ГЛАВКОМ ПВО ПАВЕЛ БАТИЦКИЙ
начало > 18 декабря 2014 г.
Разговор в кабинете главкома
Но вернемся назад.
Вечером того же дня командарм генерал-лейтенант Александр Иванович Кузьменко стоял навытяжку в кабинете маршала. Тягостные были минуты. Батицкий стоял возле своего кресла — и стыдил, угрожал, повышал голос в привычной для него манере. Его гнев был беспределен. Попытки командующего вступить в разговор мгновенно пресекались главкомом ПВО:
— Молчите! Не вздумайте оправдываться в своем моральном преступлении! Вы — бессовестный офицер! Пытаетесь оставить больную, одинокую женщину! Вы потеряли моральное право руководить подчиненными. За вами тысячи подчиненных — и вам должно быть стыдно смотреть им в глаза! Стыдитесь! Вы порываетесь что-то сказать в свое оправдание? Говорите!
— Я, товарищ маршал, страдаю от того, что у нас нет и не будет детей. Жена прошла длительный курс лечения, но все напрасно. Я очень люблю детей, а их у меня нет и не будет…
— В Москве лечилась жена?
— И в Москве, и в Ленинграде… Везде врачи разводят руками — они бессильны…
— Ничего страшного! Вы живете в Минске, там замечательные театры, музеи, картинные галереи, но вы, Кузьменко, ни разу не были ни в театре, ни на художественной выставке.
— Служба и занятость командующего не позволяют мне часто бывать в театрах…
— Вы, Кузьменко, предали свою жену — она начала болеть, а вы ее оставили, живете на командном пункте, люди видят ваше безнравственное поведение.
— Я буду помогать ей, я…
— Ваша обязанность не только в деньгах, вы обязаны помогать во всем, а вы уже, как мне доложили, завели себе женщину с ребенком и тайно с ней общаетесь.
— Эта женщина — моя любовь, и ребенок ее — мой ребенок. Мы изредка встречаемся, и я отношусь и к ней, и к ее сыну, как к самым родным, близким мне людям. Я очень люблю деток, товарищ главнокомандующий. Я не могу быть без них…
— Хватит, Кузьменко, нюни распускать! Возьмите ребенка из детдома, если вы так любите детей. У меня нет больше времени. Объявляю свое решение: вам вернуться к жене! Если вы этого не сделаете, вы будете переведены на другую должность. Срок вам на обдумывание — трое суток!
— Разрешите, товарищ Маршал Советского Союза, сказать… Чужой ребенок — не свой ребенок. Мне нужна семья, где был бы маленький человечек, нам…
— Вы назначены на очень ответственную должность, и вам надо думать о работе, о своих обязанностях. Вы решаете задачи государственной важности, стратегического значения, вам необходимо круглые сутки думать не о личных делах, а о служебных проблемах.
— У меня сейчас фактически нет семьи. А мне, как и каждому мужчине, необходимо возвращаться домой, где нет ребенка. Я очень люблю детей, товарищ главнокомандующий, и мечтаю о том, чтобы после службы меня дома встречали любимые жена и детки. В этом я вижу полное личное счастье. У меня сейчас фактически нет семьи. Прошу вашего разрешения иметь новую семью с детьми.
— Вы, Кузьменко, не о том говорите! У вас есть семья, вы женаты. Надо было раньше об этом думать! Мое решение таково: если вы намерены оставить нынешнюю жену, то вы будете освобождены от должности командующего.
Вот такой был разговор в кабинете главкома.
Без вины виноватый командарм
У нас с командующим генерал-лейтенантом Александром Ивановичем Кузьменко сложились очень хорошие, добрые отношения: мы с полуслова понимали друг друга. Иногда спорили, были временно в чем-то не согласны друг с другом. Но наши редкие перепалки быстро угасали, не оставляя следа, и мы уже через четверть часа чаевничали вдвоем. Александр Иванович подарил мне много времени в период изучения мною личного состава нашей 2‑й отдельной армии ПВО, когда используя Ан‑24, я знакомился с войсками, командирами, политработниками, инженерами, специалистами, ракетными позициями, эскадрильями и авиаполками, радиотехническими бригадами, батальонами и отдельными ротами, командными пунктами двух корпусов, КП бригад и полков. Александр Иванович внимательно выслушивал мои первые доклады об увиденном и услышанном. За время вхождения в строй мне довелось познать много нового, я внимательно изучал предложения руководителей частей и соединений о совершенствовании позиций, жалобы на нехватку жилья, вникал в другие проблемы.
Нам с Кузьменко очень хорошо работалось, мы были довольны друг другом.
И вдруг… Во время подведения итогов за год командующий генерал-лейтенант Александр Кузьменко во второй половине дня исчез.
Увиделись мы после вечернего заседания. Александр Иванович появился внезапно, выглядел крайне рассерженным, замкнутым, избегал встреч. Присущая ему бодрость, улыбчивость, подвижность исчезли. Спрашивать о причинах такого настроения было бестактно…
Вечером Александр Иванович позвал меня в свой гостиничный номер, открыл холодильник, взял в руки бутылку «Особой водки», зло сорвал залитую сургучом пробку, налил по полстакана, положил вынутые из холодильника бутерброды. Молча придвинув в мою сторону водку, залпом выпил свою…
— Садитесь, пожалуйста, Анатолий Константинович. У меня беда случилась. Несчастье внезапно навалилось… Моя первая школьная подруга с младших классов стала мне очень близкой и крайне необходимой…
Воспоминания длились до полуночи. Я ни разу не перебил тягостный рассказ своего начальника, дав ему возможность выговориться. Оказалось, что он был внезапно вызван к главкому Войск ПВО страны.
