«НУ, ЗДРАВСТВУЙ, КИРИЛЛ!»
Прославленному партизану и труженику белорусской нивы Кириллу Прокофьевичу Орловскому на протяжении всей его жизни давалось много разных служебных характеристик. Но именно эта, данная в 1920 году, когда он партизанил в Западной Белоруссии, в наибольшей степени характеризует его как разведчика: «Боевой, храбрый, испытанный, вполне надёжный и преданный работник, человек, обладающий природным умом организатора…».
В самый разгар военного лихолетья в своем заявлении от 6 июля 1944 года на имя И. В. Сталина по поводу необходимости получения госкредита для организации в родных, разоренных войной краях высокорентабельного колхоза Кирилл Прокофьевич писал:
«…Разрешите на несколько минут задержать Ваше внимание, высказать Вам свои мысли, чувства и стремления.
Родился я 18 января (по новому стилю 30 января) 1895 года в деревне Мышковичи Кировского района Могилевской области в семье крестьянина-середняка. До 1915 года работал и учился на своем сельском хозяйстве в деревне Мышковичи.
С 1915 по 1918 г. служил в царской армии в качестве командира саперного взвода. С 1918 по 1925 год работал в тылу немецких оккупантов белополяков и белолитовцев в качестве командира партизанских отрядов и диверсионных групп. Одновременно четыре месяца воевал на Западном фронте против белополяков, два месяца — против войск генерала Юденича и восемь месяцев учился в Москве на 1‑х Московских пехотных курсах командного состава.
С 1925 по 1930 год учился в Москве в Комвузе народов Запада. С 1930 по 1936 г. работал в спецгруппе НКВД СССР по подбору и подготовке диверсионно-партизанских кадров на случай войны с немецко-фашистскими захватчиками в Белоруссии…».
Да, в 1921–1925 годах К. Орловский вместе со своими боевыми друзьями С. Ваупшасовым, А. Рабцевичем, В. Коржом, И. Романчуком, В. Шпаком, С. Янушкевичем, С. Куленем и другими патриотами участвовал в партизанской борьбе по линии «активной разведки» разведуправления РККА против польских захватчиков в Западной Белоруссии. Тогда, возвратившись с первого боевого задания, Корж и сказал впервые своему боевому другу: «Ну, здравствуй, Кирилл!»…
В мае 1930 года, после окончания коммунистического вуза, Орловский приехал в Минск. Здесь ему вместе с С. Ваупшасовым, В. Коржом, А. Рабцевичем и А. Спрогисом было поручено ответственное задание: возглавить подготовку партизанских кадров на случай войны и временной оккупации агрессором советской территории.
Яркой страницей в биографии Кирилла Орловского стала испанская эпопея. В числе более чем 40 тысяч антифашистов‑интернационалистов из 55 стран мира он вместе со многими советскими бойцами участвовал в борьбе против фашистских мятежников генерала Франко на стороне Испанской Республики. Орловский был советником в интернациональных разведывательно-диверсионных отрядах (герильерос). С небольшим отрядом в 12 человек Орловский под псевдоним Стрик прошел по тылам Франко сотни километров, взрывая по пути мосты, пуская под откос эшелоны, громя тыловые гарнизоны противника. Бойцы-испанцы очень любили и уважали своего командира за его острый ум, умение молниеносно ориентироваться в самой сложной обстановке.
Как-то раз во время выполнения разведывательного задания его выручил верный друг Василий Корж, вовремя подоспевший со своим интернациональным отрядом на помощь. Позже он вспоминал: «Ко мне из темноты поднялся человек, который был роднее брата, — Кирилл Орловский. Только на это его и хватило. Он буквально упал мне на руки:
— Ранен я, Вася. Много крови потерял. Вот уже неделю, как маковой росинки во рту не было.
Подбежали товарищи из моей группы.
— Нас двое ранено, — продолжал Орловский, — идти я не могу, да и тот тоже.
— Берите раненого, — приказал я. — И за мной.
Кириллу я коротко бросил:
— А ну-ка, давай мне на закорки. — Так на спине и пронес Кирилла Прокофьевича километров десять»…
Стремительно пролетели огненные годы. И вот небольшая спецгруппа «Соколы» 4‑го управления НКВД СССР во главе с Орловским в конце октября 1942 года приземлилась на парашютах в районе Выгоновского озера в Барановичской области. Перед группой были поставлены сложные и ответственные задачи: вести постоянную разведку и сообщать в Центр сведения о размещении воинских частей и аэродромов противника, о строительстве складов, оборонительных сооружений, о политических и экономических мероприятиях врага и особенно о возможной подготовке нацистов к химической войне. Кроме этого, «Соколы» должны были проводить диверсии на железных и шоссейных дорогах…
А потом в первой половине 1943 года в пинских лесах при весьма драматических обстоятельствах судьба вновь свела Василия Коржа с его давним боевым наставником и другом Кириллом Орловским.
