Мнение эксперта: «Хотя принятие Декрета № 18 и было выстраданным, но сегодня он нуждается в серьезной корректировке»
Наверняка многие из вас, уважаемые читатели, знают семьи, в которых родители пьянствуют, нигде не работают, а их дети голодают и предоставлены самим себе. На начало нынешнего года, согласно официальной статистике, в Беларуси насчитывалось более 22 тысяч детей, находящихся в 
социально опасном положении. Только за прошедшие девять месяцев признаны нуждающимися в государственной защите и отобраны у родителей 1672 ребенка.
В большинстве случаев отобранных детей помещают в социально-педагогические центры (приюты), а если малышу еще нет трех лет, вполне вероятно, что дорога ему в больницу. К примеру, в палату для отказников. Находиться малыш там будет так долго, пока не найдется кто-нибудь, кто захочет его забрать, либо до исполнения трех лет, когда его можно будет перевести в СПЦ. Будет ли там ребенок в безопасности, большой вопрос. Еще не забыт случай в СПЦ Первомайского района столицы, когда старшие дети издевались над младшими. Вот и получается, что забирая детей из одних стрессовых ситуаций, их помещают… опять же в стрессовые. Ребенок постоянно находится в напряжении, боится чужих людей. Все это означает, что наша система и инфраструктура защиты детства все-таки не без проблем, и видимо Декрет № 18 «О дополнительных мерах по государственной защите детей в неблагополучных семьях», с момента принятия которого прошло уже шесть лет, нуждается в корректировке. Но что же конкретно нужно изменить? Об этом за круглым столом в Минске рассуждали специалисты государственных и общественных организаций.
Если в холодильнике нет продуктов, а в доме не убрано, значит, семья в социально опасном положении?
Родители, у которых отобрали детей, а затем, спустя некоторое время их вернули, все чаще и чаще жалуются на необоснованные действия органов опеки. Мол, сотрудники социальных служб ведут себя некорректно и т.д. Наличие жалоб по поводу необоснованного отобрания детей подтвердила и начальник отдела по надзору за исполнением законодательства о несовершеннолетних и молодежи Генеральной прокуратуры РБ Дарья Лебедева. Однако за последние два года, по ее словам, решение о признании ребенка нуждающимся в государственной защите и об отобрании у родителей ни разу прокуратурой не опротестовывалось. Но, по мнению представителя Генпрокуратуры, законодательство все же нуждается в усовершенствовании по критериям признания ребенка находящимся в социально опасном положении. Этим ведомством разрабатывается ряд предложений, касающихся данного вопроса, которые в ближайшее время будут внесены в Совет Министров.
- Критерии, которые существуют на сегодня, очень широки, - сказала Дарья Лебедева. - Отсутствие в холодильнике продуктов или, скажем, беспорядок в жилом помещении, выявленный при посещении семьи, на сегодня являются основанием для того, чтобы признавать ребенка и эту семью находящимися в социально опасном положении. Но ведь это не всегда так. Все-таки более четкие, конкретные и определенные критерии дадут нам возможность избегать передергивания фактов.
По ее словам, нет четких пониманий и в формулировке «иное ненадлежащее выполнение родителями родительских обязанностей». Дарья Лебедева подтвердила это примером.
- Предположим, ребенок совершил правонарушение, но еще не достиг возраста, чтобы можно было его привлечь к ответственности. При этом никаких объективных условий ненадлежащего воспитания нет. Родители его любят, заботятся о нем, семья благополучная. Однако нормы Кодекса «Об административных правонарушениях» дают основания привлекать их к ответственности. Возникает вопрос: а виновен ли в этом родитель? Часто на практике при решении вопроса о привлечении родителей к ответственности этот вопрос не учитывается. Мы на протяжении уже полутора лет бьемся и предлагаем новую редакцию этой статьи в Административном кодексе для того, чтобы все-таки отделить мух от котлет. Есть и ряд других вопросов по законодательству, нуждающихся в уточнении.
