"Минские кухни". Филипп Чмырь из Drum Ecstasy: "Наш город - это село, где есть церковь, но нет культуры"

Drum Ecstasy – белорусская группа из четырех ударников, играющих на самодельных барабанах. Мы отправились на кухню к лидеру этого коллектива Филиппу Чмырю, чтобы поговорить о нашем городе. Собеседник рассказал, почему Минск – это село, как за годы изменились столичные сотрудники в штатском, а также о том, из-за чего он осенью опубликовал в социальной сети пост о ненависти к белорусскому языку.

"Я ненавижу, когда женщины пекут"

Наш герой живет с женой и сыном в квартире "сталинке" на площади Победы уже семь лет. Ремонт на кухне они начали делать сразу после заселения, правда, говорит собеседник, он немного затянулся.

- Нам досталась супербригада, которая делала кухню 2,5 года! Они то пропадали, то появлялись.

По словам собеседника, кухня обошлась на тот момент в 2 тысячи долларов.

Складывается впечатление, что рабочие и к сегодняшнему дню не успели установить на кухне духовой шкаф, на месте которого пустое пространство. Оказалось, Филипп и сам не планировал этого делать. Он говорит, что ненавидит когда "женщины пекут".

- Если женщина печет или вдруг вяжет, то она для меня теряет всякую сексуальную привлекательность. Не знаю, как так получилось, но у меня это именно так.

Сыну нашего героя 4 года, поэтому на кухонных шкафчиках сняты все ручки.

Сам же собеседник говорит, что любит готовить и всегда делает это для всей семьи. Правда, по его словам, готовит он только то, что можно сделать в течение получаса.

- Взял замороженные овощи, добавил туда всяких китайских соусов, приправ – и все. Я готовлю очень много всякой восточной еды.

"Хороший только один "Сайгон" из миллиона на "Ждановичах"

Из кафе и ресторанов в Минске наш герой также предпочитает восточную кухню. Он рассказывает, что даже нашел единственный "Сайгон" на "Ждановичах", где действительно достойная еда.

- Я однажды был по работе на рынке, поэтому у меня было время, чтобы обойти миллион этих кафе и выбрать лучшее. Знаете как? Я просто посмотрел, где сидит больше всего вьетнамцев. С этого момента я ем только в этом месте, ведь там действительно вкусно и меня всегда обслуживает очень красивая вьетнамка. В остальных "Сайгонах" хуже.

По похожей схеме Филипп выбирает и рестораны китайской кухни: куда ходить ему просто говорят знакомые представители этой нации.

- Теперь я знаю, что в ресторане "Пекин" представлена пища юга Китая, которая представляет собой маленькие порции и кисло-сладкий вкус. А вот в месте, где раньше был "Каменный цветок" - северная кухня, где тебе приносят большие порции остро-соленых блюд. Хотя, я не люблю рестораны в классическом понимании, когда над тобой всегда висит официант, превращенный из человека в услужливую собаку.

Для собственноручного приготовления китайской еды Филипп пользуется достаточно редким у белорусов бытовым прибором – рисоваркой.

"Даже в Стамбуле турецкий ресторан нужно искать в жилом районе"

Выбирая "демократичные заведения без понтов", Филипп хвалит неприметное кафе турецкой кухни "Наше место", которое находится в подвале на Революционной. Оно так же, как и "Сайгон", не отличается богатством интерьера.

- Это офигительное место: настоящая дверь в Турцию в Минске! Там сидят турки, идет турецкое телевидение и варится турецкий чай. Да, пару раз там было ужасная еда, но ведь 20 остальных раз все было просто великолепно!

Турецкий чай наш герой также часто готовит дома.

При этом, Филипп уверен, что приличная минская публика будет в ужасе от антуража этого заведения. Впрочем, он привык к тому, что и в "Сайгоне" на "Ждановичах" рядом иногда "падают пьяные мужики, которые заказывают там пельмени и водку".

- Зато этих заведениях все вкусно и честно, ведь своих не обманешь. Даже в Стамбуле, чтобы найти хороший турецкий ресторан нужно ехать именно в жилой район, а не ходить по туристическому центру.

"На кухнях многих дорогих минских ресторанов творятся ужасные вещи"

Говоря о честности в приготовлении еды в ресторанах, наш герой рассказывает, что на кухнях многих дорогих минских заведений дела обстоят очень плохо. Он знает об этом потому, что помимо музыки занимается огранизацией мероприятий, которые иногда проходят в ресторанах.

- Однажды я организовывал семинар известного шеф-повара и выбирал для этого подходящую кухню ресторана. Пока ходил по разным местам, я видел, например, как в заведении, которое посещают все гурманы города Минска, лежит кусок мяса, рядом с которым валяется желтая тряпка с моющим средством!

На кухне Филиппа стоит самодельный стол времен СССР, который достался ему от знакомых, и никогда не перекрашивался.

Также собеседник вспоминает случай из другого очень дорогого ресторана, в котором еду подают из того же места, куда приносят грязную посуду. Он, например, видел, как использованная вилка падает в новую тарелку, и официант обыденно достает ее оттуда.

