ПОЛНОЦЕННАЯ ЗАЩИТА МНОГИМ БЕЛОРУСАМ НЕДОСТУПНА

Поговорку «От тюрьмы и сумы не зарекайся» люди из нормальной демократичной страны понять не в состоянии. У них есть право на адвоката, на привлечение внимания к своему делу и справедливый суд.

Белорусская система спотыкается уже на первом этапе — доступности защитника. О том, когда человек имеет право на адвоката и какова вероятность получения адекватной защиты — наш разговор с известным белорусским юристом, заместителем председателя Белорусского Хельсинкского комитета Гарри Погоняйло.

— Гарри Петрович, начну с наивных вопросов. В последнее время немало людей привлекается к административной ответственности прямо на улице и без понятных для них самих оснований. Потом из протокола узнают, что якобы нарушали общественный порядок, например, ругались матом. Можно ли требовать в таком случае приглашения адвоката?

— Конституция гарантирует оказание юридической помощи в любом случае, если гражданин в ней нуждается. А уж тем более, когда его привлекают к административной или уголовной ответственности и он просит защиты. Такая защита ему должна быть предоставлена. С самого начала административного или уголовного преследования гражданину должны разъяснить его права, в том числе право на юридическую помощь. Она гарантируется 62-й статьей Конституции. И в статье есть замечательная приписка: запрещается противодействие оказанию юридической помощи в Беларуси. Запрещается! То есть государство, его учреждения, должностные лица обязаны обеспечить гарантии оказания юридической помощи, начиная с разъяснения права на нее.

— На какой стадии задержания можно просить адвоката?

— Как только рука милиционера легла на плечо гражданина и было сказано «пройдемте», надо считать, что гражданин задержан и лишен свободы передвижения. Он уже подчиняется тем приказаниям, которые отдает должностное лицо. И с самого начала милиционер должен разъяснить, что человек подозревается в совершении таких-то правонарушений. Гражданин может попросить составить протокол об административном правонарушении на месте. Но если у него не оказалось документов или возникла необходимость опросить потерпевшего, свидетелей, провести досмотр, тогда могут предложить проследовать в опорный пункт или районный отдел милиции. И там все равно все начинается с разъяснения прав. И среди прочего — права на адвоката.

Человек может позвонить своему знакомому адвокату или родственникам, чтобы те пригласили адвоката. Право на телефонный звонок задержанный имеет. Если речь идет о несовершеннолетнем, должностное лицо обязано само позвонить родителям или в учреждение, под опекой которого находится несовершеннолетний, и сообщить, что такой-то задержан, просит о юридической помощи.

— А если некому звонить?

— В юридических консультациях налажено дежурство адвокатов. И если туда поступают звонки о необходимости оказания помощи задержанным, то дежурный адвокат с заведующим решают вопрос прибытия адвоката. Консультация адвоката может быть оказана и бесплатно, без заключения какого-либо договора. По ходу консультации адвокат объяснит правовое положение задержанного, то, каким образом тот может защищаться, какие у него есть права на принесение жалоб на действия должностных лиц, на дачу объяснений, на исправление объяснений. Если не сам писал, задержанный может внести дополнения и исправления и своей подписью их заверить.

— На практике сколько приходится ждать, если человек требует в участке бесплатного защитника?

— Не так много времени. Как правило, юридические консультации находятся недалеко от органов милиции. В течение часа эта проблема может быть решена в любой точке города. Трудность не в том, можно ли наладить коммуникации с адвокатами, а в том, что многие сотрудники милиции не желают видеть адвоката и, соответственно, не реализуют это право в отношении задержанного.

Кстати, в милиции телефоны юридических консультаций знают — и секретаря, и заведующего, и дежурного адвоката. У адвокатов тоже есть телефоны и участковых, и следователей, у прокурорских работников. Чаще всего они даже знакомы, многие учились вместе. То есть пригласить адвоката милиции просто — проблема только в желании это сделать. И с этим люди сталкиваются нередко — потому что работникам милиции проще действовать в отсутствие адвоката и без полного разъяснения прав лица, привлекаемого к ответственности.

— В Белорусский Хельсинкский комитет обращаются люди за юридической консультацией, за помощью, часто — далеко не по политическим делам. Почему не идут к обычным адвокатам?

— Идут, но обращение к адвокату далеко не всем по карману. Адвокаты за каждое действие берут оплату. Консультация стоит 50, 70, 80 тысяч. Составление процессуальных документов тянет на 150, 200, 300 тысяч. А если нужно ознакомление с делом, участие в суде, присутствие во время следствия — это уже как минимум 500 тысяч, а то и полтора миллиона за выход в изолятор, отдел милиции.

