Убийцы не заслуживали молитв
Политическая или каноническая?
На рассвете 9 октября 1943 года в приходскую церковь белорусского села Хойно ворвались фашисты. Священнику Косьме Раине приказали разоблачиться, повели в полицейский участок, обыскали. Документы и часы офицер отдал переводчику. «Вам они больше не понадобятся», — улыбнулся тот. И два солдатика-чеха повели батюшку на расстрел.
…Протоиерей Косьма Раина был потомственным священником. Его отец с крестом и Евангелием плавал на военных российских кораблях и скончался от ран, полученных в битве при Порт-Артуре. Немецкая оккупация застала протоиерея и его большую семью — а было у него семеро детей — в Пинском районе и сразу поставила перед выбором. Вопрос, кому подчиняться, был далеко не внутрицерковным, а молитва «о стране нашей, властях и воинстве ее» приобретала в условиях оккупации политический смысл. Фашисты требовали молиться «об освобождении страны российской и победоносном германском воинстве». Но отец Косьма каждый раз читал молитву каноническую. А когда на него доносили, говорил, что забылся, прочитал по инерции.
Нет, не властям служил отец Косьма, а пастве своей, народу православному, на плечи которого обрушилось тяжелое бремя войны. После традиционного пасхального богослужения отец Косьма объявлял сбор подарков для детей и партизан. А через несколько дней, обливаясь слезами, отпевал посемейно расстрелянных и сожженных жителей недалекой деревни Невель. Затем ехал в глухую деревеньку Семиховичи — базу партизан — и в небольшой церквушке причащал больных и раненых, крестил детей, отпевал умерших и погибших.
…Когда протоиерея Косьму Раину вели на расстрел, возле церкви он пал на колени и стал усердно молиться. Сколько прошло времени, не помнит, но когда поднялся с колен, возле себя никого не увидел. Перекрестившись, батюшка с молитвой двинулся в сторону кустарника. А потом опрометью кинулся в спасительный лес. После был партизанский лагерь, встреча с сыновьями. Вместе отвоевывали у фашистов матушку, которую немцы с другими партизанскими женами и детьми хотели отправить в концлагерь.
Священник Николай Пыжевич, друг отца Косьмы, помогал раненым красноармейцам, был в добрых отношениях с партизанами и даже распространял листовки. Донесли. В сентябре 43-го в Старое Село (ныне Ракитовского района Ровенской области) нагрянули каратели. Батюшка выскочил в окно и уже было скрылся в лесу, но, оглянувшись, увидел, как дом его, где остались жена и пять дочерей, заколачивают досками и обкладывают соломой. «Я здесь, — закричал он. — Меня берите, Богом прошу, детушек невинных пожалейте...»
Офицер ударом сапога свалил его на землю и расстрелял в упор, а тело священника бросили в уже пылающий дом. Через какое-то время полностью было уничтожено и все село, а жители его сожжены в храме.
Анафема на кладбище
Летом 1943 года к командиру партизанского соединения генерал-майору Василию Коржу слезно обратились родственники убитого... полицая. Никто, мол, из священников не соглашается отпевать покойника, не пришлете ли партизанского батюшку? В отряде служил тогда протоиерей Александр Романушко. В сопровождении двух партизан он явился на кладбище. Там уже стояли вооруженные полицаи. Облачился, немного помолчал. И вдруг:
— Братья и сестры! Я понимаю большое горе матери и отца убитого. Но не наших молитв заслужил во гробе предлежащий. Он изменник Родины и убийца невинных стариков и детей. Вместо вечной памяти мы все, — он высоко поднял голову и возвысил голос, — произносим «анафема»!
Собравшиеся оцепенели. А священник, подойдя к полицаям, продолжал:
— К вам, заблудшим, обращаюсь: пока не поздно, искупите перед Богом и людьми свою вину и обратите оружие против тех, кто уничтожает наш народ, закапывает живых людей в могилы, а в храмах сжигает верующих и священников...
На базу отец Александр привел почти целый отряд и был награжден медалью «Партизану Отечественной войны» I степени.
Отважный пастырь
Летом 1942 года через партизанские подпольные группы духовенству оккупированных территорий было передано послание Патриаршего местоблюстителя Митрополита Сергия «К верным чадам Русской Православной Церкви». Получил его и протоиерей Василий Копычко, настоятель одрижской Свято-Успенской церкви Ивановского района Брестской области. Получил и стал распространять в переписанном виде среди верующих. Через некоторое время его дом стал местом встреч подпольщиков с партизанами и их связными, а в экстремальных условиях — надежным укрытием.
