Огненные Борки - сестры Хатыни. История уцелевшей жительницы
19.10.2012 08:32
—
Новости Общества
Огненные Борки - сестры Хатыни. История уцелевшей жительницы
15 июня 1942 года вояки батальона Оскара Дирлевангера сожгли в деревне Борки Кировского района 1800 жителей самих Борок и окрестных деревень. Этот факт лег в основу документальной повести Алеся Адамовича "Каратели". Борки на Могилевщине - не единственная уничтоженная деревня с таким названием. 23 сентября 1942 года 10-я рота батальона "Центр" Мюллера расстреляла 705 человек деревни Борки в Малоритском районе. В марте 1943-го каратели сожгли деревню Борки в Петриковском районе. В начале мая 1943 года сожгли деревню Борки и 99 ее жителей в Вилейском (тогда - Ильянском) районе. В июле-августе 1943-го во время карательной операции "Герман" сожжены также деревни Борки в Ивенецком и Воложинском районах. 
Прошла неделя после Пасхи. Все это время в лесу были слышны выстрелы - возможно, партизаны попали в окружение [вероятно, это была карательная операция "Смельчак-1". - TUT.BY].
Сельчане стали думать, что предпринять. Всей деревней не уйти. Быть может, отправить сыновей к партизанам? Но тогда немцы устроят перекличку и увидят, что людей не хватает. А сыновья и сами отказались: фашисты пожгут жителей, и их даже не удастся по-человечески похоронить. Так что все решили остаться в деревне. Как говорится, "помирать собирайся, а жито сей" - на следующий день договорились выгнать весь скот в поле. С пастухами отправили и Фаню, у которой кроме лаптей ничего не было, а только, как она говорит, "нейкі балахончык". Спать в ту ночь не ложились.
Дядьки стали думать, куда спрятать Фаню. Положить на воз (на нем уже лежали поросенок и две овечки)? Но фашисты могут увидеть, и тогда всем троим беды не миновать. В дом под печь? Тоже не выход. А за домом был сад, и Фанин старший брат, обрезая ветки, складывал их в углу сада, собираясь потом сжечь. Один из мужиков раскопал в глубине этой горы веток некое подобие конуры и сказал Фане, чтобы она туда забралась и сидела до тех пор, пока кто-нибудь не придет. В среду она увидела, как остатки награбленного добра сгрузили в бортовую машину и уехали, в деревне остались только пара полицаев. Фаня вернулась в хату, а на ночь снова перебралась в свою берлогу.
Если въезжать в Вилейку со стороны Долгиново по трассе Р29, то перед самым городом, у деревни Снежково, по правую руку можно увидеть сразу три мемориала. Первый - советский памятник человеку с автоматом, судя по виду - партизану. На плите - шесть фамилий погибших.
Второй - памятник экипажу бомбардировщика Су-2, который разбился здесь 24 июня 1941-го. Начальник вилейских электросетей, известный краевед Анатолий Рогач (к сожалению, умерший весной 2010-го) провел кропотливое исследование, написал немало запросов и выяснил, что командиром самолета был заместитель командира эскадрильи 43 БАП старший лейтенант Василий Иванович Панин. К годовщине начала войны в 2006 году установили здесь камень с памятной доской.
Третий мемориал - это открытый 30 июня 2009 года обширный комплекс "Памяці былых вёсак", который представляет собой нечто вроде кладбища исчезнувших деревень. Не только сожженных в войну, а всех, которые раньше значились на картах, а сейчас нет. Таких деревень, сел, хуторов, застенков, фольварков по всему Вилейскому району насчиталось 255. Еще 9 были переименованы.
Деревни Борки, Клюево, Любча, Рябцево, Яново постигла судьба Хатыни - их сожгли, а после войны не восстановили.
Из деревни Борки спаслись двое сельчан, а до конца войны дожила и здравствует поныне лишь одна жительница - Фаина Сергеевна Аносович (Кучко). Он рассказала нам историю о тех трагических майских днях сорок третьего.
 |
Фаина Аносович у своего дома в деревне Рабунь |
В деревне Борки было 22 двора, там проживала сотня человек. В соседней Любче, до которой было с километр, - около 80 жителей. К востоку от деревни протекает речка Илия, по ней до 1939 года проходила граница между Польшей и Советским Союзом.