«Есть ряд ситуаций, где детей нужно изымать немедленно, это я вам как прокурор говорю»
- Никто сейчас не сомневается в необходимости и целесообразности принятия этого документа, - заметил один из разработчиков Декрета № 18, директор Центра содействия розыску пропавших и эксплуатируемых детей МОО «Понимание», бывший секретарь Комиссии по делам несовершеннолетних при Совете Министров РБ Андрей Солодовников. - Я на сто процентов уверен, и как общественный деятель, и как отец, что принятие этого Декрета было выстраданным. Другой вопрос - может быть, он скоропостижно принимался и при абсолютно справедливой стратегической цели некоторые тактические моменты были упущены. На мой взгляд, не был проведен анализ и не были приняты меры к усилению служб, которые задействованы в его исполнении. Более того, как это ни парадоксально, накануне принятия декрета произошло даже некоторое сокращение социально-педагогических, территориальных центров социального обслуживания населения, что вызывало у практиков недоумение.
По мнению Андрея Солодовникова, еще одна проблема на сегодня состоит в том, что не все работающие с детьми специалисты знают нормативно-правовую базу, в частности, ст. 3 Закона «О правах ребенка», которая обязывает все государственные органы в своей работе с детьми исходить из приоритета интересов ребенка. В качестве примера он привел ситуацию, сложившуюся в Могилевской области, когда там произошло несколько суицидов среди несовершеннолетних, а потом случай с убийством отцом маленького ребенка. После этого местные власти приняли решение - как можно больше детей изъять из неблагополучных семей. На всякий случай, кабы чего не вышло. Но никто не заботится о том, какая психологическая травма причиняется ребенку, когда его изымают из семьи. Такого, на взгляд Андрея Солодовникова, быть не должно, потому что подавляющее большинство детей спустя какое-то время все же возвращается в свои биологические семьи. И это большое достижение Декрета № 18.
- Где-то в доме может быть не совсем чисто (это на наш взгляд), не совсем родители адекватные, но в любом случае ребенку комфортнее в родной семье, чем где бы то ни было, - заключил Андрей Солодовников. - Из лучших побуждений отобрав его и поместив в приют, никто не знает, каким образом это скажется впоследствии. А что касается порядка в доме, то попробуй уследи за этим порядком, когда там бегает шестеро-семеро детей. Поэтому подход в каждом случае должен быть семейно ориентированным. Не должно быть никаких цифровых показателей. Где начинается цифра, там заканчивается человечность. Вот в чем мое опасение.
У Дарьи Лебедевой на этот счет свое мнение, она утверждает, что «просто так, с кондачка детей у родителей не отбирают». Представитель Генпрокуратуры убеждена, что временное ограничение родителей в родительских правах, изымание у них детей в подавляющем большинстве случаев необходимо.
- Как надзорный прокурор я видела сотни таких случаев - это страх, - сказала она. - Если оттуда вовремя не забрать ребенка, для него это гибель. И я никогда не буду говорить: а давайте-ка мы еще раз подумаем, а вдруг, если мы все дружно навалились на эту семью и будем работать с ней по месту жительства, ситуация улучшится. Я вам как практик и прокурор говорю: нет! Есть ряд ситуаций, где детей нужно изымать немедленно. Дать им хотя бы какую-то возможность немножко очухаться от такой «семейной» жизни. Это эмоции, конечно, но я говорю чистую правду.
«Каждая несчастная семья несчастна по-своему. И в этом надо разобраться»
- За годы действия Декрета выяснилось, что очень часто изъятие ребенка из семьи некоторыми специалистами трактуется как мера профилактики, - рассказала директор Представительства Международного детского фонда в Республике Беларусь Ирина Миронова. – Это считается наказанием для нерадивых родителей, чтобы заставить их исправиться и заботиться о своих детях. И никто не задумывается о том, как эта так называемая «профилактика» сказывается на психическом состоянии ребенка.
