддерживал первый секретарь ЦК КПБ Петр Машеров. На фильм вешались ярлыки: "пропаганда эстетики грязи", "уподобление народа муравьям", "натурализм и смакование". Лишь в 1984 году удалось приступить к съемкам. Тогда в Бродах и появилась киногруппа.

Основой кинофильма стали произведения Адамовича: "Хатынская повесть" и документальная книга "Я из огненной деревни", которыми впечатлился Элем Климов. Действие кинофильма разворачивается в Беларуси, в 1943 году. Главный герой – Флера, который на глазах зрителя из-за войны превращается из подростка в старика. Элему Климову нужен был человек, который сможет пропустить через себя страдания, описанные в сценарии, и он поверил в простого мальчишку из Ленинграда. Сейчас Алексей Кравченко, сыгравший Флеру, – популярный российский актер.

Фильм получил несколько премий на XIV Московском кинофестивале, на международном кинофестивале в Португалии, на XIX Всесоюзном кинофестивале в Алма-Ате. "Иди и смотри" назвали лучшим фильмом года по опросу журнала "Советский экран" в 1986 году.

Предлагаем полистать стоп-кадры кинофильма, чтобы вспомнить.

Главный герой Флера только столкнувшийся с ужасами войны в партизанском отряде.



Флера с подругой Глашей перебираются через болото к острову, где прячутся от немцев местные жители.



Чучело Гитлера, которое сделали люди, укрывшиеся на острове среди болот.



Жителей деревни гонят к церкви.



Массовка в церкви. Несмотря на то, что все понимали, что это игра, некоторые боялись: а вдруг взаправду сожгут эти киношники?



Немецкие солдаты в ожидании сожжения.



Кадр с пылающей церковью.



В последних кадрах чудом спасшийся главный герой расстреливает портрет Гитлера в луже. Зритель видит на портрете проходящую в обратном порядке нацистскую хронику, звучит "Реквием" Моцарта.



В конце этого эпизода мы видим Гитлера-младенца. В него Флера выстрелить не решается. Литературовед Юрий Карякин расценил это как "великую метафору гуманизма": "Что это? Победа? Или поражение? Так или иначе, последний эпизод остается загадкой. Безусловно только одно: даже предельная, нечеловеческая жестокость и злоба не в силах погубить жизнь в ее истоках".



Флера в последних кадрах фильма. После окончания съемок даже ходили слухи о том, что молодой человек помешался на съемках и поседел "по-настоящему".

Кино и немцы. Быт деревни в дни кинематографа

Лидия Шабловская в пору съемок "Иди и смотри" работала в магазине. Наплыв покупателей для их маленькой деревни тогда был невиданным.

– У мяне столькі было людзей, столькі работы! Столькі народу нада было прадуктамі абяспечыць. Смятану цяпер жа ў баначках возяць, а раньше вазілі флягамі. Дык салдаты прыбягуць і гавораць: "Мы флягу цэлую забером!" Пранікі, канфеты, пячэнне бралі... І віно, і водку ваенныя глушылі – дай бог! – вспоминает жительница Бродов.

Съемочная группа Элема Климова напряженно работала.

– Бывала, утрэчкам начынаеш уставаць – туман, а яны ўжо ходзюць, у рупар гавораць.

Местные жители рассказывают, что в съемках участвовали люди, которые в жизни говорили по-немецки. Их в Бродах недолюбливали:

– Прыйдуць, бывае, у магазін – дык аж нешта па кожы… – морщится Лидия Шабловская.

Роли немцев исполняли и литовцы. Пожилые женщины вспоминают Василия Васильевича, "здаравяку-літоўца".

– У кіно немцы ўродзе бы забіралі ў людзей кароў, цялёнка…. Дык Васіль Васільевіч цялёнка на шыю павесіў – рукамі ўзняў і нёс!

Анатолий Новицкий

Анатолий Новицкий играл полицая. Его снимали, когда сжигали церковь.