До войны маленькая Фаня успела отучиться один класс в школе в здании бывшей польской управы. Отец девочки умер, когда ей было два года - мать Ольга, родом из деревни Ковали, растила Фаню, братьев Костю и Леню и сестру Валю одна.
 |
Мать Фаины Аносович - Ольга Кучко |
Старшему к описываемым событиям исполнилось 17 лет, Фане шел двенадцатый год. Во время войны деревня считалась партизанской, хотя сами народные мстители здесь не жили. Но зато порядок установили: кому нужно было отправляться на сенокос за реку - должен был отмечаться у партизан. А в одном из домов разместили своего связного и еще осенью сорок второго поставили, как говорит Фаина Сергеевна, "жэрдку", к которой была прикреплена антенна.
За четыре дня до Пасхи 1943 года деревню заполонили оккупанты - приехало около пятидесяти полицаев (немцев из них было совсем немного) на пятнадцати или больше подводах. Они забирали все, что находили: и вещи, и продукты. Накануне праздника семьи остались не только без угощения, но и вообще без еды. Обоз двинулся в сторону Любчи, как вскорости за ними промчались партизаны и завязали перестрелку.
- Мама сказала нам лечь на пол, - говорит Фаина Сергеевна, - и мы лежали, пока стрельба не утихла. Потом партизаны поехали обратно за реку, были слышны стоны раненых.
Прошла неделя после Пасхи. Все это время в лесу были слышны выстрелы - возможно, партизаны попали в окружение [вероятно, это была карательная операция "Смельчак-1". - TUT.BY].
- В понедельник, - вспоминает Фаина Аносович, - видим: со стороны Любчи пыль поднялась. Мы прибежали домой, дома уже были старшие брат и сестра. Очень быстро ехали два верховых партизана. Они нам сказали: "Любчу и Борки будут жечь вместе с людьми. Убегайте к нам в Рагозино [деревня в Логойском районе примерно в 15 км от Борок. - TUT.BY], или к родственникам, или к немцам".
Сельчане стали думать, что предпринять. Всей деревней не уйти. Быть может, отправить сыновей к партизанам? Но тогда немцы устроят перекличку и увидят, что людей не хватает. А сыновья и сами отказались: фашисты пожгут жителей, и их даже не удастся по-человечески похоронить. Так что все решили остаться в деревне. Как говорится, "помирать собирайся, а жито сей" - на следующий день договорились выгнать весь скот в поле. С пастухами отправили и Фаню, у которой кроме лаптей ничего не было, а только, как она говорит, "нейкі балахончык". Спать в ту ночь не ложились.
На следующий день выгнали на луг к реке коров, сюда же подтянулись пастухи из других деревень - всего 11 человек, в том числе трое детей. У одной женщины были часы, и вот в 9 утра послышалась автоматная стрельба. Пастухи попадали в траву, прячась от пуль. А через некоторое время над Любчей взвился дым. Мужчины сказали, что горит не вся деревня, а только один дом. Минут через двадцать и над Борками показался дым. Вскоре со стороны Любчи прибежали на поле два человека, один с обгорелой рукой, другой вроде целый, один в башмаках, второй босой. "Убегайте!" - кричат. В Любче немцы созывали людей, говорили, что будут делать перекличку, но загнали всех в ток, заперли и подпалили. Они выломали доски и еще с одним товарищем убежали втроем. Предупредив пастухов, беглецы от смерти подались за реку, в сторону деревни Глубочаны. Взрослые призадумались: как же мы, мол, пойдем домой без коров? А девятнадцатилетний Виктор Волчек сказал: "Я убегу в Соколовку [тогда деревня еще называлась Червяки. - TUT.BY], а вы тут глядите скотину". Мужики на это ответили: "Иди, мы твоих коров глядеть не будем". Паренек ушел и подался в партизаны, но позже, как стало известно, погиб. Но в тот день только он и маленькая Фаня избежали расправы фашистов. Через час на поле пришли трое: один полицай и двое в штатском и приказали гнать скот домой. По пути один из них сказал Фане: "Видать, твой батька не в партизанах, раз ты в лаптях ходишь", на что девочка ответила: "Нет у меня батьки…" Пришли в деревню - а там по улицам снова подводы стоят, и при них люди из соседних деревень - перевозить награбленное добро. Коровы не смогли пройти к своим хатам и разбежались. Местных жителей нигде не было видно - их к тому моменту уже загнали в сарай.
Во дворе семьи Кучко были закопаны кое-какая одежда и дрова - и это припрятанное добро вырыли и забрали. Дома тоже все было перевернуто вверх дном, кровати раскиданы по полу.
"Двое из пригнанных мужиков, - говорит Фаня, - знали нашу хату.
- Твоя мама - Волька из Ковалей? - спрашивают.
- Да, - говорю.
Один из них сказал, что мамы больше нет, но другой поправил: мол, жива, но ее угнали в Германию. Я ничего не понимала и плакала. Тут подошел страшный немец с автоматом и полицай, спросили, где я была. Я ответила, что в поле.
