Марку Шагалу 125. Как художник ездил в СССР

 

 

 

Художник навсегда уехал из Витебска в 1920 году (сначала была Москва, где он сотрудничал с еврейским камерным театром, затем преподавал в школе для сирот в Малаховке, а через два года он перебирается в Берлин и в 1923 оказывается с семьей в Париже). Однако покидал он не город, который нежно любил всю жизнь, а советскую страну.
 

"Вы не видите на моих глазах слез, ибо, как это ни странно, я вдали душевно жил с моей родиной и родиной моих предков. Я был душевно здесь всегда...", - эти слова произнес Шагал в июне 1973 года в Государственной Третьяковской галерее.
 

В Москву Шагал был приглашен лично Екатериной Фурцевой, тогдашним министром культуры СССР. Сопровождать художника и его жену Валентину Дмитриевну Бродскую (с подачи мужа ее все называли Вава) было поручено молодой сотруднице Министерства культуры Стелле Коловатовой. Стелла Коловатова, теперь Деспюжель, живет в Париже уже 35 лет. Она удивительный человек - море обаяния и энергии, щедра душой и смешлива. Как профессионал Стелла была востребована и в Париже. Она работала в Министерстве культуры Франции и встречалась с интереснейшими людьми.

 

 

 

Но те 10 дней, проведенные с Марком Шагалом, остались для нее незабываемыми. Мадам Деспюжель вспоминает: "Когда меня вызвал начальник отдела кадров Николай Павлович Целиков и сказал, что я должна сопровождать Шагала, я немного растерялась: в переводчике он не нуждался, а я должна была работать на II Международном конкурсе балета с известным балетмейстером Роланом Пети. Однако с начальством не спорят, тем более что мое назначение было распоряжением самой Фурцевой. Но с первой минуты знакомства с Шагалом я осознала, что эта встреча - подарок судьбы. Я бы сказала, что Шагал - это человек счастья. У него были удивительно молодые, ярко-голубые глаза, которые излучали доброту. Он отвергал все, что настраивало на пессимизм, и во всем искал цвет. Именно из-за отсутствия красок Шагал, по его же образному признанию, покинул родину. Марк, а я к Шагалу обращалась по имени и на вы, говорил, что не смог работать в серости. Хотя поначалу он верил в лучшее. В 1918 году советским правительством Марк Шагал был назначен уполномоченным по делам искусства в Витебске. И в канун празднования первой годовщины революции занимался организацией народных шествий. В итоге рабочие шли по улицам с огромными плакатами, на которые были перенесены эскизы Шагала.
 

- Нет, этих тем он не касался. Даже когда высокопоставленные кураторы по какой-то причине не захотели исполнить его желание побывать в советском колхозе. А дело было так. В личное распоряжение Марка была выделена правительственная "Чайка". Каждый раз, когда нам требовалась машина, я звонила в министерство, и "Чайка" немедленно прибывала ко входу гостиницы. В тот раз автомобиль должен был быть подан к 9 часам утра, но машины не было. Звоню, спрашиваю - в чем дело? Мне отвечают, что небольшая поломка, мол, скоро поедете. Ждем еще час. Звоню, ответ тот же. Так прошел час, затем еще... Машины мы так и не дождались. Марк все понял, но он был тактичным человеком и никакого недовольства не выразил; и комментария по этому поводу не было, лишь грустная улыбка.
 

А над Надеждой Леже, которая тоже приехала с Шагалами в Советский Союз, постоянно подшучивал, называя ее коммунисткой. Надо признаться, художник ее не очень жаловал. Интересно, Надежда к тому времени уже имела свою квартиру в центре Москвы (Леже получила ее в подарок от советского правительства в ответ на ее дар Стране Советов - 60 литографий Фернана Леже), но почему-то решила соседствовать с Шагалами в гостинице.

- А как же! Шагала и его жену поселили в гостинице "Россия", в "люксе". Помню, как Шагал осматривал свои апартаменты, трогал стены руками и приговаривал с иронией: "Надо же, не пожалел Брежнёв (он говорил именно Брежнёв, с ударением на последний слог) для бедного еврея такой номер". Шагал и Вава были непритязательны. Обедали обычно у себя в номере по ресторанной карте, без изысков, предпочитали самую простую еду, всегда всем были довольны. В Москве Шагал часто был узнаваем иностранными туристами. Однажды к нему подошел один американец и попросил автограф. Шагал отказал, сказав: "Вот вы плюнете потом на этот листок, а скажете, что это я сделал". Однако сказано это было с улыбкой, якобы в шутку, поэтому обидеться на него было невозможно.

