История TUT к 100-летию Первой мировой войны. Николай II в Гомеле, бараки для беженцев и княгиня в госпитале
01.08.2014 14:19
—
Новости Общества
Начинаем серию статей о Гомеле и гомельчанах в войне 1914-1918 года. Человечество еще не знало столь масштабной военной катастрофы. На полях сражений погибло 10 миллионов человек, еще 20 миллионов умерло от голода и болезней. Война похоронила четыре империи - Германскую, Российскую, Османскую и Австро-Венгерскую, на обломках которых появилось девять новых национальных государств - Беларусь в том числе.
1 августа 1914 года Германия объявила войну России. В Гомеле известия о начале войны встретили с патриотическим энтузиазмом. По крайней мере таковое воодушевление охватило высшие слои общества и депутатов земства и городской Думы. 4 августа началось экстренное заседание уездного земского собрания. Председатель Гомельской земской управы Мухтарев, городской голова Домбровский, и.о. предводителя дворянства Радченко и земские гласные, встав на колени, служили молебен о "здравии Государя Императора и даровании победы…". Телеграмму об этом же, строго по инстанции - через могилевского губернатора, было решено "повергнуть к стопам" царя Николая II. Все гласные кричали "ура" и пели "Боже, царя храни".
Но в ближайшее время городскому руководству предстояло решить и более сложные задачи. А именно - перестроить городскую жизнь на военный лад. Прежде всего, необходимо было провести мобилизацию запасных. Армия нуждалась также в обмундировании и продовольствии, в фураже и в "ремонте" - пополнении лошадьми, основной тягловой силе того времени. Проблем было много. В 1914 году хлеб в Гомельском уезде не уродил - самим бы прокормиться, а тут еще и армию надо снабжать.
Пока никто не представлял масштаба людских потерь, с которыми вскоре придется столкнуться, но на земском собрании 4 августа был рассмотрен вопрос об организации в Гомеле военных госпиталей. Надо сказать, что только после того как в 1913 году было разрешено наконец образовать в Гомельском уезде земское самоуправление, дело здравоохранения сдвинулось с мертвой точки.
Однако возможности Гомельского земства были весьма ограничены. По самым минимальным подсчетам, для организации врачебной помощи раненым необходимо было 4 тысячи рублей, земство же располагало всего 2 тысячами. В самом Гомеле на то время было 5 больниц - земская, городская, еврейская, железнодорожная и хирургическая, а также сельский приемный покой, глазная лечебница Попечительства императрицы Марии Александровны и частная лечебница Шеболдаева. Однако в большинстве случаев количество врачей и стационарных мест в этих лечебных заведениях было невелико. И предложение передать 100 коек в уездной земской больнице (ныне - Гомельская городская клиническая больница скорой медицинской помощи) даже в условиях "военно-патриотического" энтузиазма вызвало среди гласных дискуссию.
Дело в том, что разразившийся в уезде неурожай грозил поступлением в земскую больницу жертв локального голодомора, и гласный Михаил Хоромунов заявил о несправедливости сокращения в этих условиях земской больницы. Ведь помимо раненных солдат, нужно будет где-то лечить еще и опухших от голода крестьян. Поэтому Хоромунов считал, что не стоит "отжимать" койки у земской больницы, а предложил устроить в Гомеле военный лазарет на 50 кроватей за счет губернского земства, правительства и частных пожертвований. Гласные Жабко-Потапович и Редченков, наоборот же, считали, что и 100 мест в земской больнице будет маловато. И оказались правы - в скором времени изувеченные солдаты и офицеры потоком пойдут с фронта. Прозвучали также предложения создать дополнительные лазареты на 30 коек в Светиловичах, Тереховке и Уваровичах.
В конечном итоге все предложения было решено объединить - открыть и военный лазарет на 55 мест, и добавить к нему еще 100 коек земской больницы. К несчастью, все пригодилось. Но где было взять деньги на финансирование? Выход нашелся только один - взять взаймы в банке, забравшись в очередной кредит. Впрочем, земству и городской Думе было не привыкать к долгам. Вопреки расхожему сейчас мнению, большинство общественно значимых объектов, как, например, Гомельская мужская гимназия, были построены не столько на средства тех же Паскевичей, сколько за счет кредитов, взятых местным самоуправлением. В последующем в Гомеле будет организовано восемь военных госпиталей.
Отсутствие государственных социальных программ как-то пытались компенсировать за счет местного самоуправления и частной благотворительности. Гомельское земство решило выделить на помощь семьям мобилизованных 80 тысяч рублей, а княгиня Паскевич стала выдавать домочадцам отправленных на фронт до 600 обедов ежедневно.