- Партизанка? - спросил полицай.
- Из нее партизан, как из тебя немец, - ответил за меня дядька".
Дядьки стали думать, куда спрятать Фаню. Положить на воз (на нем уже лежали поросенок и две овечки)? Но фашисты могут увидеть, и тогда всем троим беды не миновать. В дом под печь? Тоже не выход. А за домом был сад, и Фанин старший брат, обрезая ветки, складывал их в углу сада, собираясь потом сжечь. Один из мужиков раскопал в глубине этой горы веток некое подобие конуры и сказал Фане, чтобы она туда забралась и сидела до тех пор, пока кто-нибудь не придет. В среду она увидела, как остатки награбленного добра сгрузили в бортовую машину и уехали, в деревне остались только пара полицаев. Фаня вернулась в хату, а на ночь снова перебралась в свою берлогу.
В четверг утром каратели подожгли деревню - с одного конца и с середины. Хата семьи Кучко сгорела, а гумно - нет. Едкие дым и вонь разносились далеко вокруг. Никого не было видно и слышно, и Фаня вылезла из своего укрытия и пошла по бывшей деревенской улице. В одном сарае были четыре убитых пастуха, в другом - сожженные остальные жители деревни, своего дядю девочка нашла убитым на пороге его дома. От деревни остались только три дома - они стояли на отшибе. В одном из них Фаня "работала" нянькой маленького Мишки - ее за это кормили. Зашла туда - по дому разбросаны игрушки, открыт люк в погреб, никого нет. На столе стояли жбаны с испорченным уже молоком и немного хлеба. Фаня, три дня ничего не евшая, отрезала кусочек хлеба и начала жевать. В это время к дому подъехала машина голубого цвета. Из нее вышли трое: два немецких офицера (один молодой, другой в годах) и с ними шофер, он же переводчик. Девочка хотела спрятаться в погреб, но испугалась мышей и стала за шкафом. Немцы зашли в дом и стали на пороге. Один из них что-то сказал с сильным польским акцентом, а водитель перевел: выходи, мол, кто есть.
"А я говорить совсем не хочу", - вспоминает Фаина Сергеевна. Немец от порога дал автоматную очередь по шкафу, окошку, но Фаню чудом не задело. Шофер стал просить: отдайте девочку мне, я бездетный, удочерю ее. Немцы ответили: "Если не ранили - отдадим".- Ты одна тут? - спросил шофер.
- Я никого не видела. Наша хата сгорела, а я была в поле.
- Закрой погреб.
- А я не подниму крышку.
- А ты приподними ее, а я закрою. (Немцы боялись, что в погребе могут прятаться партизаны.) Стань на крышку. Ты ранена?
- Не знаю.
- Только не вздумай убегать, - сказал шофер, взял ее за руку и вывел из комнаты.По бокам дверей стояли те два немца. "Страх у меня пропал, - говорит Фаина Сергеевна. - Одежда на мне страшная: лапти, балахончик, хустка какая-то. Немец с акцентом приказал раздеться. Я разделась, а он и говорит: "сорок пять лет прожил, а такого чуда не видел: целую обойму выстрелил, а ты целая" и сказал, что больше стрелять не будет. Немцы взяли какие-то тарелки и унесли в свою машину. Я шла рядом с шофером, а они сзади нас. Я сходила к пепелищу своей хаты, взяла там какую-то постилку, и вернулась. Пока ехали в Илью [тогда - центра района. - TUT.BY], немцы расспрашивали меня о семье, а водитель переводил. В Илье меня отдали в детдом, а через день тетка Ганна из села Безводное забрала к себе, ей немцы выдали расписку. Через месяц меня переправили к другой тетке - Катерине Супранович, в деревню Рабунь. Тетка была строгая, так что я много работала, пасла коров. А в школу меня не пускали. В 1949 году пришла работать в колхоз, и три года работы пришлось записать на тетку".
 |
Фаина Аносович в молодости |
Шофер Гондарович, который помог спасению Фани, оказался связистом партизанского отряда "За родину" бригады имени Фрунзе, впоследствии его расстреляли фашисты.
