Жизнь за колючей проволокой

Когда наказание за преступление становится невыносимым и может ли трудовая терапия излечить от алкоголизма

“Тюрьма — ремесло окаянное, и для скорбного дела сего нужны люди твердые, добрые и светлые”, — слова, приписываемые Петру I, актуальны во все времена. Работающие в уголовно-исполнительной системе люди — офицеры, контролеры, психологи, воспитатели — не просто осуществляют исполнение уголовных наказаний, но и обеспечивают безопасность законопослушных граждан. В канун их профессионального праздника корреспондент “НГ” побывал “в местах не столь отдаленных” и узнал, как изменились исправительные учреждения за последние годы, в каких условиях содержатся заключенные и каким образом раскаявшихся людей возвращают к нормальной жизни.

Украл, выпил — в тюрьму...

По дороге заместитель начальника департамента исполнения наказаний МВД Беларуси Сергей Сандалюк рассказывает о специфике работы своих подчиненных, от которых требуется недюжинная стрессоустойчивость и терпение. Контингент, с которым ежедневно приходится иметь дело, не самый приятный. И, чего греха таить, на путь исправления становится далеко не каждый.

— Для некоторых заключенных тюремный образ жизни  действительно становится романтикой, — подтверждает слова одного из киногероев Сергей Васильевич. — За долгие годы отсидки они отвыкают от воли и в обычной жизни теряются. Если за колючей проволокой он герой, авторитет, с ним считаются, то на свободе он “никто” и звать его “никак”. Такому проще совершить новое преступление и снова оказаться на нарах.

Однако многие искренне раскаиваются в содеянном, и для этих заключенных широко применяется такая форма поощрения, как условно-досрочное освобождение. Главное, чтобы человек внутренне заставил себя заслужить УДО, тогда можно быть уверенным, что он не станет намеренно преступать закон.

Без права на возвращение

Наша первая остановка — Жодинская тюрьма № 8. На КПП сдаем дежурному документы и мобильные телефоны, и за спиной слышим сжимающий голову лязг защелки замка массивной металлической двери. От окружающего мира “зона” отгорожена хитроумной системой охраны, а все режимные корпуса соединены между собой длинным подземным лабиринтом по принципу подводной лодки: отсеки разделены железными дверями. Тусклый свет, на стене провода тревожной сигнализации. “С момента прибытия все заключенные передвигаются только по этому подземному коридору”, — поясняет начальник отдела организации исполнения наказаний в виде пожизненного заключения Дмитрий  Савватимов.

В “восьмерке” находятся те, чья свобода навсегда ограничена бетонными стенами и прочными решетками — 83 пожизненно осужденных. На их совести около двухсот убийств, совершенных с особой жестокостью. “Самому старшему — шестьдесят лет, самому молодому — двадцать, но свои злодеяния он совершил еще раньше: убивал людей и скрывал следы преступления поджогом”, — рассказывает Дмитрий Александрович.

От описания их жутких деяний леденеет кровь, и ты каждой клеточкой тела осознаешь, что перед тобой нелюди, утратившие всякие человеческие качества. Как можно убить собственную мать или нанести 136 ножевых ранений родной сестре, и потом спокойно есть и спать? О каком сострадании к отпетым головорезам и гуманизме можно говорить?

Небо в клеточку

Контролер с собакой открывает одну из камер. Четверо заключенных в ярко-оранжевой робе встают лицом к стене и хором приветствуют офицера. На площади примерно в 12 квадратных метров двухъярусные железные нары, табуретки, стол, чайник. У стены телевизор, который можно смотреть только в строго отведенное время, в углу санузел. Вот и вся обстановка. От подъема до отбоя лежать запрещается. Каждый осужденный к ПЗ вправе заказать для себя в библиотеке не более пяти книг. Помимо беллетристики у сидельцев популярна и классика — Пушкин, Достоевский, Куприн, Бунин. Дважды в год полагается краткосрочное свидание по два часа через стекло по телефону, одна посылка на 30 килограммов и две бандероли. Для получасовой прогулки предусмотрен маленький дворик, по сути та же забетонированная камера, только вместо потолка небо в клеточку.

День за днем, год за годом осужденные находятся в замкнутом пространстве, в условиях беспросветного ничегонеделания, слышат одни и те же команды, видят один и тот же “пейзаж”. Испытания эти выдерживают не все. Впрочем, при отсутствии взысканий и отбытии не менее десяти лет в жодинской тюрьме осужденные к ПЗ могут быть переведены в колонию особого режима в Глубокое.

Шанс на исправление

Далее наш путь лежит в Новосады. В исправительной колонии № 14 находятся лица, ранее отбывавшие наказание в виде лишения свободы. Заключенный Сергей Шупта в свои сорок с небольшим уже имеет целый букет “подвигов” на гражданке: кражу, грабеж, разбой с нанесением тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего. В глазах собеседника — ни капли раскаяния и сожаления. Но даже таким злостно неисправимым администрация колонии дает еще один шанс на возвращение в нормальную жизнь. ИК № 14 — это не только колония, но и весьма крупное промышленное предприятие.

Со стороны все похоже на самый обычный завод. Только больше запертых дверей и решеток.