Впрочем, последующая жизнь показала - семьи призванных на цареву службу все равно бедствовали чрезвычайно. Однако их положение было еще сносным по сравнению с жизнью беженцев, наполнивших Гомель.
Сначала их семья оказалась в Поволжье - правда, из всей непростой жизни беженцев бабушка запомнила только пышные русские пироги, которыми подкармливали их добродушные местные жители. Потом семье моего прадеда все же удалось вернуться на родину - в Гомель. В Прудке Иван Петрович купил участок земли на нынешней улице Крупской, на месте сгоревшей корчмы. И построил там дом, который сохранился до сих пор. Зарплата железнодорожного машиниста, по тем временам специалиста высочайшей квалификации, позволяла ему и жилье строить, и оплачивать обучение четырех дочек и сыновей в гимназии. Иван Петрович, согласно семейному преданию, участвовал и в Первой мировой, и в Гражданской - в качестве машиниста бронепоезда.
Одновременно в Гомель стали прибывать беженцы из Царства Польского, Западной Беларуси и других частей Российской империи, которые под натиском немецкой армии вынуждены были оставлять русские войска. Значительная часть этих беженцев была насильно согнана со своих мест при отступлении царской армии, при этом нередко их имущество подвергалось разграблению, а сами они - насилию. В течение долгого времени об этом не принято было вспоминать, но таковы были суровые нравы войны и отношение тогдашних властей к "своему" населению.
Из столицы Польши был эвакуирован завод Варшавского округа путей сообщения, размещенный в окрестностях Гомеля, и другие предприятия. Но многие беженцы из Польши и Западной Беларуси, привезенные в Гомель, оказались вообще без работы и были помещены в специальные бараки, построенные в районе Конной площади (ныне - Центральный рынок), и в других местах. Некоторые были размещены по окрестным деревням и селам. В беженских бараках царили эпидемии, нищета, высокая смертность.
Многие из женщин-беженок вынуждены были заниматься проституцией. С учетом легального статуса этой древнейшей профессии уровень венерических заболеваний в Гомеле и ранее был высок. С началом же империалистической войны, когда большое количество мужчин оказалось оторванными от своих жен, заболеваемость сифилисом и гонореей стала приобретать почти эпидемический характер. Городские газеты того времени, "Гомельская копейка" и другие, пестрят объявлениями частных врачей, обещающих чудесное исцеление от "дурных" болезней.
В связи с начавшейся войной городской бюджет Гомеля сокращался, как шагреневая кожа. Бюджет 1915 года был урезан на 400 тысяч рублей - едва ли не наполовину! При этом его значительную часть - 26 процентов из оставшегося полумиллиона -предполагалось потратить все же на медицину. А вот городскому благоустройству повезло меньше - на него запланировали только 12 процентов. Гласным городской думы пришлось распрощаться с их давешней мечтой - устроить хотя бы на центральных улицах Гомеля электрическое освещение. Город по-прежнему продолжали освещать 105 керосиново-калильных фонарей, которые регулярно заправлял человек с лестницей и лейкой.
Существует версия, что сама княгиня работала здесь, да еще не кем-нибудь, а хирургической медсестрой. Все может быть, ведь даже царские дочки в качестве медперсонала ухаживали за "увечными воинами". Но вот могла ли подавать зажим и скальпель престарелая Ирина Ивановна, которой на тот момент было уже 80 лет? Да еще с учетом того, что княгиня с детства имела серьезные проблемы со зрением? В качестве доказательства этого приводят даже некий документ. Но это, похоже, не справка, выданная княгине Паскевич о работе в медучреждении (само существование такого документа выглядело бы в то время странным!), а свидетельство о работе некой женщины хирургической медсестрой в больнице княгини Паскевич.
В 1915 году самодержец Всероссийский Николай II приезжал в Гомель, посещал дворец Паскевичей и военный госпиталь. Возможно, его приезд в наш город мог быть связан с тем, что именно в этом году царь отстранил с поста Верховного Главнокомандующего своего дядю великого князя Николая Николаевича и сам стал руководить действующей армией. Ставка Верховного главнокомандующего располагалась в соседнем с Гомелем Могилеве. Многие считали решение Николая II об отстранении от командования Николая Николаевича, единственного способного в военном деле представителя династии Романовых, роковой ошибкой. Предполагают также, что продиктовано оно было, скорее всего, ревностью царицы и недоверием царя к популярному в войсках и народе великому князю. В 1915 году русская армия после успешного наступления в Галиции терпит тяжелые поражения, теряет крепость Перемышль, без боя оставляет Брестскую крепость, значительная часть Беларуси оказывается в руках немцев. Линия фронта приближается к Гомелю.
