Учитель Ли Харви Освальда не верит, что тот убил Кеннеди

22 ноября в США отмечают День памяти Джона Кеннеди, объявленный распоряжением президента Барака Обамы. 35-й президент Штатов, которого в «звездно-полосатой» стране почитают больше других лидеров со времен Второй мировой войны, был убит ровно 50 лет назад.

В пятницу памятные мероприятия пройдут в Вашингтоне, будут возложены венки к могиле Кеннеди на Арлингтонском кладбище близ столицы. По призыву Обамы по всей стране будут приспущены государственные флаги, такая же просьба адресована рядовым американцам.

Памятные церемонии пройдут в Далласе, штат Техас, где в 1963 году и произошла трагедия. На центральной площади Дейли-плаза, недалеко от места убийства, будут зачитаны отрывки из речей Кеннеди, затем в городе зазвенят церковные колокола. В 12:30 (21:30 по минскому времени), когда прогремели роковые выстрелы, будет объявлена минута молчания. Над городом пролетят военные самолеты, а на площади выступит хор Военно-морской академии США.

Как известно, единственным официальным подозреваемым в убийстве Кеннеди является морской пехотинец США Ли Харви Освальд, который, к слову, пару лет жил и работал в Минске. Освальд был первоначально арестован за убийство полицейского, примерно через 40 минут после того, как был застрелен Кеннеди. Освальд отрицал свою причастность к обоим убийствам. Два дня спустя, во время перевода из полицейского управления в окружную тюрьму, Освальд был застрелен владельцем ночного клуба Джеком Руби.

Согласно выводам Комиссии Уоррена (1964), Освальд 22 ноября 1963 года за 5,6 секунды совершил три выстрела в машину президента с шестого этажа книжного склада в результате которых президент Кеннеди был убит, губернатор Техаса Конналли тяжело ранен, а один из прохожих — легко ранен. Затем по версии следствия Освальд убил местного полицейского. Согласно выводам комиссии, он «действовал в одиночку и без чьего-либо совета или помощи».

В Советский Союз Освальд перебрался в 1959 году незадолго до своего двадцатилетия. По прибытию в Москву он сразу же заявил о желании получить советское гражданство, однако его ходатайство было отклонено. Тогда Освальд отправился в посольство США в Москве и заявил, что желает отказаться от американского гражданства.

Освальд намеревался учиться в МГУ, но его направили в Минск работать токарем на «Минский радиозавод имени Ленина», занимающийся производством бытовой и военно-космической электроники. Он также получил пособие, меблированную однокомнатную квартиру в престижном доме, но при этом находился под постоянным наблюдением.

Через некоторое время Освальду стало скучно в Минске. В январе 1961 года он написал в своем дневнике: «Я начинаю пересматривать свое желание остаться. Работа серая, деньги негде тратить, нет ночных клубов и боулинга, нет мест отдыха, кроме профсоюзных танцев. С меня достаточно».

Вскоре после этого, Освальд (который официально так и не отказался от американского гражданства) написал в посольство США в Москве запрос на возвращение его американского паспорта, и предложение вернуться в США, если обвинения против него будут сняты.

В марте 1961 года Освальд познакомился с 19-летней студенткой Мариной Николаевной Прусаковой, и менее чем через шесть недель они поженились. 15 февраля 1962 года у Освальда и его супруги родилась дочка Джун. 24 мая 1962 года Освальд и Марина получили в посольстве США в Москве документы, позволяющие ей эмигрировать в США, после чего Освальд, Марина, и их маленькая дочь покинули Советский Союз…

Первый руководитель независимой Беларуси, бывший председатель Верховного совета Станислав Шушкевич был одним из тех, кто общался с Ли Харви Освальдом в его советский период жизни. Партком Минского радиозавода поручил молодому инженеру Шушкевичу после работы заниматься с американцем русским языком. В интервьюРИА «Новости» Шушкевич вспоминает о своем ученике, заверяя, что категорически не верит в то, что тот мог убить Кеннеди.

— Как вышло, что именно вам, беспартийному вчерашнему аспиранту, разрешили общаться с Освальдом?

— Это был Минский радиозавод. Он тогда именовался «имени 50-летия Великой октябрьской социалистической революции». Я был инженером. Мы разрабатывали приборы для физических исследований. Естественно, нужно было интересоваться публикациями на эту тему. И, естественно, наиболее эффективные публикации были англоязычными. Я довольно ловко переводил англоязычные тексты и сейчас перевожу. Считалось, что я лучше других знаю английский, потому что со статьями все бегали ко мне. Когда Освальд попал в экспериментальный цех, то там не оказалось человека, который бы хоть чуть-чуть соображал в английском.