– Перад эцім, каб заганяць у цэркаў людзей, мне далі карабін. І там былі бабкі. А я яшчэ спецыяльна гавару ім: "Ну знаеце што... гарэлка ёсць?" Не. "Ах не? Дык буду вас біць і нагамі, і рукамі, і мясіць, і папалю – я ж паліцай!". Бабулі: "Дык мы ў міліцыю заявім". Кажу: "У якую міліцыю? Я ж сам паліцай! Шчас буду страляць". "Ай, сынок, дам табе бутэльку, каб толькі не страляў!"

Кинематографисты нарушали размеренную жизнь Бродов, как оказалось, не раз. Здесь, к примеру, снимали "Люди на болоте" (по роману Ивана Мележа) и уже в 1989 году – кинофильм "Круглянский мост" (по повести Василя Быкова). Когда снимали последний – подорвали старый, добротный мост через Березину, что неподалеку от Бродов. Киношники пробыли в этой местности несколько дней, взорвали мост – и уехали.

Мост, который построили взамен взорванного "круглянского", мощные сваи которого еще торчат из воды чуть в стороне. Впереди на мосту – КПП Березинского заповедника.

–Там такія былі ўзрывы! Апанасу ў хаце вокны закрывалі – каб толькі сцёклы не павылеталі. У нас патом доўга маста не было… Так і жылі: на лодцы перапраўлялісь ці палкі якія клалі.

К фильму "Иди и смотри" у местных жителей претензий не наблюдается. Кроме того, что показывают его редко.

Гэта ж, што ў кіно, было ў вайну, праўда было

На сожжение бутафорской церкви пригнали "дужа многа" людей. Главная улица Бродов тогда, в восемьдесят четвертом, будто вернулась на сорок лет назад.

– Напрымер, ад гэтай точкі гналі людзей і сабак па краях. Дык людзі беглі, падалі, пераскаквалі цераз других. Хто слабейшы – валяўся, – рассказывают о съемках пожилые женщины.

– Не страшно было в таком сниматься?

– Страшна. Серца балела – мы ж ўсё гэта відзелі. Яно і цяпер баліць. Гэтыя раны да гроба не зажытыя. Гэта ж, што ў кіно, было ў вайну, праўда было! У нас, у дзярэўні Асавы, ў пуню загналі жывых людзей і палілі. А людзі так плакалі – божа-божа! Дзярэўня Чупары – тожа палілі жывых. Разліцця – спалілі жывых. Валокі – жывых спалілі, – говорят уже про реальность, которая порой куда страшнее кино.

Лидия Шабловская прибегала из магазина – посмотреть издалека на сцену с церковью. Помнит, что позади постройки стоял грузовик, куда выпускали людей через второй, невидимый для зрителя, вход. Помнит, как страшно в церковь "ухали огнем".

Глафира Стрельчонок снималась как раз в горящей церкви.

Разговаривает Глафира Стрельчонок с нами, сидя под иконами, на столе лежат купленные к Пасхе яйца. Она подтверждает: кино вышло очень похожим на жизнь.

С нами она делится не столько впечатлениями от съемок, сколько историей собственной жизни, которая сама по себе – еще тот сюжет.

Родилась в 1931 году. Еще до войны с немцами в семье случилась большая беда – отца Глафиры Степановны "рэпрэсіравалі занішто". Ей тогда было пять, как отца забирали она запомнила. Расстреляли сразу, в тюрьме не сидел. Враг народа.

Потом было страшно в войну. Глафира Степановна вспоминает, как вместе с братьями и сестрой копали ямы, маскировали их дерном.

– Мы лазілі туды хавацца. Раз палезлі – аай, немцы, аай, немцы! Дык мы ўсе як кінуліся, як пабеглі. Дзве нядзелі бегалі, а як вярнуліся да маці, то яна кажа: ай, дзеткі мае, я ж думала, што вас ужо пабілі, а вы жывыя, і цялушкі нашыя жывыя! А на другі дзень зноўку: ааай, немцы, ааай, немцы! Мы разбегліся… І каровак гэтых забралі, і маму і сястру забілі...

Глафира Степановна осталась с родным и двоюродным братьями. Подростки после войны сложили маленький дом: мама когда-то предусмотрительно разобрала с детьми "клець" и припрятала материалы в лесу. Так и говорила: "Можа застанецца хто – дык будзе дзе жыць".