Все больше раненых прибывает и в местные госпитали и лазареты. Умерших от ран хоронят на городских кладбищах. Гомельский краевед Андрей Скидан и историк Евгений Маликов сообщают, что, по словам работников ДОКа, некоторое время назад в районе этого предприятия проводились земляные работы, во время которых были найдены многочисленные захоронения. Среди прочих останков - мундир, предположительно, генерала российской армии.
На старом Новобелицком кладбище еще сохранилось несколько могил того времени. В одной из них лежит поручик Михаил Трусевич, павший в бою 12 июня 1915 года, 23 лет от роду.
Можно предположить, что молодой офицер сложил свою голову в боях при отступлении из Галиции - именно в июне 1915 года русской армией был оставлен Перемышль и Львов. В другой покоится прах подпоручика 32-го Сибирского стрелкового полка Иосифа Матиевича, умершего от ран в Гомеле. Небольшой памятник 21-летнему юноше установлен его безутешными родителями. А сколько их, молоденьких офицеров военного времени, и намного больше - безвестных рядовых, на полях сражений в Восточной Пруссии, Польше, Галиции и Буковине отвесили свой последний, смертный поклон чужой земле...
Жизнь за царя
В июле 1914 года грозовые тучи войны собрались над европейским континентом. Верилось и не верилось в то, что скоро они прольются кровавым дождем. Войну ждали все. Олигархи и банкиры - с лихорадочным возбуждением, в предчувствии баснословных военных барышей, императоры и короли - в ожидании территориальных приобретений. Генералы примерялись к новым должностям, юноши с горящими глазами мечтали о подвигах на полях сражений. А в крестьянских хатах знали одно - в этом году на землю лягут снопами не только спелые колосья.1 августа 1914 года Германия объявила войну России. В Гомеле известия о начале войны встретили с патриотическим энтузиазмом. По крайней мере таковое воодушевление охватило высшие слои общества и депутатов земства и городской Думы. 4 августа началось экстренное заседание уездного земского собрания. Председатель Гомельской земской управы Мухтарев, городской голова Домбровский, и.о. предводителя дворянства Радченко и земские гласные, встав на колени, служили молебен о "здравии Государя Императора и даровании победы…". Телеграмму об этом же, строго по инстанции - через могилевского губернатора, было решено "повергнуть к стопам" царя Николая II. Все гласные кричали "ура" и пели "Боже, царя храни".
Но в ближайшее время городскому руководству предстояло решить и более сложные задачи. А именно - перестроить городскую жизнь на военный лад. Прежде всего, необходимо было провести мобилизацию запасных. Армия нуждалась также в обмундировании и продовольствии, в фураже и в "ремонте" - пополнении лошадьми, основной тягловой силе того времени. Проблем было много. В 1914 году хлеб в Гомельском уезде не уродил - самим бы прокормиться, а тут еще и армию надо снабжать.
Пока никто не представлял масштаба людских потерь, с которыми вскоре придется столкнуться, но на земском собрании 4 августа был рассмотрен вопрос об организации в Гомеле военных госпиталей. Надо сказать, что только после того как в 1913 году было разрешено наконец образовать в Гомельском уезде земское самоуправление, дело здравоохранения сдвинулось с мертвой точки.
Однако возможности Гомельского земства были весьма ограничены. По самым минимальным подсчетам, для организации врачебной помощи раненым необходимо было 4 тысячи рублей, земство же располагало всего 2 тысячами. В самом Гомеле на то время было 5 больниц - земская, городская, еврейская, железнодорожная и хирургическая, а также сельский приемный покой, глазная лечебница Попечительства императрицы Марии Александровны и частная лечебница Шеболдаева. Однако в большинстве случаев количество врачей и стационарных мест в этих лечебных заведениях было невелико. И предложение передать 100 коек в уездной земской больнице (ныне - Гомельская городская клиническая больница скорой медицинской помощи) даже в условиях "военно-патриотического" энтузиазма вызвало среди гласных дискуссию.