Екатерина Фурцева устроила для Шагала и Вавы в Кремле прием и экскурсию. Тогда Марк впервые посетил храмы, увиденным был потрясен. Он рассматривал фрески соборов Кремля и восклицал: "Вот настоящее искусство, вот где надо было учиться!" Потом долго находился в задумчивости и сказал: "Я уехал из России, так как не было красок... Цвета не было..."

- Конечно, Ленинград. Шагал в свои 86 лет был неутомим. Утром Марк и Вава посетили Эрмитаж, а вечером - Русский музей. Кстати, директор Эрмитажа Пиотровский лично сопровождал своего именитого гостя, но говорил в основном Шагал. Он был изумлен столь полной коллекцией импрессионистов. И тех, с которыми был лично знаком еще со времени, когда жил и работал в мастерских "Улья" на Монпарнасе, а это Модильяни, Пикассо, Леже, Брак. В Русском музее Шагал очень внимательно рассматривал каждую работу, а возле одного небольшого пейзажа Левитана просто замер. Затем обернулся к директору музея и сказал: "Я вам отдам все, что намалевал (так и сказал - намалевал) за всю свою жизнь, за этот пейзаж". Директор не знал, что ответить, и тогда Шагал сам прервал паузу и сказал: "Не хотите? И правильно делаете".
 

Там же, в Ленинграде, он смотрел "Мольера" в театре Товстоногова с Юрским в главной роли.
 

А в Москве Шагал был приглашен на балет Хачатуряна "Спартак". После просмотра состоялась встреча с композитором. В Третьяковской же галерее был просто сражен, когда из запасников достали его декорации к спектаклю "Клоп", который шел на сцене Еврейского театра в Москве в начале ХХ века. Марк не мог поверить своим глазам и все приговаривал: "Боже мой, Боже мой! Я думал, что все это давно погибло..."
 

А еще специально для Шагалов организовали изумительный концерт с участием детей Леонида Когана. Встречался Марк и с Сергеем Михалковым у него на даче в Переделкино. Туда же приехал и Вознесенский, которого Шагалы очень ценили.
 

Да, Вава хотела посетить Новодевичье кладбище, но Марк отказался туда идти. Он сказал: "Какой смысл смотреть на камни?"
 

- Ему предлагали съездить на родину, но он отказался, просто он уже боялся сильных эмоций.
 

"Давно уже, мой любимый город, я тебя не видел, не слышал, не разговаривал с твоими облаками и не опирался на твои заборы. Как грустный странник, я только нес все годы твое дыхание на моих картинах. И так с тобой беседовал и, как во сне, тебя видел... Я не жил с тобой, но не было моей картины, которая не дышала бы твоим духом и отражением".
 

В 1978 году состоялась еще одна встреча Стеллы с Шагалом. За год до этого Стелла переехала во Францию, где началась ее новая жизнь. "Будете во Франции, непременно приезжайте к нам". Помня это приглашение Шагалов, Стелла отправилась на юг Франции, в Сен-Поль де Ванс. У нее также было намерение посетить недавно открывшийся музей "Библейское послание Марка Шагала".
 

- Встретили меня Марк и Вава очень тепло. В это время у них в гостях был месье, с которым общаться также было очень интересно и приятно. И вот, когда я сказала, что не прочь прогуляться и посетить музей, оказалось, что в праздники музей закрыт. Я была просто обескуражена, т.к. не могла задержаться более трех дней. И вот тут-то выясняется, что мой новый знакомый не кто иной, как директор того самого музея. И на следующий день я была в Ницце, осматривала экспозицию в сопровождении охранника музея. Затем мы не раз созванивались, и Шагал предлагал мне работать с ним. Предложение было очень соблазнительным, но столица, как мне тогда казалось, для молодого человека перспективней в плане выбора жизненной дороги.
 

Наша жизнь - как кружево, где сюжеты переплетаются между собой самым невероятным образом. Я родилась в Витебске. И только в конце 80-х узнала историю Шагала, художника, любившего и прославившего мой город. Теперь живу в Париже. И этот город, и судьба подарили мне встречу с удивительной женщиной - Стеллой Дюспежель, благодаря которой история жизни художника неожиданно стала реально ощутимой и вошла в сюжет моей собственной жизни. Жизнь так удивительна.