Когда выросла, одна из бед напомнила о себе. Отца реабилитировали, а на адрес колхоза прислали "помощь".

– Мяне вызвалі і гавораць: во столькі вам прыйшло дзенег. А я сказала: я гэтыя дзеньгі не вазьму. А сама толькі думаю: каб хаця не заплакаць. Я без бацькі расла, майго бацьку занішто расстралялі – і мне вашыя дзеньгі цяпер не нада. Каму хочаце – таму аддавайце.

Что до войны – то Глафира Степановна говорит так:

– Не дай бог! Каб яе ня відзець і ня чуць – гэтай вайны!

В "Иди и смотри" целый эпизод посвящен старушке, которая в кадре не произнесла ни слова, но образ ее остается в памяти. Перед уходом из сожженной деревни три полицая выносят прямо на кровати единственную избежавшую пожара старую женщину. Они несут кровать, потом ставят на землю, отпускают сальную шутку и уходят, бросая ее на улице пылающей деревни. Снималась здесь Федора Тарасевич.

Скриншот из кинофильма "Иди и смотри".

– Па кіно трэба было, каб хворы быў чалавек. Хадзілі па хатах, шукалі. А Федора Парфёнаўна і праўда бальная ўжо была. Дык, знаеце, на дочку яе патом гаварылі людзі, што дала "здзеквацца" над бальной... – вспоминают жительницы Бродов.

Девочка, которая не боялась

По словам местных жителей, именно тот, похожий на местную легенду, Василь Васильевич, снимался в коротком, но шокирующем эпизоде. По сюжету немцы разрешают из церкви, которую вот-вот зажгут, выйти тем, кто без детей. Не выдерживают и вылезают из церковного окошка обезумевший от ужаса главный герой Флера и женщина – с сыном лет трех. Высокий "немец" хохочет над женщиной, хватает мальчугана. И как котенка – легким движением руки зашвыривает обратно в церковь. Убитую горем мать оставляют в живых.

На роль мальчугана перепробовали многих, но все дети боялись этого эпизода и не хотели сниматься. Не побоялась только Наташа Игнатович, которой было тогда четыре года.

Мама Наташи Игнатович, Леонарда Николаевна, показывает черно-белые фото: Наташа ходила на съемки вместе с бабушкой. Когда мать узнала, в каком эпизоде снимают дочку, прибегала к съемочной площадке следить за происходящим.

– Страшна было глядзець. Адзін паклаў Наташу на калені – як будта хрыбёт пераламаць… І ёй жа нада плакаць, а яна крычыць: "Баба! Вун настаўнік ідзець". І тады с'ёмка ўжо ня йдзець, нада перарабляць. Яе затое многа раз і перакідвалі.

Коротко стриженая девочка в центре снимка – Наташа. Возле Наташи с левого края кадра – ее бабушка. Во время съемок массовки Фото из семейного архива Леонарды Игнатович.

Леонарда Николаевна говорит, что Наташа так и не заплакала в кадре. Зато плакала мама девочки. 

– Тады гляджу, куды яны яе перакідаюць маю дачушку. Як увідзела, што нічога такога апаснага няма, што кідаюць на пакрывала, дык я маленька успакоілася.

– А платили сколько?

– Каму тры рублі, каму пяць рублей. А маей ужо дзяўчыне – снімаць было цяжэй – дык ёй па 25 рублей плацілі.

Маленькая и смелая артистка из Бродов с тех пор успела вырасти и стать мамой двоих детей... Дочь Леонарды Николаевны погибла в аварии около пяти месяцев назад. Ей было чуть больше тридцати.

Леонарда Игнатович, которую односельчане называют "Лёлька", проводит рукой по вырезкам из журнала "На экранах", где была большая статья о премьере кинофильма и показывает: на одном из фото – "немец" держит на вытянутых руках ее Наташу.

Сейчас женщина воспитывает внучку и внука, старается сдерживать слезы и радуется, что в прошлом году успели вместе с дочкой набрать грибов рано поутру и вернуться в Броды вовремя – по телевизору показывали "Иди и смотри". Тогда же увидела фильм, в котором сыграла мама, и дочка Наташи – Маргарита.