С начала войны до ее победного завершения отец Василий не ослабевал в духовном укреплении своих прихожан. Почти все жители окрестных деревень приходили на службу. Отважный пастырь рассказывал верующим о положении на фронтах, призывал противостоять захватчикам, размножал и передавал сводки Совинформбюро, партизанские листовки, собирал продукты для партизан.
В конце 1943 года гестапо разведало о его связи с партизанами. Карательный отряд особого назначения получил приказ о публичной казни отца Василия и его семьи. Благодаря подпольщикам об этом узнали в штабе Пинской партизанской бригады. В ту же ночь отец Василий был перевезен в партизанскую зону, а на рассвете каратели подожгли храм и церковно-приходской дом.
За заслуги перед Родиной протоиерей Василий Копычко был награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «Партизану Великой Отечественной войны» I степени, «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «За победу над Германией» и другими.
Псалмы в горящей церкви
Перед войной священник Федор Дмитрюк (впоследствии — архиепископ Горьковский и Арзамасский Флавиан) служил в Александро-Невском соборе в Пружанах. В период оккупации отец Федор и его семья участвовали в работе патриотического подполья Пружан и имели прямую связь с партизанами. После разгрома фашистами пружанского подполья большая часть его участников погибла в застенках гестапо. Отец Федор спасся чудом, но его жена, старшая дочь, зять и другие ближайшие родственники были расстреляны, а младшая дочь тяжело ранена.
Настоятель церкви во имя Покрова Богоматери в селе Хоростово Старобинского района Минской области Иоанн Лойко принародно благословил трех своих сыновей идти в партизаны. В феврале 1943 года Хоростово окружили карательные отряды фашистов. Партизанским командованием было принято решение без боя оставить этот край. Отец Иоанн остался с теми, кто не имел возможности отступать, чтобы помогать больным, калекам, беспомощным старикам. Он был сожжен фашистами 15 февраля вместе с 300 прихожанами в храме, где совершал Божественную литургию. Из объятой пламенем церкви каратели слышали пение молитв.
Прихожанин этой же церкви Иван Цуба на требование фашистского офицера показать, куда ушли партизаны, завел карателей в трясину. Спасся только переводчик, полуживым попавший в руки народных мстителей. Он и поведал о подвиге Ивана Цубы. Тело героя было погребено по православному чину с воинскими почестями рядом с церковью, прихожанином которой он был всю жизнь.
Расстрелянный священник
Гитлеровцы не только давали разрешение на открытие церквей, но и безжалостно сжигали их, если была замечена связь с партизанами. Так, в Освейском районе Витебской области при проведении карательных акций сожгли пять церквей.
Во время карательных экспедиций по Гомельской области сожжены церкви в селах Прибытки, Бабовичи, Ларищево, Поколюбичи, Скиток Гомельского района, в Гомеле — церковь Рождества Богородицы, вновь отстроенная церковь Александра Невского, в Рогачевском районе — храмы в деревнях Заполье, Заболотье, Старое Село, Кистени, Гадиловичи, Лучина, Турск, Збаров. Многие церкви перед сожжением осквернялись.
Осенью 1943 года был расстрелян священник Николай Михайловский — настоятель Свято-Воздвиженской церкви деревни Рогозино Жабинковского района. За связь с партизанами казнили священника Новика с женой и детьми, семидесятидвухлетнего протоиерея Павла Сосновского, сорокасемилетнего батюшку Павла Щербу (приходы неизвестны).
Священника Петра Бацяна, служившего настоятелем в деревне Кобыльники Мядельского района, СД арестовало за помощь евреям. Над ним жестоко издевались в Минской тюрьме: запрягали в плуг и пахали тюремный огород, травили собаками до тех пор, пока не умер.
Ночью 6 апреля 1944 года арестовали отца Николая Хильтова, его брата Георгия, тоже священника, за связь с партизанами. Их жены Наталья и Лидия вместе с детьми поехали в Барановичи, надеясь узнать что-либо о судьбе мужей. Но из Барановичского СД они не вернулись, вместе со священниками были замучены в концентрационном лагере «Колдычево».
По материалам интернет-источников подготовил Василий ГЕДРОЙЦ, «СГ»