Университеты против Академии: чей инновационный потенциал выше?
17.07.2012 13:56
—
Новости Общества
Университеты против Академии: чей инновационный потенциал выше?
В конце прошлого года президент страны обрушился с резкой критикой в адрес Национальной академии наук и намекнул на возможность передачи ее функций университетской науке. Тем самым, видимо, был дан старт конкурентной борьбе между НАН и университетами за ресурсы и благосклонность, победить в которой суждено сильнейшему. Правда, вопрос о том, насколько университетская наука в состоянии встать на тропу конкурентной борьбы и стать субъектом научной корпорации нового типа ("университет-холдинг"), остается открытым.
Белорусский университет едва-едва справляется со своей основной функцией – образовательной. Научная деятельность в университетах давно уже проиграла "внутреннюю конкуренцию" с деятельностью образовательной. Работа в университете прежде всего означает преподавание и администрирование по одной причине – на деньги за эту работу еще можно прожить. Научная составляющая нагрузки университетских преподавателей если и финансируется, то исключительно по остаточному принципу: для сохранения академического статуса и отчетности. Всё, что выходит за пределы этого "университетского научного минимума" – проблема самих ученых-энтузиастов. Даже в ведущих вузах республики организация рядовой (не международной и не республиканской) внеплановой конференции – событие из ряда вон выходящее.
Финансово более привлекательными являются программные исследования, сориентированные на стимуляцию сотрудничества науки и производства (в рамках принятой в мае 2011 года Государственной программы инновационного развития (ГПИР) Республики Беларусь на 2011-2015 годы). По данным Министерства образования РБ, в 2011 г. университеты выполняли 711 из 1340 заданий по двадцати государственным программам научных исследований, то есть 53% от их общего объема. По двенадцати программам университеты выступают головными организациями-исполнителями. Однако за столь впечатляющими статистическими данными стоит не менее впечатляющая реальность рисков и проблем, которые заставляют взглянуть на эту статистику в несколько ином свете.
Привлекательная мечта о сближении университетской науки и производства разбивается о непривлекательную экономическую реальность. Предприятиям Беларуси свойственна очень низкая инновационная восприимчивость (13-15% согласно официальной статистике). Ситуация усугубляется тем, что даже редкие инновационно-восприимчивые предприятия нуждаются в инновациях 3-4-го технологического уклада (конвейерные технологии в тяжелом машиностроении, нефтепереработка и др.), в то время как белорусская наука (в лице своих лучших представителей) предлагает продукт 5-6-го технологического уклада (новые виды материалов, микроэлектроника и проч.).
В условиях административного (ручного) управления экономикой предприятия не являются активными заказчиками (как это происходит в развитых странах мира), но лишь имитирует активность для формальной отчетности. Показательны в этом плане результаты запущенного в 2007 году проекта "Задачник от промышленности": предприятия излагают круг проблем в расчете на то, что наука поможет найти их решения. По свидетельству заместителя проректора по научно-исследовательской работе БНТУ проф. А. Калиниченко, научное сообщество БНТУ направило запросы заказчикам по 125 проблемам (темам), а ответов получила лишь 9.
Незаинтересованность предприятий в научных разработках связана с тем, что технологически продвинутые предприятия предпочитают покупать готовые технологии из-за рубежа, а не внедрять отечественные разработки.
Это предпочтение обусловлено рядом причин. Во-первых, внедрение новых разработок требует дополнительных затрат, которых нет ни у самих предприятий, ни в бюджете университетов (государство финансирует сами исследования, но не затраты на превращение разработок в технологии). Во-вторых, предприятия полагаются на западные бренды с гарантией пуско-наладочных работ и сервисным обслуживанием. Отечественные же разработки лишены и того, и другого. Более того, в настоящее время фактически сведен на нет тот инфраструктурный элемент, который в советские времена выполнял эти функции и был связующим звеном в цепочке от науки к производству: конструкторско-технологические бюро и опытные производства. В результате даже те редкие научные открытия, которые сориентированы на создание новых технологий, будучи не востребованными в отечественном производстве, уходят из страны (подчас вместе с их авторами). Получается парадоксальная, но вполне узнаваемая ситуация: Беларусь дарит или продает по дешевке научные открытия, инициирующие создание новейших технологий, чтобы затем – спустя энное количество лет – купить их втридорога в виде устаревших технологий.