Да, первоначальная эйфория от успеха изъятия есть. Когда ребенка забрали, родители тут же навели в доме порядок, устроились на работу и, возможно, даже бросили пить, на какое-то время. Ребенка им вернули. Но что дальше? Оказалось, что родители меняли свое поведение под воздействием страха, а спустя время все возвращалось на круги своя. Они не осознают связи между тем, что они делают сегодня со своими детьми, и тем, что из-за этого произойдет с ними в будущем.
Специалист рассказала, что с 2006 года Представительство Международного детского фонда в Беларуси, которое она возглавляет, ведет работу над проектом по профилактике социального сиротства и предупреждению попадания детей в приюты и детские дома.
- Мы стараемся способствовать развитию системы поддерживающих услуг для семей, чтобы выявить их способность заботиться о своих детях самостоятельно, без привлечения государства, - рассказала она. - В рамках этого проекта мы оценили все факторы риска, которые существуют в отношении таких семей и социального сиротства. Зная все это, я могу сказать совершенно определенно, что существующие услуги для неблагополучных семей, когда мы только приступали к работе, были все мимо цели: либо они оказывались не тем категориям, либо эти услуги были неэффективны. Возьмем хотя бы такую проблему, как пьянство и алкоголизм. Какие услуги предлагаются сегодня семьям, где есть эта беда? Кодирование. Во всем мире это тема уже давно воспринимается как смешная и неэффективная, в то время как группы анонимных алкоголиков доказали свою эффективность и действительно работают и оказывают очень положительное влияние. Но что мы видим у нас? Таких групп на уровне районов нет, и государство проявляет пока не очень большой интерес в распространении этого опыта. Тогда непонятно, в чем же заключается помощь социума страдающим от алкоголизма?
Ирина Миронова подчеркнула, что задача социальных служб, специалистов – понять этих родителей, обеспечить им необходимую поддержку. Но сперва надо разобраться, в чем, собственно, проблема? Ведь каждая несчастная семья несчастна по-своему. Лишь по внешнему признаку все эти семьи одинаковы – пьянство, неумение смотреть за своими детьми и т.д. Работа профессионала и заключается в том, чтобы за этим фасадом увидеть, что же все-таки привело семью к такому состоянию.
По мнению руководителя Фонда, чтобы в семье можно было восстановить нормальные отношения, необходимо проводить серьезные социальные расследования. Представительством Международного детского фонда в Беларуси совместно с СПЦ и другими службами разработаны стандарты по проведению социального расследования, формы и критерии, на основании которых можно делать выводы, изымать или нет ребенка, каким образом можно осуществлять реабилитационную работу, какого рода услуги должны быть оказаны таким семьям. Все разработанные стандарты уже отправлены в Минобразования для оценки и последующего распространения. В своей практике их уже успешно используют 12 белорусских городов. В некоторых из них (как например, в Жодино и Чаусах) уровень социального сиротства снизился на 90 и более процентов. В Чаусах, например, закрылся социально-педагогический приют, потому что количество детей, изымаемых из семей, значительно снизилось. В то же время увеличилось количество приемных семей, которые способны взять этих детей и обеспечить их безопасность.
«Что такое «семейное благополучие», понятие у каждого свое»
- Здесь шла речь о том, куда помещать отобранных у нерадивых родителей деток до трех лет? – говорит Ирина Миронова. – Так вот Министерство образования недавно выпустило измененное положение о приемной семье, где внесено понятие «дежурная приемная семья». На наш взгляд, такая семья может в перспективе взять на себя функцию приюта и обеспечить безопасность ребенка в случае, если он не может остаться в своей биологической семье. Это во многом снижает риски жестокого обращения.
По мнению Ирины Мироновой, в Декрете № 18 «стоило бы конкретизировать и термин «семейное неблагополучие», при котором происходит вмешательство государства в дела семьи.