— Свыше 90 процентов заключенных у нас трудоустроены. Делают комплектующие для МАЗа, БелАЗа, МТЗ,  Бобруйского завода тракторных деталей и агрегатов. Часть продукции, например, глушители для тракторов, поставляется на экспорт — в Россию, Украину, Пакистан, Египет, — рассказывает директор РУПП “Четырнадцать” Олег Ковшик. — В цехе оцинкованной стали выпускают тазы, ведра, совки. Производство многопрофильное, научились делать даже инвалидные коляски. Средняя зарплата — один миллион двести сорок тысяч рублей. Но квалифицированные рабочие — сварщики, слесари — получают по три-четыре миллиона.

На руки деньги, понятное дело, не выдают. Часть зарплаты идет на погашение исков, алиментов, не менее 25 процентов зачисляется на лицевой счет, с которого деньги списываются при отоваривании в магазине. Это, пожалуй, одно из самых популярных мест в колонии.

— В день приходит по двести человек, выручка достигает 50 миллионов рублей в месяц, — говорит продавец Татьяна Гурко. — Чаще всего берут чай, сигареты, конфеты. Есть у нас сыр, консервы и даже сало.

Штрафная декада

В жилом помещении аккуратно заправленные двухъярусные койки, на стене часы, небольшая картина, на подоконнике — комнатные цветы. Заключенные сами поддерживают порядок, занимаются благоустройством территории. Впрочем, есть и такие, кто пытается отлынивать от работы. Нарушителей внутреннего распорядка ждет ШИЗО, место, которое с содроганием вспоминают даже самые матерые рецидивисты. Десять суток в четырех стенах в полутемной камере, никаких прогулок, нельзя читать, курить, заварить чай и даже прилечь: на день нары пристегиваются к стене. Когда мы зашли в изолятор, заключенным как раз раздавали обед: щи, макароны с тушенкой, компот. Но даже прием пищи для них не может стать отдушиной, ведь в душной камере, да еще в условиях полного безделья, аппетит не нагуляешь.

Зона трезвости

Недалеко от Слуцка в лесном массиве находится ЛТП № 3. Это не колония строгого режима и не тюрьма, но сюда тоже попадают принудительно, по решению суда. Особенность этого ЛТП в том, что в нем пребывают исключительно женщины.

— Чтобы получить “путевку” в ЛТП, достаточно составления трех протоколов за появление в общественном месте в нетрезвом виде в течение года, — объясняет начальник учреждения Александр Якжик. — Срок такой “путевки” для всех одинаков — один год. При лимите наполнения в 550 человек у нас сейчас содержится 650 “постояльцев”. Жизнь строго по расписанию: подъем в пять тридцать, завтрак и на работу. Мы работаем по договорам с 38 организациями района. Разнорабочие, животноводы, штукатуры, маляры — список востребованных профессий довольно широк. На работу и обратно развозят автобусом, контроль самый строгий, за распитие спиртных напитков на рабочем месте или самовольный уход можно “загреметь” на десять суток в дисциплинарную комнату (что-то вроде ШИЗО).

Трудотерапия лучше всего позволяет освободиться от патологической зависимости, ведь когда человек занят трудом, на мысли о стакане у него попросту не остается времени. К тому же труд в ЛТП не дармовой: доярки, например, могут получить до пяти миллионов в месяц. Правда, значительная часть этих денег у многих, обязанных по Декрету № 18, уходит на содержание несовершеннолетних детей. Остальные зачисляются на лицевые счета.

Мягкая игрушка

Деньги можно свободно потратить на продукты питания в здешнем магазине, а можно и накопить, чтобы вернуться домой не с пустыми руками. Выбор товаров стандартный: кофе, чай, сигареты, сахар, конфеты, печенье, мыло, стиральный порошок. Но меня больше всего удивила тетрадь на столе, в которую женщины записывают все, что они хотели бы получить дополнительно. В одной из граф просьба к родным привезти... мягкую игрушку.

— Увы, контингент заметно молодеет, — вздыхает Александр Якжик. — Средний возраст зависимых — 34 года, есть и восемнадцатилетние. Причем по внешнему виду поступающих даже примерно не определишь, сколько им лет.

Евгения из Петрикова находится в ЛТП уже 11 месяцев, совсем скоро возвращаться в семью. “Дома меня ждет 14-летний сын. Все это время ни разу его не видела, не хотела, чтобы он приезжал сюда, — признается женщина. — Я многое поняла, посмотрела на жизнь другими глазами, надеюсь вернуться к нормальной жизни. Брошу пить, снова пойду работать на деревообрабатывающее предприятие”.

Дорога к храму

29-летняя Ирина работала на автоагрегатном заводе в Барановичах. Жила с родителями, по вечерам коротала время в компании друзей, пристрастилась к пиву, не заметила, как втянулась, и к бутылке пива добавились напитки покрепче. В итоге все закончилось отправкой в ЛТП. “Попала сюда по собственной глупости. Выйду отсюда и начну новую жизнь, — обещает девушка. — Хочу создать семью, родить детей, чтобы все как у людей”.

Для многих первым шагом к оздоровлению становится дорога к храму, расположенному на территории ЛТП. “Времени у них здесь предостаточно, чтобы обратиться к Богу, к вере, — говорит отец Александр. — Быть может, в обычной жизни им этого не хватало, другим были заняты. Теперь просятся на исповедь, а в день Святой Троицы обычно совершаем таинство крещения. Помню, в один год пожелали креститься больше 60 человек”.

Что же, для возвращения к нормальной жизни все средства хороши. Главное, чтобы раскаяние было искренним, а желание изменить судьбу — решительным и бесповоротным.