Дело было так. Доктор Пинского партизанского соединения Николай Воронович доложил Коржу (Комарову), что в санчасть привезли нового раненого из другого отряда. Под наркозом он срочно сделал ему вторичную операцию на обеих руках. Первая операция была, очевидно, месяц назад. А когда раненый после операции очнулся, то первым вопросом его был такой: «Кто ваш командир?». Воронович сказал, что Комаров. Орловский очень обрадовался и прошептал: «Да мы уже встречались в пинских лесах. Скорее давай сюда моего Василя, доктор!». Тот спросил, как доложить командиру, кто его видеть-то хочет. В ответ услышал: «А скажи-ка ему, что «некто» Аршинов спрашивает».
И тут Коржа словно током ударило: «Аршинов! Да это же подпольный псевдоним Орловского в ту пору, когда он в двадцатые годы был командиром партизанского отряда в «Кресах Всходних». Как был, в гимнастерке, выскочил он из штабной землянки и побежал к медсанчасти. Воронович едва поспевал за ним…
Перед Коржом лежал человек с бледным, осунувшимся лицом и забинтованными руками. Один из самых близких ему людей на земле. Василий Захарович склонился над Орловским. Глаза их встретились:
— Здравствуй, Кирилл! Наконец-то!..
После небольшого обмена репликами между давними друзьями доктор отстранил Коржа от Орловского и быстро приложил стетоскоп к груди Кирилла Прокофьевича, послушал учащенное дыхание и сказал:
— Больной! Больше вам нельзя говорить и волноваться, — и довольно бесцеремонно выпроводил Коржа из медсанчасти. Василий Захарович лишь коротко бросил ему:
— Ты мне регулярно докладывай, как он. Понял?
— Понял, Василий Захарович!
Минут через пятнадцать Корж узнал от Вороновича, что Кирилл Прокофьевич уснул и раньше завтрашнего утра не проснется.
Утром он застал Орловского чисто выбритым. Его «здравствуй» прозвучало уже гораздо громче, и Корж обрадовался, уловив в этом слове присущий Кириллу Прокофьевичу задор. Тот улыбнулся и, хитро сощурив глаза, сказал:
— Выходит, по всем статьям обскакал ты меня, Василь. Я всего-навсего командир отряда, как и был двадцать лет назад, а ты — командующий целым партизанским соединением?
Корж тоже улыбнулся, шутливо замахал руками, мол, «что ты, что ты!», и попросил Орловского рассказать о себе. Тот хотел было приподняться в постели, но снова опустился на подушку: слаб был еще. Говорил неторопливо.
После Испании по болезни он был вчистую уволен из органов НКВД. Однако, подлечившись, вопреки всем докторам-пессимистам вновь вернулся в строй и выполнял различные разведывательные задания, в том числе в Китае.
В Великую Отечественную войну он в 1942 году был заброшен в тыл врага в качестве начальника оперативной группы 4-го управления НКГБ СССР «Соколы». А 17 февраля 1943 года группа во главе с Кириллом Орловским уничтожила главного комиссара Барановичей Ф. Фенса, гебитскомиссара Барановичской области Ф. Штюра, двух комендантов полиции и нескольких солдат, захватив при этом важные документы, оружие.
В том лесном бою Кирилл Прокофьевич был тяжело ранен. Произошло это так. Местный лесник Халецкий сообщил, что рано утром по заозерному большаку на кабанью охоту может поехать со своей свитой сам Кубе. Старик лесник должен был встретить его в своем урочище. Орловский, который в это время лежал в жару на нарах землянки, задумался, как быть. Основные силы отряда находились на другой важной операции, но и этот случай нельзя было упустить.
Кирилл Прокофьевич поднялся и приказал собрать остатки сил отряда. Он решил повести их на большак и устроить там засаду. Долго пролежали партизаны в сугробах. Колючий мороз пробирал до костей. Невольно закрадывалась мысль, что фашисты вообще не появятся. Но вот послышались голоса, и на дороге показались всадники. Потом из-за поворота вынырнули роскошные, покрытые коврами и мехами сани. В них, развалившись, сидели нацистские начальники. Напряжение возрастало. Вот-вот будет дан заветный сигнал…
Но Орловский этого сигнала так и не дал. Ведь по дороге неслось до полусотни всадников, хорошо вооруженных. В стороны были наставлены автоматы, ручные пулеметы. Враг настороже. Лучше уж остановить его, когда он, повеселившись, подвыпив, будет возвращаться с добычей обратно. Тогда нацисты свою бдительность точно снизят.
