Как под Миром казаки «Турно турнули»
«Казачий вентерь» на намеренья императора
Ситуация, сложившаяся на Гродненщине два века назад, была проста и сложна одновременно: русские и французы играли в догонялки. Наполеон теснил 1-ю армию с расчетом, чтобы 2-я, Багратиона, не соединилась с ней по пути на восток. Правый фланг французской армии, ведомый маршалом Даву, как бы навис сам над полками грузинского князя, не давая ему уйти к Несвижу на соединение с де Толли. Момент для завоевателей был идеальный: таранный удар Жерома с фронта, Багратион втягивается в бой — и в незащищенный фланг бьет Даву. Все! Половины русских сил нет, а одной 1-й армией дорогу на Москву не закрыть. Можно засылать гонцов к императору Александру с нетривиальным намеком о выходе из войны или союзничестве.
Но Багратион, просчитав ситуацию и дав отдых своим полкам, потребовал от атамана Платова сдержать острие корпусов Жерома — авангард из польских улан, — пока его солдаты не будут в состоянии вновь отступать. Главный донской казак того времени новаторски подошел к выполнению приказа, решив не просто задержать, а разбить врага. Атаман понимал: обласканные победами, названные самим Наполеоном «лучшей кавалерией в Европе», польские уланы чувствуют себя беспечно, в серьезных боях, кроме как в перестрелках, еще не участвовали. Поэтому Матвей Иванович и заплел против поляков «казачий вентерь».
— Вентерем, — рассказывает координатор движения белорусского казачества почетный член общественного объединения «Казачий стан» (Ростов-на-Дону) Всеволод Щипачев, — в станицах до сих пор зовут рыболовную снасть из сетки, натянутой на обручи в виде цилиндрического мешка с конусообразным входом внутрь. Попавшая туда рыба не может отыскать отверстие и выйти обратно. Так же прозвали и казачий тактический прием, рассчитанный на вовлечение врага в положение, наиболее удобное для удара в его фланг и тыл с помощью ложного отступления одной группы казаков и притаившегося в засаде другого отряда. Под Миром и у Романова под Несвижем были организованы классические «вентери», применявшиеся впоследствии и белыми против красных, и советскими казаками против фашистов.
Где ты, спасительная Яблоновщина?
Судя по донесениям Платова Багратиону, засаду организовали так: одна сотня была демонстративно выставлена вперед, засадный полк Сысоева укрыт южнее Мира. Еще южнее — в роще Яблоновщине — скрытно расположились основные казацкие силы с татарским конным полком и мобильной артиллерией.
О самом бое писано-переписано, но вот о судьбе белорусских лесов и деревень, ставших укрытием для притаившихся казаков, известно мало, и автор решил восполнить этот пробел. Скажем, роща Яблоновщина скрыла в своих дебрях 2,6 тысячи человек с артиллерией — то есть была не маленькой, а значит, вполне находима.
…Мой путь от Мира на юг вскоре привел к деревне Симаково. Она упомянута в диспозиции, которую описал начальник штаба Матвея Платова: «От той деревни до берега реки Мирянки тянулись луга, переходящие в долину, заросшую густым кустарником. Прямо перед деревней дорога была заслонена небольшим, но густым лесом». Действительно, перед Симаково среди полей есть «зеленый остров», явно выделяющийся на местности. Правда, с годами роща, укрывшая когда-то две с половиной тысячи воинов плюс двенадцать орудий, поредела. Да и она ли? Мне посоветовали отправиться в Городею, к Ванде Пшиньской, местной старожилке: может, что скажет? Ванду Юзефовну (которой, кстати, уже 84 года) я застал с 60-летним сыном Язепом за медогонкой. Бывшая жительница Симаково, лет сорок назад переселившаяся в Городею, вспомнила, что еще при панской Польше непослушных детей пугали мертвым или пьяным казаком, который может выскочить из лесу и забрать ребенка к себе в войско.
— А почему в войско, Ванда Юзефовна? Почему попросту не может съесть. Так ведь страшнее! — спрашиваю я.
— Так ведь в том и дело, что по легенде в лесу ночью гуртовались мертвые казаки, погибшие в каком-то важном бою. Жгли костры, пели песни, плясали — а на утро пропадали. Вот призраками нас взрослые и пугали!
Во время восстаний Костюшко и Калиновского, в советско-польскую войну ничего серьезного под Миром с участием донцов или кубанцев не было. Скорее всего, речь о бое 9—10 июля 1812 года! А жжение костров, пляски и пение — это и есть засада основных сил Платова. Вот она, роща Яблоновщина!