Не менее существенным препятствием развитию производственно-ориентированной университетской науки является нерелевантность ее нормативно-правовой базы белорусским реалиям. Так, согласно постановлению Государственного комитета по науке и технологиям и Министерства финансов Республики Беларусь от 29 ноября 2005 г. № 14/208, ученые должны внедрить свои разработки в производство в течение трех лет. В противном случае университет должен вернуть прибыль из оборота в бюджет и тем самым лишить себя финансирования. Учитывая высокие экономические риски, низкую заинтересованность предприятий-заказчиков и неразвитость менеджмента науки в университетах, разработчик даже при самых благоприятных обстоятельствах не в состоянии уложиться в три года. В результате университеты сознательно отказываются от подавляющего большинства государственных научно-технических программ, оставляя лишь самые надежные проекты, кровно необходимые для отчетности перед контролирующими государственными органами. Яркий тому пример – БНТУ, имевший в еще полный энтузиазма 2009 г. 74 задания по ГНТП, а в богатый горьким опытом 2011 уже лишь 24.
Но даже редкий – почти полностью вымерший – вид ученых-энтузиастов, готовых работать в самых неблагоприятных условиях, оказывается лишенным необходимого – оборудования для лабораторных исследований. Имеющиеся в распоряжении университетов лаборатории находятся в плачевном состоянии. И проблема не только в финансах, но и в менеджменте, а также в крайне неблагоприятной инфраструктуре. Имеющие зарубежный опыт работы управленцы и ученые знают, что в мире есть другие способы приобретения оборудования из вторых рук для научных учреждений. Например, хорошо дотируемые лаборатории ведущих университетов мира, закрываясь либо меняя свое оборудование на более совершенное, готовы порой чуть ли не даром передавать его тем, кому оно необходимо. К сожалению, это оборудование редко попадает в белорусские вузы по причине сложных закупочных и таможенных процедур, а также в силу отсутствия активных менеджеров науки, пробивающих стены бюрократии и ставящих на повестку дня вопрос о трансформации общей инфраструктуры.
Все эти проблемы значительно усугубляются в региональных университетах, лишившихся областных инновационных фондов, ранее отчислявших порядка 12% средств на науку. Эту финансовую брешь не в состоянии восстановить ни областная власть, ни предприятия региона, с трудом выживающие в кризисных условиях и не рассматривающие капиталовложения в науку даже в качестве гуманитарной помощи. В результате региональные университеты становятся всё более периферийными и маргинальными, что негативно сказывается на жизни научного сообщества страны в целом.
Таким образом, финансовое стимулирование развития университетской науки через государственные программы инновационного развития и инновационные фонды, увы, не приносят ощутимого результата. Очевидные успехи имеют место лишь в единичных, исключительных случаях. В подавляющем же большинстве научная деятельность в университетах всё больше профанируется и имитируется.
Усугубляет ситуацию возрастающая коммерциализация высшего образования. Исследовательская деятельность не востребована прагматичными студентами и родителями, озабоченными получением хорошо оплачиваемой специальности.
В результате получается замкнутый круг: государство перекладывает финансирование науки на предприятия и фонды, которые не в состоянии оживить научную деятельность в университете в силу низкой инновативной чувствительности экономики; администрация университетов не рассматривает научную деятельность в качестве приоритетной, поскольку университеты вынуждены решать проблемы самофинансирования за счет увеличения платных мест; научная карьера не является привлекательной ни для студентов, ни для преподавателей в силу низкой оплаты и невостребованности низкоинновативной экономикой специалистов с научной степенью.
Совокупный итог – падение имиджа университетской науки и университетского ученого, живущего (финансово и символически) исследовательской работой.
Конечно, Беларусь в этой беде не одинока. Однако наши соседи, по меньшей мере, прилагают усилия по возрождению имиджа университетской науки. Об этом, в частности, свидетельствует пока еще скромный, но уже принесший свои позитивные плоды опыт Украины и России, которые ввели (Россия – с 2008, Украина – с 2010) статус т.н. исследовательских университетов, нацеленных на приоритетное развитие университетской науки. Встанет ли Беларусь на этот путь или будет и дальше пасти университетскую науку на скудной инновативной ниве белорусской экономики, покажет время. А пока доценту белорусского университета проще и надежнее взять 2 преподавательские ставки, чем инвестировать свое время и силы в рискованное, затратное и малооплачиваемое научное исследование.