Леонарда Игнатович с внучкой Маргаритой. Девушка учится в 10 классе и пишет стихи, в том числе – о войне.

Леонарда Николаевна добавляет, что время съемок для их деревни было интересным. После этого фильма простой женщине Леонарде прислал открытку к Новому году поэт-песенник Илья Резник, удалось пообщаться и с Алесем Адамовичем.

– Мы з ім во так як з вамі сядзелі, з Алесем Адамовічам. Ён як памёр, дык я аж заплакала – таму шта відзела чалавека, абшчаліся.

Когда "Иди и смотри" был отснят, жителей Бродов и других деревень, откуда массовка стекалась на съемочную площадку, отвезли на автобусе в клуб в Нивках и показали кино. Они смотрели войну. Войну, которую помогли воссоздать режиссеру и актерам. Узнавали своих соседей: в старых ватных фуфайках, в "дзеравенскай" одежде, которая на тот момент почти не изменилась с сороковых:

– Глядзелі і плакалі.

Внимание! У вас отключен JavaScript, ваш браузер не поддерживает HTML5, или установлена старая версия проигрывателя Adobe Flash Player.

Открыть/cкачать видео (28.59 МБ) Рассказ о фильме "Иди и смотри". 1985 г. Сцен. Адамович А., реж. Ефремов А., опер. Бетев А. 
Предоставлено Белорусским государственным архивом кинофотофонодокументов.

Особенности съемок. Интересные подробности от создателей "Иди и смотри"

TUT.BY пообщался с двумя белорусами, которые работали на съемочной площадке "Иди и смотри". Они рассказали нам о том, как добивались эффекта реализма при создании грима и декораций.

Леонид Осиненко, в "Иди и смотри" был заместителем директора картины. Говоря простым языком - начальником съемочной площадки.

Александр Журба, в киноленте Элема Климова работал художником-гримером

И для Леонида Осиненко, и для Александра Журбы приглашение работать в "Иди и смотри" стало неожиданным. Осиненко сорвали с другой киноленты, Журбу – вызвали из отпуска. Последний даже отказывался от участия, честно признаваясь режиссеру, что партизанского кино с него хватило. Убедила фраза Климова: "У вас много партизанских фильмов снято, но это не фильмы, а макулатура. Мы снимем настоящий партизанский фильм".

Хронология – чтобы не соврать

"Иди и смотри" снимался в хронологическом порядке. Режиссер таким образом помогал Алексею Кравченко, сыгравшему главного героя, лучше вжиться в роль, будто пережить описанное в сценарии. Чтобы молодой человек, непрофессиональный актер, смог справиться со стрессом, с ним работали психологи из Ленинграда. Они консультировали Алексея перед особенно сложными сценами.

Съемки начались в феврале, а закончились аж в декабре. Основной базой для кинематографистов стала деревня Броды в Березинском заповеднике, работали и на натурной площадке "Беларусьфильма" в окрестностях деревни Каменка. Леонид Осиненко вспоминает, что пока были в командировке в Бродах, ко многим приезжали жены – в свободное время ходили в лес собирать ягоды.

Снимаются первые кадры фильма. Фото из архива Леонида Осиненко

Тщательный выбор костюмов

Элем Климов был необыкновенно требовательным к деталям.

– Вы знаете, как костюмы выбирали? Снимут класс школьный, набьют туда ящиков с костюмами. Посредине актер стоит, надевают один, второй, пятый, десятый костюм – не то. Тут же сбрасывают. Получается посреди комнаты гора костюмов, которые не подошли. А в работе тоже такой требовательный! С актеров все выжимал, – рассказал Александр Журба.

Алесь Адамович, который тоже постоянно был на площадке, однажды устроил скандал из-за офицерского пояса – им костюмер подпоясала второпях девочку в массовке. Мол, кто позволил бы девочке носить ремень, который впору лишь командиру? Конечно, среди других людей, снимавшихся в массовке партизанского лагеря, эта девочка могла и вовсе в кадр не попасть. Но правда дороже.