- Видов «семейного неблагополучия» очень много, - заметила специалист. – Если, к примеру, в семье есть умирающий от лейкемии ребенок – это благополучие? Нет. Если кто-то умер? Тоже нет. Очень конкретная проблема, с которой работает система защиты детства – это жестокое обращение и неудовлетворение нужд ребенка. Именно в этом случае государство должно вмешиваться в жизнь семьи и осуществлять свои защитные функции в отношении детей. Во всех остальных случаях родители имеют право воспитывать своих детей так, как считают нужным. Кроме того, если в Декрете № 18 юридические основания, согласно которым можно отбирать у нерадивых родителей ребенка, прописаны, то процесс принятия решения, по которому начинают действовать эти законодательные нормы, пока еще очень туманный. Нет никаких объективных критериев социально опасного положения. Этот момент в Декрете также требует доработки.
«Каждое новое перемещение для ребенка – это еще одна эмоциональная травма»
Есть и еще одна серьезная, на взгляд Ирины Мироновой, проблема. Согласно статистике около 80 процентов отобранных детей спустя полгода возвращают в биологическую семью.
- Странно как-то получается, детей изымали из семьи по серьезным основаниям, а спустя шесть месяцев их семье возвращают. О чем это говорит? О том, насколько обосновано было изъятие? Какие серьезные проблемы можно было решить в семье за эти шесть месяцев? Алкоголика за такой срок не вылечишь. Любой специалист, работающий с этой категорией лиц, подтвердит, что минимальный период ремиссии у него больше года. Или, предположим, женщина находится в депрессии (скажем, по причине домашнего насилия и т.д.), а спустя шесть месяцев принято решение вернуть ей ребенка. Но ведь на лечение депрессии надо как минимум девять месяцев. Тогда вопрос: нужно ли было в этих случаях изымать детей из семьи? И если их возвращают спустя полгода, то, скорее всего, в этой семье проблема была не столь серьезной, чтобы их отбирать, либо решение о возврате детей не обоснованно. Это тоже еще одна тема для размышлений.
В то же время Ирина Миронова, как и другие специалисты, принявшие участие в круглом столе, считает, что более шести месяцев ребенок не должен находиться в приюте. Это ему не на пользу, какие бы идеальные условия там ни создавали. На период дальнейшей реабилитации (а он может продолжаться год и более) по истечении шести месяцев ребенка из приюта лучше поместить в специально подготовленную приемную семью. А еще лучше, если он, минуя приют, сразу же после изъятия из биологической семьи поступит в приемную. Ведь каждое новое перемещение для него (особенно для малышей) – это еще одна эмоциональная травма.
Данный вариант подхода к реабилитации изъятых детей поддержала и представитель Генпрокуратуры Дарья Лебедева. Она, в частности, сказала, что «было бы здорово, если бы подобные предложения были внесены в парламент, поскольку здесь имеет место серьезная ломка существующей на сегодня системы подходов в формировании приемной семьи». Она добавила, что вносить на рассмотрение нужно не только это предложение, а целый комплекс законодательных вопросов как в положение о приемной семье, так и в Декрет № 18, и в другие законодательные акты.
«Обязанные родители поставлены сегодня в слишком жесткие рамки»?
Любопытную точку зрения высказал по вопросу возврата отнятых детей в их биологические семьи Андрей Солодовников (напомним, он принимал участие в разработке Декрета № 18):
- До принятия этого Декрета среди граждан, у которых отобрали детей, желающих вернуть их обратно в семью практически не было. Никому эти дети были не нужны. Но с принятием Декрета процесс пошел активно. О чем это говорит? О двух сторонах медали: кто-то из родителей действительно искренне раскаялся, поборол свой порок, отказался от алкоголя и хочет вернуть своих детей, а кто-то просто не желает платить государству за их содержание.