Белорусский университет едва-едва справляется со своей основной функцией – образовательной. Научная деятельность в университетах давно уже проиграла "внутреннюю конкуренцию" с деятельностью образовательной. Работа в университете прежде всего означает преподавание и администрирование по одной причине – на деньги за эту работу еще можно прожить. Научная составляющая нагрузки университетских преподавателей если и финансируется, то исключительно по остаточному принципу: для сохранения академического статуса и отчетности. Всё, что выходит за пределы этого "университетского научного минимума" – проблема самих ученых-энтузиастов. Даже в ведущих вузах республики организация рядовой (не международной и не республиканской) внеплановой конференции – событие из ряда вон выходящее.
Финансово более привлекательными являются программные исследования, сориентированные на стимуляцию сотрудничества науки и производства (в рамках принятой в мае 2011 года Государственной программы инновационного развития (ГПИР) Республики Беларусь на 2011-2015 годы). По данным Министерства образования РБ, в 2011 г. университеты выполняли 711 из 1340 заданий по двадцати государственным программам научных исследований, то есть 53% от их общего объема. По двенадцати программам университеты выступают головными организациями-исполнителями. Однако за столь впечатляющими статистическими данными стоит не менее впечатляющая реальность рисков и проблем, которые заставляют взглянуть на эту статистику в несколько ином свете.
Привлекательная мечта о сближении университетской науки и производства разбивается о непривлекательную экономическую реальность. Предприятиям Беларуси свойственна очень низкая инновационная восприимчивость (13-15% согласно официальной статистике). Ситуация усугубляется тем, что даже редкие инновационно-восприимчивые предприятия нуждаются в инновациях 3-4-го технологического уклада (конвейерные технологии в тяжелом машиностроении, нефтепереработка и др.), в то время как белорусская наука (в лице своих лучших представителей) предлагает продукт 5-6-го технологического уклада (новые виды материалов, микроэлектроника и проч.).
В условиях административного (ручного) управления экономикой предприятия не являются активными заказчиками (как это происходит в развитых странах мира), но лишь имитирует активность для формальной отчетности. Показательны в этом плане результаты запущенного в 2007 году проекта "Задачник от промышленности": предприятия излагают круг проблем в расчете на то, что наука поможет найти их решения. По свидетельству заместителя проректора по научно-исследовательской работе БНТУ проф. А. Калиниченко, научное сообщество БНТУ направило запросы заказчикам по 125 проблемам (темам), а ответов получила лишь 9.
Незаинтересованность предприятий в научных разработках связана с тем, что технологически продвинутые предприятия предпочитают покупать готовые технологии из-за рубежа, а не внедрять отечественные разработки.
Это предпочтение обусловлено рядом причин. Во-первых, внедрение новых разработок требует дополнительных затрат, которых нет ни у самих предприятий, ни в бюджете университетов (государство финансирует сами исследования, но не затраты на превращение разработок в технологии). Во-вторых, предприятия полагаются на западные бренды с гарантией пуско-наладочных работ и сервисным обслуживанием. Отечественные же разработки лишены и того, и другого. Более того, в настоящее время фактически сведен на нет тот инфраструктурный элемент, который в советские времена выполнял эти функции и был связующим звеном в цепочке от науки к производству: конструкторско-технологические бюро и опытные производства. В результате даже те редкие научные открытия, которые сориентированы на создание новых технологий, будучи не востребованными в отечественном производстве, уходят из страны (подчас вместе с их авторами). Получается парадоксальная, но вполне узнаваемая ситуация: Беларусь дарит или продает по дешевке научные открытия, инициирующие создание новейших технологий, чтобы затем – спустя энное количество лет – купить их втридорога в виде устаревших технологий.