Костюмер Семенова. Дружеский шарж Александра Журбы.	Художник Петров. Дружеский шарж Александра Журбы.

Реалистичным старались сделать все. Есть эпизод, где голодные Флера и Глаша, едят борщ, который нашли у Флеры дома. Режиссеру хотелось, чтобы над едой роились жирные здоровые мухи. Реквизитор Михаил Давидович специально для этих кадров сачком ловил мух, которые летают экскрементами. И выпускал перед камерой.

Поездки гримера в ожоговый центр

Александра Журбу дважды возили в Интститут Вишневского в Москве, в ожоговый центр. Видел там людей с сильными степенями ожогов, заживающие раны, шрамы – все запоминал, чтобы потом суметь повторить в гриме. И все равно угодить режиссеру, требующему максимальной реалистичности, было непросто. Помнит сложный грим, который наносил несколько часов: нужно было показать обгоревшего человека. Элем Климов оценил работу и... заставил переделывать. Для гримера, проработавшего на десятках военных кинолент, это было оскорблением:

– Сначала я возмутился и отказался делать заново, потом художник фильма, Петров, меня все-таки уговорил. Переделали… Этот деревенский мужик, Казик, не знаю сколько отмывался от "ожогов": там и пластика была, слоями, и сажей заделывали...

Кровь бутафорская, кровь со скотобойни и даже человеческая

Тщательным был подход к "кровяным делам". Проще всего было получить "мосфильмовскую" кровь. Но она плохо отмывалась с кожи и приобретала ненатуральный малиновый оттенок. Элем Климов доставал качественную кинематографическую кровь в Венгрии. К тому же, заказывали и настоящую кровь – со скотобоен. Использовали в "Иди и смотри" и человеческую кровь. С пунктов переливания привозили кровь с вышедшим сроком годности.

На лице Алексея Кравченко – пластика. "Она стягивает лоб и кажется, будто после увиденного через какое-то время лицо у героя постарело. Губы делались как будто с ободранной кожей, а глаза немножко безумные – это линзы ставились", – объясняет гример.

Смерть коровы

В одной из сцен партизаны уводят из села корову, а потом в эйфории начинают доить ее прямо в поле. По сюжету немцы обнаруживают их и начинают стрелять, убивая животное. Участники съемочной группы вспоминают, что эпизод с коровой снимали на полигоне в Борисове.

Скриншот из кинофильма "Иди и смотри"

– Вечером в корову начали стрелять трассирующими пулями. И мне до сих пор в глазах стоят полоски от этих пуль. Одна пуля корове попала в бок – она до утра мучалась с этой раной. Утром снова надо было снимать... И у коровы уже не шла кровь из бока. Я брал донорскую кровь и выливал корове на бок. Еще одну корову на моей памяти убили на съемках фильма "Люди на болоте". Обе перед глазами стоят, – рассказывает Александр Журба.

Уйти, не дождавшись конца съемок

За несколько дней до конца съемок два художника-гримера ушли с картины. Александр Журба и Софья Михлина не выдержали дотошности Элема Климова и требований к реалистичности картины, которые он предъявлял.

Журба был уверен: за ссору и уход с киноленты Климов не выпишет на его имя премии. Но премии его не лишили. А она была приличной – 900 рублей, что почти в четыре раза больше его тогдашней зарплаты. На одном официальном мероприятии после премьеры Климов подошел и примирительно похлопал гримера по плечу. "Вместе с требовательностью, я думаю, он был еще и справедливым", – заключает Журба.

Съемочный процесс. Помимо оператора мы видим (слева направо) Леонида Осиненко, Элема Климова, Алексея Кравченко и Евгения Крыжановского, исполнивший роль партизана.



Есть сцена, где Флера и его подруга Глаша благодаря лесному дождю на время забывают, что вокруг – война. Вот этот самый дождь – дело рук начальника съемочной площадки.



Леонид Осиненко с Элемом Климовым.



Главный художник картины Петров и другие сотрудники съемочной группы несут деревца для декораций.



Элем Климов, Александр Журба и Алексей Кравченко во время работы над сценой, в которой Флера моет партизанский котел.