Так оно и произошло. Гитлеровцы, удачно поохотившись и изрядно налакавшись шнапса, были беспечны. Орловский, увидев санный поезд, приказал открыть огонь и под звуки выстрелов побежал вдоль дороги. Он разыскивал того, кто ему был всех нужнее. Вот он! Ошибки нет! Это он! Немецкий генерал! Кирилл Прокофьевич, ослабев после болезни, бежал с трудом. Собравшись с силами, он метнул связку толовых шашек с капсюлем-детонатором. По усилившемуся смятению на месте взрыва понял, что метнул удачно, и приготовился бросить вторую связку.
То, что произошло дальше, Орловский описывал так: «…Я был ранен в момент метания заряда. Фашистская пуля попала в детонатор моего заряда, отчего произошел преждевременный взрыв в моей руке. Это очень редкий случай». Командир отряда упал у дороги, точно в омут провалился. Вытащил его из пекла боя старый друг по интернациональному отряду испанец Хусто Лопес.
Очнулся Орловский уже в партизанской землянке. Возле него хлопотал врач. Первым, что спросил у него Кирилл Прокофьевич, было:
— Убит? Ну, что вы молчите? Убит?
— Убит наповал, — поспешил заверить его врач, хотя это было и не совсем так.
После этого Кирилл Прокофьевич снова впал в беспамятство. Правая рука, оторванная по локоть, висела как чужая. Повязка, пропитанная кровью, обледенела и стала твердой. Ладонь левой руки с перебитыми пальцами посинела и тоже кровоточила.
Потом было несколько мучительных операций, проведенных в партизанской землянке с помощью обыкновенной ножовки. Другого «инструментария» у партизан-орловцев попросту не было. Так Кирилл Прокофьевич лишился правой руки и пальцев на левой. Больше уж ему не держать оружия. Теперь без помощи боевых товарищей он не мог ни одеваться, ни умываться, ни есть.
— Вот так, Василь, — закончил свой невеселый рассказ Орловский. Ну и что теперь скажешь? Кончилась моя жизнь партизанская? А?
Василий Захарович посмотрел на него внимательно, усмехнулся грустно, а потом как на духу твердо ответил:
— Вот и «приплыли»?! Мы же с тобой старые солдаты-партизаны, Кирилл. Обманываться не привыкли. Положение, конечно, тяжелое, но не безнадежное! Вот отправим тебя самолетом, подлечишься в Москве, а потом опять за дело.
— А что и самолеты у вас садятся?
— А то! На Червоном озере есть партизанский аэродром!
…До конца августа 1943 года командовал Кирилл Прокофьевич своим отрядом, участвовал в боевых операциях. Затем был отозван на Большую землю. А 21 сентября из Москвы в Машуковские леса, где дислоцировался отряд, пришла телеграмма: «Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 сентября 1943 года за успешное выполнение специального задания правительства Роману (псевдоним К. П. Орловского) присвоено звание Героя Советского Союза».
Из заявления Кирилла Орловского на имя И. В. Сталина:
«…К моральному удовлетворению я глубоко убежден в том, что у меня имеется достаточно физических сил, опыта и знания для того, чтобы еще принести пользу в мирном труде…
Если бы правительство СССР отпустило кредит в размере 2.175 тысяч рублей в отоваренном выражении и 125 тысяч рублей в денежном выражении, то я бы на моей родине, в деревне Мышковичи Кировского района Могилевской области, в колхозе «Красный партизан», до 1950 года добился бы… валового дохода не менее трех миллионов рублей.
…Поэтому прошу Вашего указания, товарищ Сталин, о посылке меня на эту работу и предоставлении просимого мною кредита. Если по данному заявлению возникнут вопросы, прошу вызвать меня для объяснения».
Орловский оправдал доверие: в трудные для Беларуси послевоенные годы он начал руководить своим знаменитейшим колхозом «Рассвет», о котором через десять лет узнал весь Союз. За свой воистину титанический труд он был удостоен в 1965 году звания Героя Социалистического Труда.
Дважды Герой! К этому Кирилл Орловский пришел благодаря тому, что брал на себя самое трудное бремя во имя общего блага. Он знал истинную цену славы и ревниво оберегал честь ветерана-чекиста, партизанского и колхозного вожака. За долгие годы ратной службы своей Кирилл Прокофьевич имел множество псевдонимов: Ваня, Артем, Аршинов, Муха-Михальский, Стрик, Вань Чжу, Роман, Безрукий… И за всеми этими именами стоял мужественный, незаурядный человек с железной волей, без остатка отдавший себя людям. Всего на один год пережил Орловский своего боевого друга Василия Захаровича Коржа, уйдя из жизни в 1968‑м. Благодарная Беларусь помнит своего национального героя…
Николай Смирнов