Не менее существенным препятствием развитию производственно-ориентированной университетской науки является нерелевантность ее нормативно-правовой базы белорусским реалиям. Так, согласно постановлению Государственного комитета по науке и технологиям и Министерства финансов Республики Беларусь от 29 ноября 2005 г. № 14/208, ученые должны внедрить свои разработки в производство в течение трех лет. В противном случае университет должен вернуть прибыль из оборота в бюджет и тем самым лишить себя финансирования. Учитывая высокие экономические риски, низкую заинтересованность предприятий-заказчиков и неразвитость менеджмента науки в университетах, разработчик даже при самых благоприятных обстоятельствах не в состоянии уложиться в три года. В результате университеты сознательно отказываются от подавляющего большинства государственных научно-технических программ, оставляя лишь самые надежные проекты, кровно необходимые для отчетности перед контролирующими государственными органами. Яркий тому пример – БНТУ, имевший в еще полный энтузиазма 2009 г. 74 задания по ГНТП, а в богатый горьким опытом 2011 уже лишь 24.
Но даже редкий – почти полностью вымерший – вид ученых-энтузиастов, готовых работать в самых неблагоприятных условиях, оказывается лишенным необходимого – оборудования для лабораторных исследований. Имеющиеся в распоряжении университетов лаборатории находятся в плачевном состоянии. И проблема не только в финансах, но и в менеджменте, а также в крайне неблагоприятной инфраструктуре. Имеющие зарубежный опыт работы управленцы и ученые знают, что в мире есть другие способы приобретения оборудования из вторых рук для научных учреждений. Например, хорошо дотируемые лаборатории ведущих университетов мира, закрываясь либо меняя свое оборудование на более совершенное, готовы порой чуть ли не даром передавать его тем, кому оно необходимо. К сожалению, это оборудование редко попадает в белорусские вузы по причине сложных закупочных и таможенных процедур, а также в силу отсутствия активных менеджеров науки, пробивающих стены бюрократии и ставящих на повестку дня вопрос о трансформации общей инфраструктуры.
Все эти проблемы значительно усугубляются в региональных университетах, лишившихся областных инновационных фондов, ранее отчислявших порядка 12% средств на науку. Эту финансовую брешь не в состоянии восстановить ни областная власть, ни предприятия региона, с трудом выживающие в кризисных условиях и не рассматривающие капиталовложения в науку даже в качестве гуманитарной помощи. В результате региональные университеты становятся всё более периферийными и маргинальными, что негативно сказывается на жизни научного сообщества страны в целом.
Таким образом, финансовое стимулирование развития университетской науки через государственные программы инновационного развития и инновационные фонды, увы, не приносят ощутимого результата. Очевидные успехи имеют место лишь в единичных, исключительных случаях. В подавляющем же большинстве научная деятельность в университетах всё больше профанируется и имитируется.
Усугубляет ситуацию возрастающая коммерциализация высшего образования. Исследовательская деятельность не востребована прагматичными студентами и родителями, озабоченными получением хорошо оплачиваемой специальности.
В результате получается замкнутый круг: государство перекладывает финансирование науки на предприятия и фонды, которые не в состоянии оживить научную деятельность в университете в силу низкой инновативной чувствительности экономики; администрация университетов не рассматривает научную деятельность в качестве приоритетной, поскольку университеты вынуждены решать проблемы самофинансирования за счет увеличения платных мест; научная карьера не является привлекательной ни для студентов, ни для преподавателей в силу низкой оплаты и невостребованности низкоинновативной экономикой специалистов с научной степенью.
Совокупный итог – падение имиджа университетской науки и университетского ученого, живущего (финансово и символически) исследовательской работой.
Конечно, Беларусь в этой беде не одинока. Однако наши соседи, по меньшей мере, прилагают усилия по возрождению имиджа университетской науки. Об этом, в частности, свидетельствует пока еще скромный, но уже принесший свои позитивные плоды опыт Украины и России, которые ввели (Россия – с 2008, Украина – с 2010) статус т.н. исследовательских университетов, нацеленных на приоритетное развитие университетской науки. Встанет ли Беларусь на этот путь или будет и дальше пасти университетскую науку на скудной инновативной ниве белорусской экономики, покажет время. А пока доценту белорусского университета проще и надежнее взять 2 преподавательские ставки, чем инвестировать свое время и силы в рискованное, затратное и малооплачиваемое научное исследование.