Прогремит ли залп памяти по уланам у Баратина?
— А еще, помню, отца моего, Юзека Пшиньского, известного в довоенное время лесника-егеря (его сами Радзивиллы охоту организовывать приглашали), часто польские кавалеристы приглашали в проводники, — вспоминает маленькая, с выгоревшими от солнца и времени бровями, потемневшими морщинами женщина. — Каждый год по весне молодые офицеры из Варшавы приезжали, просили отца показать могилу каких-то поляков у деревни Баратин.
Отгадку этого ребуса я нашел довольно быстро: оказывается, при панской Польше в Праге, предместье Варшавы, действовала кавалерийская школа, выпускавшая улан! И каждый выпуск, едва получив офицерский шеврон, ездил поклониться праху погибших товарищей в поместье у Баратина (ныне Кореличский район. — Авт.). Оно и сегодня известно каждому этнографу, да и просто неравнодушному к нашей истории белорусу, — это усадьба семьи Чечетов!
…Приехав в Баратин, в местном сельсовете сразу узнал, что с деревней, упоминаемой с XIV столетия, неразрывно связан и фольварк, построенный в 1780 году. Но почему польские кавалеристы, погибшие в бою 9—10 июля 1812-го, похоронены на берегу озера у Баратина? Зачем было свозить сотни тел — а, по средневзвешенным данным, поляков полегло около девятисот человек — за десятки километров от Мира, к усадьбе Чечетов?
Ответ прост: видимо, первых погибших за ту войну улан хотели похоронить с особыми почестями и пышностью, а потому и выбрали для них могилу у красивого фольварка — как раз самое для этого место. Скорее всего, тогда по традиции при массовом захоронении не мог не присутствовать командир бригады — генерал. А генералы того времени имели обыкновение останавливаться в лучших окрестных домах. Таким, похоже, и стала усадьба Чечетов, подарившая позже миру известного поэта Яна Чечета. Кстати, деревня Баратин находится как раз на том пути с северо-запада на юго-восток, по которому двигался авангард Жерома — полки польских улан бригады Турно дивизии генерала Рожнецкого.
Первый день — засада, второй — открытый бой…
Когда польский кавалерийский полк обнаружил выставленную для заманивания сотню, уланы храбро кинулись вперед, принимая быстрое бегство казаков за чистую монету. Но вдруг те резко повернулись на 180 градусов. Отступающих поддержал из засады полк Сысоева. Поляки, усилившись идущими сзади эскадронами бригады Турно, вновь атаковали, но из второй засады, что была укрыта в искомой мною роще Яблоновщина, по ним неожиданно ударил весь корпус Платова — несколько полков татар и казаков. Уланы оказались окруженными, остатки полка пытались пробиться из окружения, но вскоре были рассеяны и бежали. Однако уйти им далеко не удалось. Казаки прижали их к заболоченной реке Песчане и перекололи или пленили. На этом первый день боя окончился.
Второй прошел во встречном конном бою — к казакам прибыло подкрепление, и Платов мог позволить открытый поединок. Засада была больше не нужна: спесь с врага была сбита, моральный дух русских войск поднят. И хотя в Мире к отступающему Рожнецкому пришла помощь, было поздно: шесть уланских полков оказались рассеяны по окрестностям и продолжать биться было неразумно. Арьергардный бой Платова вместе с конницей Васильчикова, подоспевшего ночью, задержали движение наполеоновских войск и обеспечили отход 2-й армии Багратиона к Слуцку. Стратегия французского «блицкрига», как и в 1941-м, была сорвана, план уничтожить войска России в серии приграничных сражений провалился.
Наполеон, взбешенный известиями о таком исходе его первого боя с врагом, вызвал в свою ставку брата Жерома и, наорав на родственника, приказал ему сдать командование маршалу Даву. Обидевшийся король Вестфалии обозвал императора ослом и... отправился в подаренное Наполеоном королевство. В каждый действовавший под Миром полк Багратион послал по три георгиевских креста.
«Фразеологический памятник» бою под Миром
Группа казаков, раненных в сражении, отправилась на родину, рассказывая о «деле под Миром»: там и родилась поговорка, что на Гродненщине станичники «Рожнецкого на рожон взяли и Турно турнули!» Последнее слово прижилось, ведь «турой» на Дону зовется палка для ворошения поленьев и хвороста в очаге.
О следующем значительном бое 1812 года — сражении под Салтановкой, — а также жизни этой деревни в наше время читайте в ближайших номерах «БН».