— Получается, полноценная защита просто многим не по карману?

— С этим можно согласиться: для многих нереально выплачивать такие гонорары, и граждане остаются без юридической помощи. И вынуждены обращаться в правозащитные организации, в том числе и в Белорусский Хельсинкский комитет. Но, увы, мы не обладаем адвокатскими лицензиями и не вправе заниматься адвокатской деятельностью. Поэтому многим реально помочь в их бедах, там, где нужна профессиональная работа адвоката, не можем. Но можем порекомендовать, дать советы: что делать в их ситуации, как можно реализовать свое право на защиту, к кому из адвокатов можно обратиться. У адвокатов есть ведь пристрастия — кто-то лучше владеет жилищным законодательством, кто-то предпочитает брачно-семейные дела, кто-то трудовые споры. Специализацию адвокатов мы знаем и можем кого-то рекомендовать. Хотя это и нарушение этики — никто не имеет права рекламировать адвоката. Но приходится это делать — потому что люди действительно не знают, к кому идти, как составить документ, как подать «челобитную» в верхи, как надлежащим образом обратиться в суд, чтобы судьи не гоняли.

Однако бывают случаи, что адвокаты отказываются браться за дело, или суд в нарушение закона не принимает документы, или когда речь идет о насилии со стороны сотрудников милиции, КГБ, о неадекватном применении силы в ходе мирных уличных акций. В таких случаях мы беремся в меру своих сил и полномочий помочь этим людям.

— То есть вести дело «политического» адвокаты отказываются?

— Случаи отказа бывают. Но нормальные адвокаты в принципе не боятся браться за резонансные дела с политическим компонентом. Берут и работают, понимая, что человек нуждается в помощи, а родственники готовы оплатить услуги адвоката. Но — не все. Некоторые опасаются преследований. И небезосновательно — мы не раз сталкивались со случаями, когда должностные лица органов прокуратуры, министерства юстиции, КГБ «прессуют» адвокатов, принципиально отстаивающих права обвиняемых. Но если у адвоката нет мужества защищать своего клиента, такому адвокату нужно менять профессию. Потому что в этой ситуации гражданин остается один на один с громадной карательной махиной государства. Он лишен единственного инструмента — защитника.

— А сколько случаев преследования адвокатов?

— За последние пару лет можно говорить о десятке моих коллег, которые были изгнаны из органов адвокатуры за свою профессиональную деятельность, связанную с оказанием помощи по политически мотивированным делам.

— Получается какая-то страшная ситуация. Часть людей не могут оплатить адвоката. Еще часть людей не всякий адвокат возьмется защищать даже за деньги...

— А если и возьмется, не факт, что будет принципиальным и честным.

И это действительно ненормальная ситуация. Нет адекватной защиты, нет адекватного суда. Нет системы, которая бы работала в пользу человека. Наша система заточена против человека. Яркие примеры последнего времени: нынешние невыездные. Они не могут добиться правды ни у чиновников, ни в судах. Что остается человеку? Такое поведение властей радикализирует настроения.

— Хочется спросить: а как должно быть в нормальной системе координат?

— В нормальном правовом государстве действуют стандарты в области осуществления правосудия и прав на защиту. Адвокаты обязаны использовать все законные способы и средства защиты. А это значит — участвовать в допросах, в очных ставках со своим клиентом, разъяснять сущность следственных действий. Чтобы при необходимости адвокат мог обжаловать действия следствия надзирающему прокурору, в суд и т.д. И уже на весах правосудия будет решена проблема: кто прав, кто виноват, кто какого наказания заслуживает. Наша беда в том, что и законы есть неплохие, но правоприменительная практика такова, что многие должностные лица считают себя не связанными действием закона. Хочу — казню, хочу — помилую.

— Вы никогда не пытались подсчитать, сколько человек не получили возможности защитить себя?

— Это невозможно сделать. Нет открытой судебной статистики, невозможно мониторить работу судов, их кадровый состав, действующую систему и практику поощрений и наказаний судей, мы не располагаем статистикой прокурорских и следственных органов — все цифры за семью печатями. Даже в советский период доступность статистики была гораздо шире, чем сейчас. Зато амнистии, которые применяются каждые два года, когда освобождается по 3 тысячи и более человек, свидетельствуют: в области уголовной юстиции нет надлежащего порядка. Слишком часто судами применяется такая мера, как лишение свободы, и законодатель путем амнистий пытается выправить действия судей.

— Если страна станет демократичной, будет вал дел, которые должны пересматриваться?

— Я не исключаю, что такая проблема возникнет перед новым правосудием в демократической Беларуси.

Алексей НАТИН