С тех пор на месте деревни Фаина Сергеевна побывала впервые лишь лет через 15 после окончания войны. Колхозники на месте сарая, где были убиты ее односельчане, поставили памятник, на доске были перечислены хозяева хат и число проживающих. В соседней Любче помимо памятника на месте сарая еще поставили плиты на месте бывших хат.
 |
Сын Фаины Аносович у памятника в Борках |
 |
Памятник в Борках раньше. Фото Алеся Руткевича |
В нескольких интервью, которые Фаина Аносович давала журналистам, она говорит, что партизаны прискакали в Борки с предупреждением о грядущей карательной акции в понедельник, 4 мая, что облава и убийства начались во вторник, 5 мая, и что сожгли деревню в четверг. Эта дата - 5 мая 1943-го - встречается во многих публикациях и на плите мемориала. Однако в 1943 году 5 мая выпадало на среду. Наверное, память подводит Фаину Сергеевну. И, возможно, правильной датой убийства сельчан стоит считать вторник, 4 мая, а полного сожжения деревни Борки - четверг, 6 мая, 1943 года.
 |
Календарь 1943 г. |
 |
Фаина Аносович в Хатыни |
Из книги Алексея Пишенкова "Штрафники" СС. Зондеркоманда "Дирлевангер":"Тем временем следующими по плану для зондеркоммандо были операции "Драуфгенгер (смельчак)-1" и "2". "Смельчак-1" обеспечивал зачистку местности и уже обычный сбор продовольствия и людей для принудительных работ в районах Молодечно, Плешениц и Логойска с 28 по 30 апреля 1943 года. "Смельчак-2" являлся продолжением первой операции с расширением региона активности на Борисов и Старинки в первых числах мая. Обе акции проводились под командованием генерал-лейтенанта полиции Гриепа. Для зондеркоммандо боевые акции начинались 1 мая, когда 1-я русская рота Дирлевангера вошла сначала в деревню Корытница, потом переместилась в Старжинки, в то время как 2-я русская рота оккупировала Дворжец. […] 4 мая немецкая рота атаковала партизанскую деревню Бригидово. 5 мая в отчете сообщается о 115 убитых партизанах и 65 погибших женщинах и детях, при этом было конфисковано 20 винтовок и автоматов, 75 голов крупного рогатого скота и 20 лошадей. На следующий день батальон сообщает об обнаружении и атаке лесного лагеря. Уничтожено 17 землянок и убито 30 охранявших их человек. 7 мая убито 10 партизан в перестрелке у деревни Кременец, после чего деревня сожжена. 8-го числа в районах своей ответственности 1-я русская рота уничтожила 8 партизан и 1 гражданское лицо, 2-я соответственно 6 вооруженных партизан и 15 гражданских лиц за пособничество. В отчете об операции "Смельчак-2" от 10 мая 1943 года зондеркоммандо, при собственных потерях лишь 1 человека с ранением, записывает на свой счет всего 386 убитых партизан и 294 чел. гражданского населения, захвачено 110 единиц автоматов и винтовок, 1 пулемет, 117 лошадей, 248 голов крупного скота, также 33 человека отведены для отправки на работы. Населенные пункты Старжинки, Бригидово, Любча, Батурин, Кременец и Янушковичи уничтожены".
 |
Борки карта 2011 |
После войны, несмотря на то что в Борки и Любчу часто приходили школьные экскурсии, память о трагедии в буквальном смысле слова стирали с помощью тяжелой техники. Во время мелиорации земель в пойме Илии русло реки спрямили и превратили, по сути, в мелиоративный канал, один из каналов вывели почти прямо на бывшую улицу деревни Борки. Дорогу, которая вела от тракта Соколовка - Малевичи в Борки, и в недавнее еще наше время перепахивали. Самодельный указатель на мемориал современные власти снесли как не соответствующий нормативам. Лишь в этом году, благодаря стараниям уроженца соседней Соколовки краеведа Алеся Руткевича, журналистки "Региональной газеты" Марины Слиж и общественности удалось отреставрировать памятник, провести уборку территории, проложить сносную дорогу и установить новые указатели.
 |
Фото Алеся Руткевича |
 |
Фото Алеся Руткевича |
 |
Памятник в Борках теперь. Фото Алеся Руткевича |
Ранее на памятной плите значилось, что в деревне погибли 97 сельчан, но, пересчитав по памяти жителей по-новой, Фаина Сергеевна поправила цифру: в семье Иосифа Ольшука было не трое, а пятеро человек. Таким образом, погибло 99 жителей деревни, двое - Виктор Волчек и Фаня Кучко - спаслись. В минувшую субботу, 13 октября, состоялось торжественное открытие обновленного мемориала. Фаина Аносович с детьми прошла по бывшей улице в Борках, задерживаясь возле исчезнувших подворий. Пионеры снова, как десятилетия назад, отдавали салют памяти.
 |
Фаина Аносович и дочь Татьяна идут по бывшей улице Борок. Фото Александра Манцевича, "Региональная газета" |