Любимая «катюша» Александра Бересневича
В БОЛОТИСТЫХ предгорьях Монголии «зачехлил» свою «катюшу» Александр Бересневич — один из старожилов Случчины. Сейчас уже точно никто не сможет сказать, при каких обстоятельствах реактивная установка залпового огня получила женское имя, да еще и в уменьшительно-ласкательной форме — «катюша». Известно одно: на фронте прозвища получали далеко не все виды оружия. Да и имена эти зачастую были совсем не лестными. К примеру, штурмовик Ил-2 ранних модификаций за выступавшую над фюзеляжем кабину получил среди солдат кличку «горбатый». А маленький истребитель И-16, вынесший на своих крыльях всю тяжесть первых воздушных боев, именовался «ишаком». В любом случае имена чаще всего давались суровые и строгие. А тут такая неожиданная нежность… Как шел вместе с «катюшей» к своему Параду Победы сержант Бересневич?
— 17 апреля 1941 года нас с другом Антоном из соседней деревни Устрань вызвали в военный комиссариат, а назавтра мы уже ехали в поезде в город Каттакурган Ташкентской области — в пехотную школу. До начала войны оставалось 66 дней. И было нам по 20 лет, — рассказывает ветеран. — 22 июня встали как обычно: завтрак, строевая на плацу. И вдруг… боевая тревога, слова командира о начавшейся войне. Назавтра полк погрузили в эшелоны и отправили на фронт. Нас, молодых, оставили доучиваться месяца на три-четыре. А затем — весь курсантский состав — на фронт. Сначала Ферганская долина, Алма-Ата, и, наконец, приехали… в Москву.
В Москве в штабе армии младшего сержанта Бересневича зачисляют в минометную часть. Так и стал молодой пехотинец гвардейским минометчиком в дивизионе пусковых реактивных установок «катюша». И предстояло ему совсем не пехотное дело. После Москвы — продолжительные бои в Казани, затем 52 отдельный минометный полк отправили на Карельский фронт.
Читая воспоминания ветеранов, особенно тех, кто по своей военной профессии зависел от действий минометов — пехотинцев, танкистов, связистов, становится понятно, за что бойцы так полюбили «катюши». Эти боевые машины по своей мощи не имели себе равных.
— Чаще всего дивизионы «катюш» действовали в районе нескольких десятков километров фронта, появляясь там, где была необходима их поддержка, — вспоминает Александр Андреевич. — Сначала на позиции выходили офицеры, которые производили соответствующие расчеты. Эти расчеты, кстати, были довольно сложными: в них учитывалось не только расстояние до цели, скорость и направление ветра, но даже температура воздуха, которая влияла на траекторию движения ракет. После того как все вычисления были сделаны, машины выдвигались на позицию, производили залпы и срочно уходили в тыл. Промедление в этом случае было смерти подобно — немцы сразу накрывали место, откуда стреляли реактивные минометы, артиллерийским огнем.
В КОНЦЕ 44-го года полк перебросили в Москву, хотя солдаты мечтали добить немцев в Берлине. Но когда зимой 45-го командир дивизиона объявил, что им предстоит участвовать в Параде Победы на Красной площади, радости не было предела.
— Не скрою — подготовка к Параду Победы была очень трудной, утомительной. Ведь целый день на полевых занятиях по расписанию, а в вечернее время по три-четыре часа ежедневных тренировок. Однако на трудности никто не роптал, — вспоминает Александр Бересневич. — И вот наступил этот день — 24 июня 1945 года.
В это пасмурное и дождливое утро — радостное для нас и счастливое — мы заняли исходное положение для прохождения по Красной площади. К восьми часам выстроились сводные полки десяти фронтов Великой Отечественной войны. А к девяти уже до отказа были заполнены трибуны на Красной площади у Кремлевской стены.
Десять утра. С боем часов на Спасской башне на Красную площадь на белом коне въехал Маршал Советского Союза Георгий Жуков. Навстречу ему на вороном коне двинулся Маршал Советского Союза Константин Рокоссовский, который перед Мавзолеем Ленина отдал рапорт Георгию Константиновичу. После отдачи рапорта маршалы начали объезд выстроившихся для парада войск. Уже после того как сводный военный оркестр исполнил «Прощание славянки», Жуков выступил с речью, а затем над Красной площадью разнеслась мелодия гимна Советского Союза. Одновременно прозвучали 50 залпов артиллерийского салюта. Раздалось троекратное «ура!», которое вместе с мелодией гимна и артиллерийскими раскатами слилось в мощную симфонию Победы. Прозвучала команда: «К торжественному маршу!»
Смолкла мелодия торжественного марша, ей на смену пришла резкая барабанная дробь. Воины несли фашистские знамена и личный штандарт фюрера, которые бросили к подножию Мавзолея на деревянные помосты. Возмездие свершилось! Затем началось шествие сводных полков.
Несмотря на то, что шел дождь и стекавшая вода застилала глаза, мы, чеканя шаг, с высоко поднятыми подбородками достойно прошли мимо Мавзолея. И хотя я не мог поворачивать голову направо, кося глазами, отчетливо, с близкого расстояния видел всех стоящих на трибуне Мавзолея военачальников и членов правительства во главе со Сталиным.
Вечером всем участникам парада предоставили увольнение в город, и мы поехали, конечно же, на Красную площадь. К этому времени дождь уже закончился и небо очистилось. Когда Кремлевские куранты начали отбивать 11 ударов, 5 прожекторных колец опоясали Москву. Из поднятых в небо многочисленных аэростатов посыпались тысячи цветных ракет. А с земли устремились ввысь разноцветные огни праздничного фейерверка. Незабываема была иллюминированная Москва. И все же самое главное и самое красивое — это лица людей, заполнивших в эти часы улицы и площади, радостное сверкание глаз, веселье, а вместе с ним и слезы…
Ирина ГЕРМАНОВИЧ, «БН»