Дело в том, что разразившийся в уезде неурожай грозил поступлением в земскую больницу жертв локального голодомора, и гласный Михаил Хоромунов заявил о несправедливости сокращения в этих условиях земской больницы. Ведь помимо раненных солдат, нужно будет где-то лечить еще и опухших от голода крестьян. Поэтому Хоромунов считал, что не стоит "отжимать" койки у земской больницы, а предложил устроить в Гомеле военный лазарет на 50 кроватей за счет губернского земства, правительства и частных пожертвований. Гласные Жабко-Потапович и Редченков, наоборот же, считали, что и 100 мест в земской больнице будет маловато. И оказались правы - в скором времени изувеченные солдаты и офицеры потоком пойдут с фронта. Прозвучали также предложения создать дополнительные лазареты на 30 коек в Светиловичах, Тереховке и Уваровичах.
В конечном итоге все предложения было решено объединить - открыть и военный лазарет на 55 мест, и добавить к нему еще 100 коек земской больницы. К несчастью, все пригодилось. Но где было взять деньги на финансирование? Выход нашелся только один - взять взаймы в банке, забравшись в очередной кредит. Впрочем, земству и городской Думе было не привыкать к долгам. Вопреки расхожему сейчас мнению, большинство общественно значимых объектов, как, например, Гомельская мужская гимназия, были построены не столько на средства тех же Паскевичей, сколько за счет кредитов, взятых местным самоуправлением. В последующем в Гомеле будет организовано восемь военных госпиталей.
Бесплатная еда семьям защитников Отечества
Серьезной проблемой стала и помощь семьям мобилизованных в армию. Средства, которые выделяло для них царское государство, были просто мизерны - около 2 рублей в месяц на человека. Положение осложнялось тем, что семьи того времени были многодетными, а женщины зачастую нигде не работали. И не потому, что не хотели - просто на государственную службу женщин не брали, да и система высшего и профессионального обучения для девушек в дореволюционной России практически отсутствовала. А прачек и нянек и так было уже с избытком. Поэтому уход единственного кормильца в армию был настоящей катастрофой для жены и детей. Даже гомельский городской голова Домбровский вынужден был признать, что почти все семьи призванных на войну остались без средств к существованию.Отсутствие государственных социальных программ как-то пытались компенсировать за счет местного самоуправления и частной благотворительности. Гомельское земство решило выделить на помощь семьям мобилизованных 80 тысяч рублей, а княгиня Паскевич стала выдавать домочадцам отправленных на фронт до 600 обедов ежедневно.
Впрочем, последующая жизнь показала - семьи призванных на цареву службу все равно бедствовали чрезвычайно. Однако их положение было еще сносным по сравнению с жизнью беженцев, наполнивших Гомель.
Бараки для беженцев
Моя бабушка, Лидия Ивановна, летом 1914 года жила в Либаве (Лиепае), где на Либаво-Роменской железной дороге работал машинистом мой прадед Иван Петрович Рябченко. 10-летняя девочка на всю жизнь запомнила, как на улицах прибалтийского города вдруг стали разрываться тяжелые снаряды с немецких дредноутов, подошедших с моря. Из Либавы пришлось спешно эвакуироваться, бросив там квартиру почти со всем имуществом.Сначала их семья оказалась в Поволжье - правда, из всей непростой жизни беженцев бабушка запомнила только пышные русские пироги, которыми подкармливали их добродушные местные жители. Потом семье моего прадеда все же удалось вернуться на родину - в Гомель. В Прудке Иван Петрович купил участок земли на нынешней улице Крупской, на месте сгоревшей корчмы. И построил там дом, который сохранился до сих пор. Зарплата железнодорожного машиниста, по тем временам специалиста высочайшей квалификации, позволяла ему и жилье строить, и оплачивать обучение четырех дочек и сыновей в гимназии. Иван Петрович, согласно семейному преданию, участвовал и в Первой мировой, и в Гражданской - в качестве машиниста бронепоезда.
Одновременно в Гомель стали прибывать беженцы из Царства Польского, Западной Беларуси и других частей Российской империи, которые под натиском немецкой армии вынуждены были оставлять русские войска. Значительная часть этих беженцев была насильно согнана со своих мест при отступлении царской армии, при этом нередко их имущество подвергалось разграблению, а сами они - насилию. В течение долгого времени об этом не принято было вспоминать, но таковы были суровые нравы войны и отношение тогдашних властей к "своему" населению.
Из столицы Польши был эвакуирован завод Варшавского округа путей сообщения, размещенный в окрестностях Гомеля, и другие предприятия. Но многие беженцы из Польши и Западной Беларуси, привезенные в Гомель, оказались вообще без работы и были помещены в специальные бараки, построенные в районе Конной площади (ныне - Центральный рынок), и в других местах. Некоторые были размещены по окрестным деревням и селам. В беженских бараках царили эпидемии, нищета, высокая смертность.