Андрей Солодовников считает, что «основная часть Декрета № 18 – это действительно святая цель, но в последние годы какой-то перекос пошел в плане финансовых вопросов».
- Да, каждый родитель должен нести финансовую ответственность, но уж в слишком жесткие рамки они сегодня поставлены, - говорит Андрей Солодовников. - На мой взгляд, это не совсем правильно. Ведь платеж в размере 70 процентов заработка (а именно столько платят обязанные лица государству за содержание своих детей), отпуск длиной всего в семь дней отнюдь не способствуют мотивации к труду. Поэтому многие из таких родителей нигде и не работают. И сегодня самый главный вопрос: как заставить этих людей работать? В этом плане я вижу большую проблему.
К слову, по сведениям Генпрокуратуры, остаток задолженности государству обязанных лиц на 1 октября нынешнего года составил свыше 18 миллиардов рублей.
«Когда экономят на детях, это самое грустное, печальное и неправильное, что может быть»
Андрей Солодовников положительно оценил тот факт, что на сегодня есть хорошие тренинги и методики обучения специалистов, работающих с семьями, находящимися в социально опасном положении. Вместе с тем он обратил внимание, что проблема в том и состоит, что специалистов, которые бы освоили эти технологии и работали по ним, как раз и не хватает. А нехватка кадров порождает поспешные решения и поверхностный подход.
- Службы, занимающиеся этими проблемами, немногочисленны, и, более того, они с каждым годом сокращаются, - сказал А. Солодовников. - Например, в течение полугода мы проводили обучение специалистов в Брестском районе. Так вот там должности социальных педагогов сократились. Что касается приютов, то я согласен - они должны закрываться (это не лучшее место для проживания детей), но только после того, как будет развиваться сеть приемных дежурных семей. К сожалению, и в других районах той же Брестской области есть примеры, когда сокращаются приюты не пустовавшие, а чисто по экономическим соображениям. В нынешнем году там закрылись три приюта просто потому, что у государства не хватает денег на их содержание. Аналогичные примеры есть и в других областях. Массовый характер это пока не носит. Но когда экономят на детях, это самое грустное, печальное и неправильное, что может быть.
Совершенно другой взгляд на обсуждаемую проблему высказала представитель Генпрокуратуры Дарья Лебедева. Она отметила, что это действительно плохо, когда закрываются государственные приюты, но зарубежный опыт показывает (в частности, Швеции, где система восстановления семей работает весьма успешно), что там роль государства в данном процессе минимальная. Основная же роль в этом деле – у общественных организаций.
- У нас в Беларуси действуют около четырехсот общественных организаций, которые заявляют, что занимаются деятельностью, так или иначе связанной с решением проблем семьи, детей и молодежи, - подчеркнула Дарья Лебедева. - Эти общественные структуры имеют ряд преференций. Я предлагаю призвать их помочь своей родной стране в этой работе. Они должны не только разрабатывать методики и проводить семинары. Пусть каждая из этих организаций возьмет на себя по две проблемные семьи и всем этим семьям будет обеспечен длительный индивидуальный подход. Почему нет?
Мы, взрослые, просто обязаны оградить их от зла
Значение Декрета № 18 в деле предотвращения социального сиротства, обеспечении безопасности детей, находящихся в социально опасном положении и т.д., конечно, никак не приуменьшить. Без сомнения, сделано уже многое, но еще больше предстоит сделать. В том числе и на законодательном уровне. Ведь прошедшие шесть лет действительно выявили немало прорех и недоработок как в самом Декрете № 18, так и в других законодательных актах, так или иначе касающихся детей. А государственная защита маленьких граждан нашей страны должна быть действенной. Мы, взрослые, просто обязаны оградить их от зла.
Думается, что рассуждения и конкретные предложения участников этого круглого стола будут услышаны, и соответствующие решения не заставят себя долго ждать.
Людмила ШЕСТОКОВИЧ, «ЗН»