- Зато в столовых такого нет, ведь я ходил и по их кухням, на которых также можно проводить кулинарные семинары, если правильно все завесить и подсветить. Там чисто, потому что они не в состоянии, как рестораны, заплатить санстанции каких-нибудь 100 долларов. Я и сам иногда обедаю в столовых.

"Пока не появится запрос на нормальные заведения, людям будут вдувать фуфло"

Филипп советует ходить в те заведения, где видна кухня и работа повара. Правда, в Минске таких уже почти не осталось.

- Раньше в "Библосе" шеф-поваром работал ливанец, и кухня там была открытой. Стоило ему уехать, как все перестало быть видным. Осталось ходить, разве что, к вьетнамцам, китайцам и туркам.

К индийцам же наш герой ходить не рекомендует, по его словам, рестораны этой кухни в Минске – пародия. Но, говорит собеседник, этого у нас никто не замечает, ведь люди в основной массе мало путешествуют и почти не пробуют чего-то нового.

- Поэтому нашим людям можно вдуть фуфло! У нас тотально их обманывают. Но иногда в этом виноваты не столько рестораторы, сколько те, кого они наняли. Я иногда пишу жалобы формата: "Ребята, вот вы вложили 100 тысяч долларов, а эти ПТУшницы вас просто дискредитируют".

На своей кухне собеседник много делал своими руками: например, эти кресла из пенопласта.

Но, по словам нашего героя, ситуация не поменяется, пока в обществе не возникнет запрос на нормальные заведения.

- Также у нас нет того, что есть во всем мире: хорошей, уличной и вкусной еды! Я часто бегу по работе в городе и понимаю, что мне нечего пожрать за 20 минут на ходу. Давайте кебабы будем делать, хот-доги нормальные как в Дании, картошку как в России! По каким нормам существует это "жуткае харчаванне" и почему в соседнем со мной подъезде нельзя сделать быструю картошку?!

"Минск – это село, в котором есть церковь, но нет культуры"

И если на национальный фастфуд, убежден собеседник, в обществе уже сформировался запрос, то это не нужно власти. Да, и в общем, говорит собеседник, власти не нужна хоть какая-то свобода в нашем городе.

- Мне не хватает свободы. Минск – страшнейший двухмиллионный город, который набит ментами, стукачами и серостью. У нас отсутствует культурная жизнь, которая говорит, что эта страна развивается нормально. У нас не хватает всего: ресторанов, клубов, культурных центров… Мы деревня! Хотя нет, мы село, ведь церковь то у нас стоит, только культуры нет.

И в этом, говорит собеседник, виноваты сами минчане, ведь "люди достойны того, что они имеют". Но он уверен, что у жителей столицы еще есть ресурс, чтобы сказать власти: "Ну, хотя бы, сымитируйте, что это город"

- А имитировать они могут. Вспомните, когда был хоккей в мае, то в городе проводились выставки, были какие-то мероприятия. Так почему мы не можем оставлять у себя хорошее, а должны врываться с ОМОНом на рок-концерт в поисках наркотиков и срывать мероприятие?! Да, и на Западе во время концертов задерживают наркоторговцев, но ни кому в голову там не придет ставить весь клуб к стене, ведь тогда они от судебных исков не отделаются! А нашим что ли нельзя тихо взять одного-двух человек, а обязательно устраивать это шоу с масками?! У них что, нет агентуры, оперативников, людей в штатском? Конечно, есть.

Поскольку Филипп живет в 100 метрах от площади Победы, он рассказывает, что улица буквально забита людьми в штатском на любом мероприятии, во время которого ему запрещено открывать окна.

- У них люди в дредах есть – не отличить от нормальных! Чувак чуть ли не честь в дредах отдает. Это пять лет назад они всем были заметны, а сейчас – фиг отличишь. Все, красавцы, тут у меня под окнами ходят.

Во время одного из торжественных мероприятий на площади, Филипп хотел подойти к окну с этим инструментом, но не осмелился. "Пристрелили бы к черту, приняв за ружье", – говорит он.

"В 90-е были энтузиасты, которые верили, что мы станем нормальной европейской страной"

Раньше, говорит наш герой, не только люди в штатском были попроще, но и сама городская жизнь была другой. Филипп вспоминает 90-е и начало 2000-х не столько как время своей молодости, сколько как время, в котором все было естественнее.

- Да, было опасно, но были ведь клубы, были мероприятия. Я перекрывал улицу Октябрьскую и устраивал там рейв, остановив трамвай.

Теперь наш герой не только не останавливает трамваи, но и даже не устраивает дома вечеринок на 50 человек как раньше. Он растит сына и даже испанский пуро для вина и тусовок сейчас простаивает.

Филипп говорит, что подобные мероприятия не были исключением для Минска того времени, ведь в городе было огромное количество энтузиастов.

- Были люди, которые верили, что мы сделаем из Беларуси нормальную цивилизованную европейскую страну. Они делали выставки, концерты и фестивали, но году к 2004-му устали катить камень в гору, ведь сизифов труд никому не интересен. Тем более, к тому моменту власть уже задушила своих врагов, и начала душить альтернативную культуру. Жаль, у нас нет альтернативного спорта, а то бы они и него задушили.