Многие из женщин-беженок вынуждены были заниматься проституцией. С учетом легального статуса этой древнейшей профессии уровень венерических заболеваний в Гомеле и ранее был высок. С началом же империалистической войны, когда большое количество мужчин оказалось оторванными от своих жен, заболеваемость сифилисом и гонореей стала приобретать почти эпидемический характер. Городские газеты того времени, "Гомельская копейка" и другие, пестрят объявлениями частных врачей, обещающих чудесное исцеление от "дурных" болезней.
В связи с начавшейся войной городской бюджет Гомеля сокращался, как шагреневая кожа. Бюджет 1915 года был урезан на 400 тысяч рублей - едва ли не наполовину! При этом его значительную часть - 26 процентов из оставшегося полумиллиона -предполагалось потратить все же на медицину. А вот городскому благоустройству повезло меньше - на него запланировали только 12 процентов. Гласным городской думы пришлось распрощаться с их давешней мечтой - устроить хотя бы на центральных улицах Гомеля электрическое освещение. Город по-прежнему продолжали освещать 105 керосиново-калильных фонарей, которые регулярно заправлял человек с лестницей и лейкой.
Царь и княгиня в гомельском госпитале
Для нужд фронта было приспособлено и здание, строящееся на улице князя Паскевича (ныне - Комиссарова) под гинекологическую больницу (ныне - терапевтический корпус городской БСМП). Финансовую поддержку постройке больницы оказывала княгиня Ирина Паскевич-Эриванская. Теперь тут был открыт военный госпиталь.Существует версия, что сама княгиня работала здесь, да еще не кем-нибудь, а хирургической медсестрой. Все может быть, ведь даже царские дочки в качестве медперсонала ухаживали за "увечными воинами". Но вот могла ли подавать зажим и скальпель престарелая Ирина Ивановна, которой на тот момент было уже 80 лет? Да еще с учетом того, что княгиня с детства имела серьезные проблемы со зрением? В качестве доказательства этого приводят даже некий документ. Но это, похоже, не справка, выданная княгине Паскевич о работе в медучреждении (само существование такого документа выглядело бы в то время странным!), а свидетельство о работе некой женщины хирургической медсестрой в больнице княгини Паскевич.
В 1915 году самодержец Всероссийский Николай II приезжал в Гомель, посещал дворец Паскевичей и военный госпиталь. Возможно, его приезд в наш город мог быть связан с тем, что именно в этом году царь отстранил с поста Верховного Главнокомандующего своего дядю великого князя Николая Николаевича и сам стал руководить действующей армией. Ставка Верховного главнокомандующего располагалась в соседнем с Гомелем Могилеве. Многие считали решение Николая II об отстранении от командования Николая Николаевича, единственного способного в военном деле представителя династии Романовых, роковой ошибкой. Предполагают также, что продиктовано оно было, скорее всего, ревностью царицы и недоверием царя к популярному в войсках и народе великому князю. В 1915 году русская армия после успешного наступления в Галиции терпит тяжелые поражения, теряет крепость Перемышль, без боя оставляет Брестскую крепость, значительная часть Беларуси оказывается в руках немцев. Линия фронта приближается к Гомелю.
Все больше раненых прибывает и в местные госпитали и лазареты. Умерших от ран хоронят на городских кладбищах. Гомельский краевед Андрей Скидан и историк Евгений Маликов сообщают, что, по словам работников ДОКа, некоторое время назад в районе этого предприятия проводились земляные работы, во время которых были найдены многочисленные захоронения. Среди прочих останков - мундир, предположительно, генерала российской армии.
На старом Новобелицком кладбище еще сохранилось несколько могил того времени. В одной из них лежит поручик Михаил Трусевич, павший в бою 12 июня 1915 года, 23 лет от роду.
Можно предположить, что молодой офицер сложил свою голову в боях при отступлении из Галиции - именно в июне 1915 года русской армией был оставлен Перемышль и Львов. В другой покоится прах подпоручика 32-го Сибирского стрелкового полка Иосифа Матиевича, умершего от ран в Гомеле. Небольшой памятник 21-летнему юноше установлен его безутешными родителями. А сколько их, молоденьких офицеров военного времени, и намного больше - безвестных рядовых, на полях сражений в Восточной Пруссии, Польше, Галиции и Буковине отвесили свой последний, смертный поклон чужой земле...