— Вы, Кузьменко, допускаете аморальное поведение — завели другую женщину с ребенком, встречаетесь с ней регулярно… Вы будете освобождены от должности командующего армией ПВО и назначены на должность заместителем начальника академии ПВО. Разговор окончен! Можете идти, Кузьменко!..
Как потом стало известно Александру Ивановичу, его жена написала письмо жене главкома, поделилась с ней своим несчастьем: муж намерен развестись и завести другую семью. Разумеется, об этом письме в тот же день стало известно главкому…
* * *
Потом мы долго вели наш трудный разговор. Кузьменко, разумеется, считал, что главком поступил с ним крайне круто, безжалостно, варварски.
— Посоветуйте, Анатолий Константинович: что мне делать? Я наслышан о начальнике академии ПВО. О нем мне говорят, что он хамоватый в обращении с людьми, жестокий и грубый. Я же не терплю грубости и хамства! С его стороны будут издевательства и глумление. Вы же видите, что я требователен, но к грубостям не прибегаю, стараюсь больше убеждать командиров корпусов, бригад и полков в необходимости поддерживать в войсках твердый, армейский порядок, чувство ответственности за каждое боевое дежурство. Иногда, конечно, и голос повышаю, но — без грубости и оскорблений. Я не терплю грубиянов и хамов! Что мне делать? Подскажите…
— Александр Иванович, вы решили по любви создать новую семью. И это главное! В случае ухудшения взаимопонимания между вами и им — вам решать. Вы не терпите хамов и прощелыг! Создали семью, укрепили ее материально — это главное, потом квартира.
— Если отношения не будут отлажены, при всей моей терпимости я, разумеется, положу рапорт на стол…
— Главное, Александр Иванович, создать семью! А все остальное вторично. Вы — мужественный человек, все сами взвесите, выберете нужный вам вариант.
— А может, мне попытаться поискать помощь, попросить Батицкого не применять ко мне такие жестокие решения?
— Главком — член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета, заместитель министра обороны. Кто станет просить за вас, сражаться с ним? Представьте себе Батицкого, узнавшего, что его решение по вашей, Александр Иванович, проблеме кто-то намерен пересмотреть. Это нереально! У Батицкого сверхтвердый характер — он теперь от своего решения не отступит!
Генерал-лейтенант Кузьменко, измученный обстановкой, сложившейся вокруг него, сидел с опущенной головой, с полными слез глазами. Иногда он принимался ходить, пытаясь успокоить себя…
— Второе место среди армий ПВО по итогам года не принято во внимание! А это — пуски ракет, учения на полигоне Сарышаган в Казахстане, состояние воинской дисциплины (расследование ранения командира полка Шнейдера еще продолжалось. — Авт.), боевое дежурство без замечаний, увеличение налета часов у летчиков с ростом числа летчиков 1‑го класса. Почему бы не рассмотреть аморальное поведение на парткоме, в парткомиссии? При чем здесь служба? Наказали бы по партийной линии, объявили бы выговор или что-то еще… Нет, сняли с должности! За что, спрашивается? Сколько людей разводится! Уйма!
Кузьменко, став командующим 2-й отдельной армией ПВО, действительно сделал очень много по повышению боевой готовности полков, бригад, корпусов, и во время гигантских учений — две бригады проводили учения «во глубине сибирских руд» с перебазированием на тысячи километров. Сам организовывал перебазирование на сибирский полигон, организовывал подготовку и пуски ракет по воздушным целям…
Мне было больно смотреть на сникшего, опечаленного командарма, на его мучительные попытки отыскать выход из всего случившегося. Все мои старания поднять дух командарма, уговорить его смириться с решением Павла Батицкого не достигали цели.
Было уже позднее время, а завтра нас ждали новые заботы, новые дела. Но встать и уйти, оставив командарма одного в сложившейся обстановке я не мог. Да и оставлять его одного в таком состоянии было опасно.
Мне принесли раскладушку, и я прилег. Думалось о том же, о чем мы говорили только что. Было очевидно: если решение состоится, то будет загублен талантливый, даровитый, умный руководитель, способный решать самые сложные проблемы в самых тяжелых условиях: и в пустынных степях безводья, и в сложных условиях морозной зимы на удалении тысяч километров от базы армии. Александр Иванович Кузьменко умело воспитывал у командиров терпение, выносливость, мужество, мастерство.
Да. Работать с ним было подчас нелегко, но радостно и приятно было видеть и плоды его труда, и плоды труда множества его подчиненных. Человек дела и мужества — Александр Кузьменко являл собой, своими поступками образец и в военном деле, и в военном искусстве.
В нем были заложены полководческие данные, и он был способен руководить тысячами людей на поле боя. Он был способен поддержать крепкий дух войска, дух каждого офицера и солдата.
Генерал-майор авиации в отставке Анатолий Сульянов продолжение следует