"Я люблю белорусский язык, но ненавижу, когда мне его навязывают"

А вот основная масса людей, по словам собеседника, была точно такая же и в 90-е. Также Филипп говорит, что он не замечал, чтобы тогда больше людей, чем сейчас, говорили на белорусском языке.

- Возможно, такое ощущение складывалось, когда была насильственная "позняковская белорусизация" 1991-1994 годов. Моя мама работала тогда учителем французского и ее заставляли переводить детям с этого языка на белорусский, хотя для этого не было учебников. Из-за такой политики, я считаю, выборы и выиграл Лукашенко, ведь он обещал вернуть людям привычный уклад жизни.




Зато сейчас, по наблюдениям нашего героя, в Минске на белорусском говорит больше людей, чем в 90-е. Он говорит, что это стало модным у хипстеров, и радуется, что эти люди делают это искренне, в отличие от многих из тех, кто выпячивает свою белорусскость.

- Вы знаете, что сейчас стало невозможно получить финансирование из какого-нибудь фонда под культурный проект, если ты хочешь сделать его по-русски. Или, чтобы его получить, ты должен заговорить по-белорусски. Я люблю белорусский язык, но ненавижу его навязывание, тем более неискреннее.

"Я ненавижу и профессиональных белорусов, для которых говорить на "мове" – работа"

Филипп объясняет, что именно из-за этого и осенью и появился его пост в социальной сети содержания "Я ненавижу белорусский язык, как и все, что мне навязывают". Это сообщение очень агрессивно восприняли некоторые люди и СМИ, ведь уцепились лишь за его первую часть.

- И потом мне все звонили с угрозами, и угадайте, на каком языке они разговаривали. На русском! Да они и в жизни на русском разговаривают, но, чтобы получить деньги под какой-нибудь проект начинают говорить на "мове". А потом они пишут отчет о проведенной выставке, а затем еще платят переводчику, чтобы тот все оформил по-белорусски. Это цирк, который меня раздражает!

Собеседник называет такое поведение людей откровенным лицемерием и ханжеством.

- Я не могу сказать, кто мне слил эту информацию, но вы знаете, на скольких компьютерах в браузерах у нас в стране установлен белорусский? 0,75%! О каких 20% вы мне говорите? Я соглашусь, что их десять, тех кто постоянно говорит на "мове".




Филипп повторяет то, что ему очень нравятся хипстеры, которые, пускай и из-за моды, но искренне говорят на "мове". Он говорит, что ненавидит "профессиональных белорусов".

- Я же никогда не обращался в эти фонды, но делал свои проекты с белорусским языком, когда мне этого хотелось. Я выступаю за искренность и добровольность в любых действиях.

За эту ненаигранность наш герой любит Лявона Вольского и Андрея Хадановича. Филипп говорит, что они говорят с ним по-русски, зная, что он не очень хорошо понимает современную "мову".

- Но большая часть моих белорусскоязычных собеседников из тех, кто видит, что я не понимаю, но продолжает упорно говорить со мной на "мове". Это показывает их культуру.

"Наш Минск выглядит как кривые зубы, но я его люблю"

Городская же культура состоит не только из людей, мероприятий, но и архитектурных объектов. Филипп говорит, что наш город изуродовали два современных здания: гостиница у цирка и дом у Троицкого.

- Уже ходит новое его наименование - "ЧижЕвка", и самое страшное в ней то, что она … уродливая. Она напоминает всем моим знакомым советский конструктор "Юный строитель", возникает чувство, что в этом доме использованы все кубики из него. Мои друзья удивляются, каким дураком нужно быть, чтобы перенести вот это из детства в центр Минска.




Не менее страшные постройки, по мнению Филиппа, находятся по улице Сурганова от центра "НЛО" в сторону Бангалор.

- Но, хорошо, что этот зверинец, весь кошмар, который стоит на пустыре, находится не в центре. Его можно будет потом снести. А если учитывать то, что в Гамбурге снесли целый район, то и гостиницу возле цирка когда-нибудь снесут. Об этом говорят и все наши знакомые архитекторы.

Единственным современным зданием, которое нравится нашему герою, является отель "Пекин". По его мнению, он сделан в нужном стиле, и находится в нужном месте.

- Хотя, я и "Президент-отель" считаю нормальным, если бы они не выстрелили его вверх. К сожалению, наши архитекторы не знают, что такое skyline, поэтому наш Минск – это как кривые зубы. Но я люблю его и таким, ведь это мой город.

4 минских вопроса Филиппу Чмырю

- Какое здание или сооружение в Минске вы бы снесли в первую очередь?

- Гостиницу у цирка и "ЧижЕвку". Потому что это уродливо.

- Кому бы вы поставили памятник в Минске?

- Киму Хадееву. Этот человек – часть Минска, часть нашей городской культуры.

- Кого вы считаете самым значимым минчанином?

- Того же, кому я бы поставил памятник.

- Куда вы в первую очередь ведете в Минске иностранных гостей?

- Я обожаю конструктивизм, и веду их к этим пяти зданиям Лагнгбарда.