Ко мне пришел секретарь парткома цеха Лебезин, несмотря на то, что у нас с ним был конфликт. Мне давали на отзыв рационализаторские предложения рабочих. Были предложения нормальные, но было много предложений абсолютно глупых. Я говорил, что могу написать только то, что это глупость, и человек не понимает, куда он лезет. А он мне говорил, что рабочий класс — это гегемон, и как я могу так рассуждать.

Лебезин мне и сообщил, что на заводе есть американец, что с ним надо позаниматься русским языком и, посовещавшись, партком решил поручить это дело мне, хоть я и был беспартийным.

— Вас инструктировали перед занятиями?

— Лебезин сразу сформулировал условия. Нельзя было задавать вопросы. Нельзя даже спрашивать, кто он и откуда. Ничего нельзя. Кроме того, я никогда не оставался с Освальдом один на один. Мы всегда были вдвоем с Сашей Рубенчиком. Сейчас это предположить даже невозможно, но тогда это было в порядке вещей. Насколько я знаю, Саша давно уехал в Израиль. Мы работали в одной лаборатории. Вечером все уходили с завода в шесть часов. В шесть часов пять минут в нашу лабораторию приходил Ли Харви Освальд.

— Не мог же с вами на занятиях не присутствовать чекист?

— Не было никого. Никогда никакой чекист не говорил со мной на эту тему официально или неофициально. Все установки я получил от секретаря парткома Лебезина. Я не думаю, что Саша Рубенчик был чекистом, потому что он был нормальный еврей — талантливый, трудолюбивый. Приличный малый.

— Вам наверняка был интересен живой американец?

— Очень! К тому времени я ни разу не бывал за границей. Мне не светило увидеть, а тем более поговорить с живым американцем. Даже на научных конференциях с участием иностранцев с ними контачить запрещалось. А здесь — контачь сколько хочешь, только вопросов не задавай. Ну я и не задавал. Я был дисциплинированным человеком. Зачем мне портить себе карьеру?

— Каким был Освальд в плане личности? Какое впечатление
он производил?

— У меня чисто эмоциональное восприятие. У нас было не менее семи, но не более десяти занятий. И все это уложилось в один месяц. Я не мог спросить его даже откуда он родом. Можно было говорить разве что о кино, о погоде. Ходили слухи, что он дезертир, что он сбежал. Я мог спросить, но то ли Саша меня заложит, то ли Освальд сам меня заложит. Сейчас это трудно представить, но тогда это было вполне естественно.

— Освальд отличался от советских людей?

— Он производил впечатление очень чистого, хорошо выстиранного и отглаженного человека. Даже всякая скромная одежда на нем очень хорошо сидела. Все было так, как надо. Он отличался от большинства остальных.

— Он был неуравновешенным человеком?

— Нет. Он никогда ни на что не жаловался. Он как раз, я бы сказал, был вялым. У него не было никаких резких телодвижений, каких-то вспышек.

По-белорусски скажут: «Як мокрае гарыць». И интереса он большого не проявлял к нашим занятиям. Я чувствовал, что для него они были какой-то обязаловкой. В цеху мы общались на уровне: здравствуй — до свидания. Я боялся, чтобы к нему не попал мой заказ. Потому что он был поганым слесарем. Но при этом он был педантично точен. Через пять минут после окончания работы он появлялся в лаборатории, и мы приступали к занятиям.

— После сообщения о том, что Освальд убил президента США, к вам проявляли излишний интерес?

— Весь завод знал, что мы с Сашей с ним занимались. Когда передали по радио новость об убийстве Кеннеди, то всякий, кто меня встречал, хотел пошутить: «Как ты еще ходишь по улице? А Лебезина уже взяли, арестовали».

— Лично вы верите в то, что Джона Кеннеди убил Освальд?

— Нет! По моему глубокому убеждению, не мог он это сделать. Когда я был в белорусском образовательном центре в Канзасе, я задержался, арендовал автомобиль и поехал в Даллас. Я просмотрел всю трассу, где ехал президентский кортеж, прошел ее пешком, послушал многих рассказчиков, побывал в музеях. Там три шестиэтажных здания. Садись на любом этаже и стреляй. Не предусмотреть там нормальную охрану могли только чистые идиоты, а не профессионалы. Значит, это было спланированное, нормально продуманное убийство. А Освальда подставили как виноватого.

По-видимому, комиссия Уоррена, которая вела расследование 9 месяцев и потратила миллионы долларов, сделала свое заключение на основании политической воли. Нельзя было допустить, что в Соединенных Штатах могло случиться спланированное политическое убийство президента. Освальд оказался виноватым. Он был солдафон, если говорить так прямо. Вот его и подставили.